Страница 12 из 28
ПГТ Троебратский, 8 утра
Утро началось традиционно: кто-то тащил меня с дивана за ногу. Лягаться я не стал, глаз открывать тоже. Просыпаться тоже не хотелось.
— Кто там? И чего надо, злодей?
— Юра, вставай скорее! — услышал я голос Ленуськи.
— Зачем?
— Юра, я придумала, что мы сегодня будем делать.
— Что?
— Ты мне и маме сшил сарафаны, а папа и ты остались без обновок. Это несправедливо.
— Ты хочешь мне и отцу сшить сарафаны? Не знаю, как батя, а я в сарафане ходить не буду. Отказываюсь.
— Причём тут сарафаны?
— При том. Мужики в сарафанах на ходят.
— Юрка, ты меня не путай. Я придумала, что ты сошьёшь себе и папе джинсы, а если получится хорошо, то твои я себе заберу.
Я всё-таки упал с дивана. Трудно не упасть, когда тебя корчит от смеха.
— Только покорми меня завтраком, хитрюга-эксплуататорша.
— А всё готово. Яичница, бутерброды и какао.
— Но сначала умоюсь.
— Держи свежее полотенце.
— Ленуська, ты, когда проснулась, чудо?
— Вместе с мамой. Я как придумала про джинсы, так сразу и проснулась. С мамой посоветовалась, она согласна. И папа тоже.
— Ничего не получится. Денима осталось разве что тебе на юбку.
— Мама так и сказала, и дала деньги. Юбку, я согласна, тоже сошьёшь
— Сколько денег дала мама?
— Сто пятьдесят рублей.
— Ох, ничего ж себе!!! — Я был нешуточно потрясен: зарплата матери была ровно семьдесят пять рублей, и она запросто отдала двухмесячную зарплату…
— Ленуська, неужели мама так верит в мои способности?
— Ага! Мама сказала, что если бы не видела, как это ты шил, то подумала бы, что шил портной из городского ателье. А папа сказал, что на хорошее дело денег не жалко, и чтобы я у тебя училась, вот.
— Да, Ленусик, такое доверие надо оправдывать. Значит так: нужно срочно найти луковую шелуху.
— Зачем искать? В кладовке висит лук, сколько надо — я надеру.
— Отлично.
— А зачем тебе шелуха?
— Как бы объяснить… Ты ведь видела фирменные джинсы?
— Конечно, и даже примеряла.
— Помнишь, какие там использованы нитки?
— Помню. Внутренние швы обметаны красной или желтой ниткой, а наружные прошиты такой желтой… нет, красноватой… В общем, такой рыжей ниткой.
— Правильно. Вот, чтобы добиться такого цвета мы будем варить нитки в луковой шелухе.
— Как яйца на пасху?
— Точно.
В магазине я обратил внимание на плотную хлопчатобумажную ткань защитного цвета. Сейчас её называют диагональ. Вспомнилось студенческое время, когда я, ещё в бытность Леночкой, шила на заказ всякие модные вещи. Почему бы не побаловать любимую сестренку, которой дважды обязана жизнью: первый раз, когда она спасла жизнь Бобрику, и он составил счастье Елене Ивановне, а второй раз — уже самой Елене Ивановне, но уже в теле Юрия.
— Ленуська, а как насчёт платья-сафари?
Взгляд Лены приобрел выражение почти молитвенного обожания:
— Очень!
— Ну, тогда кроме денима берём и хабэшку цвета хаки. Заодно и начнём твоё обучение портняжному искусству.
— Правда, Юра?
— А то! Но будет одно условие: не ныть и стойко терпеть мои поучения.
— Да хоть палкой бей, только научи!
Кроме тканей набрали люверсы, застёжки, пряжки и прочую фурнитуру. В книжном магазине купили рулончик миллиметровки, в хозяйственном магазине — брезентовые вожжи и кожаные крылья для седла. Уже на выходе из магазина Ленуська очень почтительно поздоровалась с рослым плотным мужчиной:
— Здравствуйте, Жумагалей Ахмедович!
Я тоже приветствовал мужчину.
— Здравствуй, Лена, здравствуй, Юра — приветливо отозвался мужчина. В голове у меня включился сигнал «Это же директор школы»!
— Жумагалей Ахмедович — осторожно обратился я к директору — можно задать вам вопрос?
— Пожалуйста.
— Видите ли, мы с друзьями решили создать музыкальную группу, и нам было бы удобно репетировать в школе. Мы надеемся, что сможем представлять нашу школу на различных конкурсах.
— Интересная мысль. Я, пожалуй, соглашусь. Но нужно будет послушать ваш репертуар. Сами понимаете, что ваш возраст не позволяет вам исполнять некоторые песни.
— Мы это прекрасно понимаем, Жумагалей Ахмедович. Обязуюсь все новые композиции согласовывать с Вами или с тем, кому вы поручите курировать нашу группу.
— Серьёзный подход, Юрий. Чувствуется, что взрослеешь. Актовый зал вам подойдёт? Там есть будка киномехаников, где можно будет хранить инструменты и гримёрная.
— Отлично! Спасибо Вам, Жумагалей Ахмедович! А когда мы сможем к вам подойти?
— Зачем тянуть время? Я сейчас иду в школу, а вы можете после обеда подойти с инструментами. Я думаю, коллегам будет интересно вас послушать.
Директор приветливо кивнул и отправился дальше, а Ленуськи смотрела на меня как на инопланетянина:
— Юрка! Ты точно сумасшедший!
— Что опять не так?
— Юра, это же целый директор школы, а ты с ним разговариваешь как с папой!
— Ленуська, да не волнуйся ты так. Во-первых, я говорил с директором уважительно, он действительно очень достойный человек. А во-вторых, для всей школы он является как бы отцом. Ты не согласна?
— Да ну тебя, всё-то ты на правильную сторону вывернешь. Побежали, надо ещё ребят собрать, они-то ещё не знают, что им придётся петь перед самим директором.
В актовом зале школы, на низенькой сцене, разместилась новоявленная группа. Первый в жизни худсовет — это серьёзно, поэтому девочки отчаянно трусили, а мальчики старались делать это незаметно. Один я излучал оптимизм и спокойствие, что немудрено, с моим-то опытом:
— Ребята, самое страшное, что с нами может произойти — это неодобрение со стороны директора. Но он может не одобрить только плохие или глупые песни, а у нас таких нет, согласны?
Ребята судорожно покивали.
— Смотрите дальше: может не понравиться манера исполнения или уровень мастерства. Но в этом случае нам просто укажут на недостатки, и посоветуют, как их исправить. В конце концов, он понимает, что мы только что начали репетировать, и просто не отработали песни как следует. С этим тоже согласны?
Снова судорожные кивки, но напряжение на лицах поменьше.
— Значит так: первой солирует Ленуська, с песней «Всё только начинается». Напоминаю: последний куплет не поёшь, мы потом его немножко переделаем, а пока, вместо него поёшь первый куплет. Остальные дружненько, но вполголоса подтягивают.