Фея твоих кошмаров

Так себе, конечно, идея — швыряться предметами в озабоченного Темного карателя. Но чего-то более действенного в моем арсенале не было, а просто так сдаться я не могла! Никогда не сдавалась!

Всю свою жизнь я боролась с чувством неполноценности. Постоянно старалась доказать в первую очередь себе, что я чего-то да стою, что моя «полукровность» хоть на что-то годится! Поэтому и ухватилась за предложенную Владиленом Игоревичем работу. Да, не совсем законную, но там я была нужна в тот момент, когда все остальные от меня отказались. Не сказать, что из этого вышло что-то хорошее, но многому научило. Вот и сейчас я не намеревалась сдаваться без боя.

— Надо попробовать еще раз. Сварить еще одно зелье, — не заметив моих маневров, процедил Кайден и снова вдохнул.

— Какое? — тут же заинтересовалась я, но банку не выпустила. Она своей тяжестью придавала уверенности.

— Более сильное! — в очередной раз сорвался каратель.

— Более сильное я сделать не смогу! — в тон ему резко откликнулась я. — Я все-таки фея, а не ведьма!

И в подтверждение своих слов бахнула банкой по столу. Та негодующе булькнула. Я же хмуро уставилась на свое персональное наказание.

Вот что он от меня хочет?! Выше головы не прыгнешь!

Кайден в ответ сверлил меня взглядом. Плотно сомкнутые губы, напряженные желваки и проскальзывающие в глазах алые всполохи ярко свидетельствовали, что мужчина зол. Но и сделать при этом ничего не может. Увы, от осинки не родятся апельсинки, как бы не хотелось обратного.

Наше молчаливое противостояние длилось недолго. Банка, которая теперь оказалась между нами, снова булькнула, перетянув внимание на себя. Интересно, с чего бы она вдруг так оживилась?

Но построить предположения странному поведению основы для маски я не успела. Кайден сухо выдохнул:

— Ладно. Есть у меня один знакомый ведьмак. Он мне должен.

— Уверен, что он сможет помочь? — с сомнением протянула я, мысленно ворча, что со знакомого и стоило начинать, а не меня мучать. Хотя понимала, что вообще-то логика карателя была верной: легче всего и без последствий заклятие снимается тем, кто его наложил. — И что, настолько большой у него долг перед тобой?

— Достаточный, — коротко ответил Кайден и осмотрел кухню. — Собирайся, поедем прямо сейчас.

Я устало вздохнула и шагнула к столешнице, на которой остался беспорядок, после приготовления зелья. Надо было убрать все обратно в коробки до лучших времен, либо до выноса на помойку. А может, прямо сейчас вынести?

Я с сомнением рассматривала прозрачный зип-пакет с цветами лаванды, когда за спиной раздался внезапный вопрос от карателя:

— А что у тебя за жижа оживающая?

— Там написано, — отмахнулась я. — Она обычная, просто видимо срок годности…

Договорить не дал звонкий хлопок выбитой герметичной крышки и шипение как от фонтана шампанского.

Я резко обернулась и прикусила губу в попытке сдержать смешок.

Кайден стоял, замерев с пресловутой банкой в руках. Только теперь стеклянная тара была пуста, а большая часть ее содержимого покрывала карателя.

Он медленно провел ладонью по лицу, смахивая на пол зеленую жижу, и хмуро посмотрел на меня. А я продолжала кусать губы, чтобы нервно не рассмеяться. Не все ему меня пугать! Хоть какое-то, но отмщение за моральные страдания.

Но хорошего помаленьку и перегибать палку не стоило. Поэтому я подхватила полотенце, быстро смочила его водой и шагнула к карателю с целью помочь.

— Не стоило ее трясти, — сдавленно выдала я. — Повезло, что оно пахнет приятными травами и не липкое.

Я сноровисто очистила мужчине лицо и перешла на шею. Полотенце скользнуло по дернувшемуся кадыку к расстегнутому воротнику рубашки, когда мою кисть неожиданно крепко перехватили и отвели в сторону.

Я и сообразить не успела как Кайден шумно втянул носом воздух, а одна его рука скользнула на мой затылок. Зарывшись в волосы и потянув чуть назад, он вынудил меня запрокинуть голову и поднять лицо. В тот же миг губы тронул поцелуй.

Легкое прикосновение оказалось для меня затягивающим омутом, в который стремительно погрузилось сознание, оставив лишь ощущение невероятно нежной ласки. Внутри все скрутилось в одну напряженную струну, которая тянулась к карателю. Мне вдруг стали необходимы его прикосновения как кислород, который с трудом проникал в легкие. Я словно в невесомости оказалась. Открыла рот, чтобы вдохнуть поглубже, но в итоге потерялась окончательно.

Легкий поцелуй моментально углубился и превратился в страстный водоворот. Кайден ласкал мой язычок, надавливал, втягивал в себя, позволял отвечать и тянуться за новой порцией удовольствия, которое мог подарить только он.

От разгоревшегося пожара пламя стремительно заполняло тело и в нем сгорали все страхи и здравые мысли. Ничего не осталось кроме целующего меня Кайдена. Ничего подобного я раньше никогда не испытывала. Он словно не только мои губы целовал, а каждую клеточку кожи, отчего та пылала и неудержимо хотелось еще.

Когда мужские руки легли на мои ягодицы и сжали, приподнимая, я не сдержалась и застонала от острой вспышки наслаждения. Кайден усадил меня на стол и, сдавливая, прошелся руками по спине вверх до ворота кофты, сжал сильнее, а после раздался треск не выдержавшей резкого рывка ткани.

По разгоряченной коже оголенных плеч неприятно скользнул прохладный воздух, но это чувство тут же прогнали горячие, чуть шероховатые мужские ладони, а вслед за ними прошлись с поцелуями губы. Я плавилась под этими прикосновениями и все, что могла — подставлять новые участки для порции ласк.

Глупо, очень глупо так провоцировать привороженного. Ведь если все не прекратить, его уже будет не остановить. И нам уже ничего не поможет…

Горькая мысль о неправильности происходящего скользнула по самой грани сознания, но этого оказалось достаточно, чтобы попробовать призвать к разуму и карателя.

— Кайде-ен, — позвала было я, но все здравое потонуло в моем стоне удовольствия от накрывших напряженный сосок жестких мужских губ.

Оказалось, пока я пыталась привести разум к порядку, каратель уже добрался до моей груди и, отодвинув кружево лифа, решил окончательно свести с ума нас обоих.

— Да, моя сладкая феечка, — пробормотал мужчина, оторвавшись от сладостного истязания чувствительной вершины. Проложил обратную дорожку из поцелуев к моим губам и замер, так их не коснувшись.