Страница 7 из 19
Подобно иным лесным, болотным и полевым народам Причерноморско-Балтийской равнины, Карпатско-Курляндского плоскогорья и Дунайско-Даугавской впадины, горисландцы в те далекие годы передавали известия посредством устной почты. Должность почтальона племени была почетной и трудной. Отбор на нее происходил так.
Каждый раз в начале лета горичане собирались к излучине Трясинки на сходку. Парни играли в незамысловатые игры, бегали наперегонки, прыгали через жердочку и кидали камни в реку, подсчитывая, кому при этом удастся пустить наибольшее количество кругов по воде, а девушки забавлялись загадками и жмурками, после чего плели венки и украшали ими победителей[30]. Вслед за церемонией награждения достойных и умелых наши предки переходили к пляскам и хоровому пению, а затем не без сожаления расходились до следующего года.
По традиции почтальона племени выбирали в предпоследний день сходки, если, конечно, было время и желание отрываться от плясок. Как правило, искомую должность получал обладатель лучшей памяти, которого определяли в ходе многоступенчатого состязания.
За день до соревнования старейшины племени выдумывали для испытуемых задание – длинное, но не представлявшее ничего сверхъестественно сложного. Например, необходимо было пойти в близлежащий лес, собрать там горсть желудей, накормить ими свинью на чьем-нибудь дворе и почесать ей спину, выйти из двора, не используя калитку, а непременно перелезши через плетень, затем бросить два камня, один большой, а другой поменьше, в деревенский пруд, свистнуть в кулак, обернуться вокруг своей оси четыре с половиной раза, попрыгать на правой ноге сколько душе угодно, крикнуть кочетом, напиться из деревенского колодца, постучать себя по лбу костяшками обоих мизинцев и т. п. Задание излагалось каждому из участников состязания устно и только один раз. Они же должны были выполнить его как можно точнее и быстрее. Для отслеживания выполнения каждого задания в контрольные точки направлялись судьи, внимательно наблюдавшие за соревнующимися.
Заметим, что помимо должности почтальона, не заключавшей в себе ничего особо приятного, победитель, согласно тогдашним нравам, мог выбрать любую приглянувшуюся ему незамужнюю девицу племени и провести с ней не более трех дней зараз (обычай варварский и давно уже оставленный горичанами на пути к прогрессу – теперь, выбрав на сходке девицу, с ней необходимо проводить никак не меньше трех месяцев).
Нечего и говорить, что по причине большого желания некоторых горисландцев получить во временную собственность определенных девиц, а также из-за неточного судейства – следствие почтенного возраста старейшин, в силу которого они сами не всегда были в состоянии воспроизвести последовательность придуманных ими заданий – таковое состязание часто заканчивалось мордобоем, а почтальона, бывало, и вовсе не удавалось избрать. Потому-то его и определяли от случая к случаю, часто предпочитая отплясать какой-нибудь особенно зажигательный народный танец или затянуть какую-нибудь особенно заунывную народную песнь. Однако в силу присущего горичанам упрямства они не отказывались от этого, весьма прогрессивного, нужно сказать, желания назначить на общественную должность наиболее достойного члена общества и пробовали снова и снова.
К вящему удивлению горичан, победу на сходке, имевшей место через несколько месяцев после прихода на нашу землю оборванных незнакомцев, одержал вышеупомянутый юнец-пастушок, до того не отличавшийся особой памятью, да и самим умом. Именно по причине полной бесполезности он, говорят, и был приставлен к иноземцам, уже неплохо разъевшимся на горичанских харчах и по-прежнему (а может как раз потому) бывшим не в силах покинуть нашу гостеприимную землю[31].
Так вот, судьи единогласно признали пастушка победителем, после того как, поглядывая на ладонь, он не только в точности выполнил, но и напомнил им заранее обговоренную последовательность действий. Не возражали даже наиболее почтенные старейшины, не вполне уверенные в том, что юноша на деле выполнил то, о чем говорил. И к ужасу семьи одной весьма смазливой девицы, вполне логично рассчитывавшей на лучшую участь, новоиспеченный почтальон перекинул ее, в соответствии с народным горисландским обычаем, через левое плечо и удалился в ближайшую землянку.
Впрочем, через три дня сия юница совсем даже отказалась из этой землянки выходить, а будучи все же спустя еще некоторое время вызвана на переговоры любопытствующими подругами и плачущими родителями, поведала им, что, по-прежнему поглядывая уже не на ладонь, а на зажатую в ней многослойную тряпочку, в особенности по ходу тех или иных значительных моментов совместной жизни, победитель конкурса почтальонов оказался совсем не так прост, как о нем думали. После этого рассказа подруги разошлись по домам, снедаемые черной завистью, а родители вздохнули и решили, что все, что ни делается, – к лучшему.
Позже выяснилось, что собравшиеся наконец покинуть горичанские пределы незнакомцы[32] захотели на прощание одарить долго и трогательно заботившегося о них юношу, предупредив, впрочем, что ничего материального они преподнести не в силах, хотя для Всемогущего Бога, которому они поклоняются, когда отдыхают от поединков с колбасой, нет ничего невозможного. Было это примерно за одну-две луны до состязания почтальонов. Тогда смышленый горичанин потребовал, чтобы они так или иначе обеспечили ему победу в вышеописанном конкурсе и, более того, устроили все таким образом, чтобы означенная девица не покинула его по прошествии законодательно утвержденных трех дней. Ответствовав, что выполнить что-либо в этом роде их Богу не представляет ни малейшей сложности, хотя человеку, быть может, и непосильно, странники удалились на ближайший холм и в течение целых трех суток с него не слезали, но не молились, а что-то бурно обсуждали.
По истечении этого срока они вдруг воздели руки горе, упали на колени, а затем стремительно скатились вниз, оглашая предутреннюю тишину горичанских дол и нив радостными криками. После чего забрались в вырытую для них землянку и в течение месяца оттуда не выходили, совершенно позабыв про гастрономические искусы и борения и совсем ни с кем не общаясь, а лишь изредка вызывали туда своего молодого спасителя и что-то ему громко втолковывали. За знаменитым состязанием они наблюдали со стороны, снабдив перед этим своего протеже несколькими палочками древесного угля, которыми он рисовал что-то на ладони, пока остальные конкуренты внимательно слушали задание старейшин. Убедившись в победе нашего героя, пришельцы даже не стали дожидаться исполнения второго желания юноши и потихоньку покинули горичанские земли, сказав кому-то из встречных, что направляются в какую-то Моравию.
Из этой древней легенды с неопровержимостью следует, во-первых, что система письменности, до сих пор используемая некоторыми братскими, отчасти братскими и не вполне братскими горичанам народами, была изобретена указанными странниками во время их пребывания в пределах нашей родины и что именно особенности горичанского языка отражены в хорошо известных науке глаголических знаках, которые, пожалуй, было бы правильнее называть гориголическимм или даже просто горическими. Думается, изощренная форма некоторых из этих букв (спирали, завитки, кольца и т. п.), до сих пор ставящая в тупик многих специалистов, с неотвратимостью должна напоминать внешний вид производимых тогда у нас на родине колбасных изделий. Кажется, что малое внимание, которое известные филологи прошедших веков уделяли горисландскому языку и горичанской же материальной культуре, и привело их к не совсем верным выводам о генезисе алфавита многих великих и не очень великих народов восточной Европы и ее еще более восточных окрестностей.
Во-вторых, в противоположность бытующему мнению, первым манускриптом, записанным с помощью изобретенных знаков, были не священные книги Запада[33], а иной, скорее всего, восточный трактат, имевший прямое отношение к этике и психологии семейной жизни. Рискнем предположить, что с этим сочинением странники познакомились во время своих догорисландских странствий по далеким азиатским землям, неясные и отрывочные сведения о которых сохранились в дошедших до нас народных сказаниях. Об утрате этого текста, без сомнения, содержавшего многие вечные и до сих пор тщетно искомые человечеством истины, можно только сожалеть. Однако кто знает? Быть может, на горичанских пустошах археологов ожидает еще не один приятный сюрприз.
30
Подобный обычай отмечается и у некоторых средиземноморских народов, каковой факт дал нескольким ученым возможность заключить, что культурные заимствования шли в античную Европу не только из Египта и Древнего Востока, но также и с ближнего Севера.
31
Поздняя и не вполне достоверная традиция рассказывает, что пришельцы часто сидели по средам и пятницам перед большим куском или палкою горисландской колбасы и тоскливо на нее смотрели. Затем один из них быстро протягивал к колбасе руку и запихивал оную колбасу в рот, откусывал, сколько мог, после чего начинал торопливо и сочно жевать, то и дело приговаривая: Ох, грешен я, грешен! – а второй смотрел на это с завистью и презрением. После чего первый становился на колени, плакал и говорил: Уж прости меня, братец! Второй же сначала упирался, а потом все-таки гладил его по голове и поднимал с пола. Вслед за чем они менялись ролями и сцена повторялась до полного исчезновения колбасы со стола.
32
Богата соблазнами земля сия, неможно вести здесь жизнь постную, – якобы сказал один из них.
33
Тексты, что и говорить, довольно важные.