Страница 50 из 78
Глава 25
Утром Рэм поднялся на автомате, не просыпаясь. Мир был какой-то весь механический, не настоящий. Он смотрел на него и не верил.
Съел кашу, потащился куда-то вместе со своей группой. Оказалось, что в раздевалку спортзала.
Сержант Астахов пригнал платформу, груженную пакетами со спортивной формой. Рэму он сначала выдал его пакет, а потом спохватился:
— Я ж тебе сказал сегодня не приходить!
Рэм пожал плечами: он просто забыл.
— Ладно, переодевайся, — махнул рукой сержант.
— А ему не ту форму выдали! — наябедничал Лудди. — Ему надо двадцать второй номер.
Райские прихвостни захихикали.
Шутка была хитрая. Вряд ли сержант смотрел голофильм про суперлузера, у которого на спине красовались эти самые 22.
Лудди подскочил и хотел дружески стукнуть Рэма по спине. Пришлось резко просыпаться и отскакивать от кретина.
Рэм два дня спину берёг. Но отскочил не от страха.
С ним случилось странное: он больше не боялся, когда глядел, как шушукаются приятели Рая.
Страшного пацан насмотрелся вчера. Когда мясо и кости пополам с пеной.
Что могут с ним сделать Рай с приятелями? Подловить там, где нет камер, и избить?
Но с ним всё равно не случится такого, как с Ардо. А значит, улыбаться он сможет и без медицинской дряни в крови.
— Иди к Хэду! — прошипел Рэм так зло, что Лудди, не ожидавший отпора, трусливо удрал под защиту приятелей.
Лохматый даже не нашёлся враз, что ответить. Не понял: то, что Рэм видел вчера, успело его изменить. Проросло за ночь и пустило корни.
— А ну — разговорчики! — крикнул Астахов. — Переодевайтесь! — И показал Рэму свободную кабинку. — Комбинезон сюда, дверь запечатывается личным браслетом.
Рэм начал снимать комбинезон, и понял, что пластырь со спины уже потихоньку отваливается, как насосавшаяся пиявка.
Если бы не спортзал, а какие-то обыкновенные занятия, сегодня можно было бы и потерпеть без укола. Спина ныла, конечно, но только если он её чем-нибудь задевал, а не сама по себе.
Однако сегодня спортзал, а потом ложемент…
Рэм быстро переоделся, отпросился в туалет, заперся и вытащил один из шприцов-палочек, подаренных Дымом.
Разорвал плёнку, скрутил колпачок, воткнул в руку иглу.
Спина сразу стала ватной. Через пару минут про боль можно будет забыть и падать на неё безо всякого страха. Хорошо-то как…
Боевой стимулятор поднимал настроение, заставлял бежать, делать… Что, куда? Неважно.
Наверное, чем-то вроде был обколот вчера и Ардо. Он улыбался и боли совсем не чувствовал.
Рэм знал, что за Ардо прилетят ночью, что увезут сонного, не станут будить. Но всё равно попросил Дыма маякнуть, когда можно будет прийти провожать.
Десантнику он написал ещё вчера, когда сидел у медика. Написал, не надеясь особенно, что система пропустит исходящий сигнал.
Но оказалось, что браслет разрешает личный доступ вне станции, если более «высокий» по рангу адресат подтвердил его. И с Дымом вышло обменяться двумя фразами, даже когда он уже улетел.
Дым написал, что по госпиталю пока ничего не ясно, но надежда есть. И забирать Ардо планируют после суток реанимации, потому что этот срок сам по себе подходящий.
А ещё десантник не стал блокировать номер. Рэм видел его маячок активным, правда, без координат.
Это означало, что с Дымом можно будет пообщаться даже и не по делу. Главное, чтобы нашлись какие-то нужные слова.
Но слова пока не нашлись.
В спортзале до Рэма дошло наконец, что мастер-сержант никогда раньше не преподавал в учебных заведениях.
Он привык работать над дополнительными навыками с людьми непроходимо взрослыми, самостоятельно мыслящими и понимающими свои цели.
Астахов разработал для каждого из восьми курсантов индивидуальную программу тренировок, чтобы улучшить конкретно его показатели. У одного реакцию, у другого — выносливость, у третьего — координацию движений.
Он полагал, что его задача — помочь курсанту освоить правильное выполнение упражнений…
Но курсантов надо было ещё как-то заставить самосовершенствоваться. В свободном режиме они предпочитали от физкультуры косить.
Зал был большой. Астахов возился с каждым курсантом отдельно, помогая ему правильно освоить нужные движения.
Но пока старшие курсанты вкалывали, райские подпевалы откровенно саботировали занятия. Они ждали, пока мастер-сержант отвернётся, и тут же залипали в браслет или начинали болтать, тыча пальцами в сторону Рэма.
Тот косить не пытался. Ему было интересно разбираться в незнакомых нагрузках. В школе шёл очень короткий набор — подтянуться-отжаться — и игры. Он бы и сейчас поиграл — но с кем?
Браслет пискнул — дядя Серёжа сбросил снимки обломков катера, угробленного Илингом. Самые крупные куски техники втащили на станцию.
Рэм вздохнул — вот где было сейчас интересно. Но делать было нечего, и он втиснулся в незнакомый тренажёр.
— Ты, скотина экзотская!.. — Рай подошёл со спины, пользуясь тем, что сержант в другом конце зала. — Если ты и сегодня будешь у Эрга выпендриваться, тебе не жить! Я тебя предупредил, понял?
Рэм выскользнул из тренажёра и встал с кудрявым грудь в грудь.
Этот баран достал его. Да, он был сильнее, но на станции сила не так важна, как в подворотне.
Рэм понимал, что лучше справляется с обучением, чем переростки, потому они и бесятся, и это бесило его всё сильнее.
— Тебя кто-то поставил тут за поляной смотреть? — спросил он, смерив Рая таким взглядом, после которого полагалось плюнуть ему под ноги. — Эрга боишься? Не справляешься с обучением? Иди папу позови, мальчик.
«Мальчик» — было чисто экзтское оскорбление. Совершенно нейтральное в Содружестве и дико обидное для имперского пацана.
— Тля! — взвился Рай. — Этот экс ещё и права качает!
— А ты чего ко мне привязался? Ты достал уже! Мне больше делать тут нечего, только с тобой трахаться?!
Рэм замолчал, увидев, что Астахов поворачивает голову, и полез в тренажёр.
Было понятно, что они с Раем всё равно подерутся рано или поздно. И надо было срочно что-то придумать.
Или с кем-то объединиться против него. Но с кем?
На генерала Итвана Берга смотрел высокий зеленоглазый экзот. Вылитый Локьё, что б его дакхи съело!
Исходя из досье, капитану «Персефоны» Гордону Пайелу было под девяносто, и он уже прошёл первое реомоложение.
Но ходили слухи, что биография у капитана фальшивая. Что он внебрачный сын синего эрцога, а лет ему не более тридцати, во что Берг готов был поверить прямо сейчас.