Страница 5 из 19
6. Горисландия в трудах классиков античной мысли и историографии
В связи с отдаленностью областей традиционной античной культуры от столь рано и столь высоко развившихся горичанских земель, греческие и римские путешественники редко попадали в наши родные пределы, а потому не оставили достоверных сведений о горисландских богах, героях, мыслителях и прочих выдающихся мужах отечественной древности. Впрочем, стоит упомянуть, что Тацит пишет о том, что на самом востоке Европы живут еще какие-то длинноволосые варвары. Таково наиболее прямое и очевидное упоминание нашей страны в знаменитых «Анналах». Надо подчеркнуть, мы теперь прекрасно знаем: великий историк был неправ – Европа заканчивается гораздо восточнее Горичании.
Сходным образом и Страбон говорит, что далее в глубинах лесов начинаются земли, населенные непонятно каким народом. Большинство современных комментаторов единодушны в том, что великий географ древности имел в виду нашу родину. С ним совершенно беспочвенно не соглашался Плиний Старший, утверждавший, что в тех лесах человеку жить совершенно невозможно и не нужно. Такое голословное отрицание существования древних горисландцев не делает чести известному философу, впрочем, использовавшему в «Естественной истории», как ныне признано, множество непроверенных данных. За это его в свое время справедливо критиковал блаженный Августин, в частности полагавший, что Господь в своей неизмеримой благости населил человеками и земли, самые для таковой жизни неприспособленные. Недавно стараниями южнокорейских ученых в полузаброшенном уэльском монастыре удалось обнаружить хорошо сохранившийся рукописный том сочинений гиппонского епископа, где против этой фразы почерком Иоанна Скота Эригены было написано: А я не уверен, а почерком Роджера Бэкона добавлено: Ну и зря!
Таким образом, как на заре европейской культуры, так и в раннем Средневековье судьбы нашего народа уже обсуждались ведущими умами эпохи и были предметом серьезных идейных дискуссий, онтологических схваток и полемических баталий, что оставило неизгладимые следы, как в канонических текстах, так и в маргиналиях. К сожалению, отец Церкви не дополнил вышеприведенное, безусловно, весьма глубокое и одновременно емкое суждение какими-либо подробностями или деталями, из которых его читатели могли бы вывести более точные сведения о прагоричанском быте и духовном мире.
Ныне общепризнано, что отсутствие подробного описания древней горисландской истории, многочисленных подвигов наших предков на ниве освоения своего природного ареала, а особенно их высочайших драматических и поэтических достижений[23] значительно обедняет труды античных авторов, хотя и не перечеркивает их, в целом прогрессивный вклад в науку, находившуюся в те далекие времена на сравнительно невысоком методологическом уровне.
7. Народные сказки и сказочные персонажи
Любимым персонажем горисландского народа является дурак. Он, как правило, побеждает страшное трехголовое чудовище благодаря природной смекалке, вслед за чем находит в затопленной пещере сокровище и женится на спасенной им красавице. Или, наоборот, умывшись живой водой из подземного родника, сам становится писаным красавцем и женится на богатой. Или (обратите внимание на разнообразие фольклорных вариаций) сначала женится на богатой красивой дуре, после чего из отчаяния убивает чудовище и приобретает тем народную любовь и повсеместное уважение.
Но и это еще не исчерпывает изобилия горичанской народной фантазии, поскольку в некоторых сказочных сюжетах герой приобретает уважение сограждан (благодаря своевременной женитьбе на богатой) раньше, чем отправляется на битву с чудовищем. Однако все равно его убивает, пользуясь наставлениями заботливой матушки и заготовленным ею по дедовским рецептам черствым коржиком, который дракон сначала не может прожевать, а обломав зубы и все-таки проглотив, умирает в страшных мучениях от аллергической реакции на некоторые компоненты дедовских приправ.
Только уже спасает протагонист в таком случае от нечисти не красавицу, а скот незадачливых поселян, страдающий от загрязнения, вызванного продуктами драконьих отходов. После чего умнеет, перерабатывает тушу чудовища на колбасу, а его шкуру – на черепицу; чуть спустя, в результате нескольких удачных сделок с доверчивыми пастухами обзаводится многочисленным стадом баранов и, как следствие, проводит в дальнейшем долгую и счастливую жизнь в добром согласии с нежной супругою и в гармонии с природной средой.
Мораль: нет ничего целительнее и долговечнее, чем заслуженная тяжким трудом народная любовь.
8. Горичания и первые отшельники
Основы христианской культуры были заложены в Горисландии примерно две тысячи лет назад. Может быть, веком-другим позже, но не более того. В Ватиканских архивах находятся указания на отправку в пределы пограничные ряда проповедников, ни один из которых назад не вернулся и писем не отписал, а значит, их миссия увенчалась полным успехом. Иначе говоря, евангелизация наших земель никоим образом не отставала от христианизации остального человечества, а наоборот, обгоняла его большую часть.
В любом случае, народное предание с уверенностью утверждает, что в те незапамятные времена в Горичанию прибыл неизвестный и что двигался он неукоснительно, поступательно и равномерно, прямиком с болотистого, выжженного и бесплодного юга[24]. Пришелец долго бродил по лесу, подступающему к самой Трясинке, а потом нашел раскидистый дуб, забрался на него с помощью привязанных к ногам и рукам острых камней, залез в громадное дупло, ранее образовавшееся в силу естественных причин, и стал в нем жить, питаясь желудями, листьями и редкими птицами[25], время от времени раздвигая ветви и показываясь изумленным горисландцам.
Каждое явление народу обитатель дуба сопровождал громкими заклинаниями на неизвестном языке, после чего сразу или в течение нескольких дней, а иногда даже недель, в горисландских долинах обязательно менялась погода. Засуха уступала место дождям, а те, в свою очередь, снегам и метелям. Спустя несколько месяцев снег неизменно таял. Постепенно об этом, в высшей степени удивительном человеке стало известно всему горичанскому люду, и старейшины вместе с лучшими охотниками и следопытами собрались прямо под тем же деревом, дабы обсудить, к добру или нет появление незнакомца в исконной племенной чаще и как оно может отразиться на урожае зерновых, молочности коз и среднегодовом уровне воды в Трясинке.
После недолгих дебатов было решено, что пришелец является лесным божком значительной мощи или, по крайней мере, великим колдуном, а то, что он избрал местом своего пребывания горисландский лес, свидетельствует об его особом расположении к нашим родным долам и опушкам. На протяжении совета старейшин неизвестный несколько раз показывался из дупла, фыркал, плевался, и то и дело кричал на полюбившемся ему к тому времени горичанском наречии: «Покайтесь, окаянные!», – память о чем отечественный фольклор сохранил до наших дней. Некоторые исследователи безосновательно утверждали, что он также добавлял «У, нехристи туповатые!», но ныне эта легенда единогласно признается позднейшей контаминацией.
По единогласному мнению совета все нижние ветки дуба, по которым пришелец забрался в дупло, были обрублены горичанами, дабы лесной бог не мог покинуть наши благодатные места. Оставшиеся же сучки были стесаны до полной гладкости – обращаем внимание инвесторов и акционеров, до чего ревностен и старателен был горисландский народ уже в те далекие времена! Говорят, после этих событий наш отшельник не раз выбирался наружу при ясной луне, печально глядел вниз с двадцатиметровой высоты и восклицал «О, горе мне!» и трубно сморкался. Все это без сомнения свидетельствовало о правильности принятого горичанскими старшинами решения.
23
К сожалению, оставшихся незапечатленными в письменной форме – потому об их несомненном существовании мы можем судить только по косвенным (пусть даже явным до очевидности) признакам.
24
Не исключено, что все-таки за спиной у нашего заклинателя стоял умеренный, урожайный и плодотворный Запад – ученые пока не могут придти к единому мнению по данному вопросу, как и о том, могли ли протогоричане различать стороны света. Хотя врожденная любовь горисландцев к географии, очевидная до настоящего времени, кажется, неопровержимо указывает в пользу последнего утверждения.
25
Ср. выражение «птичка божия», известное в ряде восточноевропейских языков.