Страница 6 из 63
– Милая... я не хочу сделать тебе больно.
– Я знаю. – Ощущая его палец внутри себя, Алина пыталась лежать тихо. Ее голос сел от волнения. – Это ощущение такое странное...
Маккена погружал и доставал палец снова и снова, пока не почувствовал неистовую пульсацию ее плоти. Затем он нащупал упругий лепесток и стал ритмично ласкать его, а палец тем временем проникал все глубже...
– О... – Алина не могла остановиться, ее бедра поднимались вверх, в такт движениям его руки. – О Маккена!
Он скользнул свободной рукой под ее спину, приподнял, снова стал целовать груди; язык играл с набухшими сосками. Возбуждение росло, затем отступало, заставляя ее стонать от предвкушения... Маккена не спешил, терпеливо ласкал ее. Его зубы покусывали соски, пока они не покраснели и не стали твердыми. Алина лишь чувствовала глубокое проникновение его пальца, неспешные движения ладони, приносившие удовольствие, которое теплой волной растекалось по всему телу, и не могла думать ни о чем, кроме его рук, губ, тяжести его тела. Она воображала, как его плоть входит в нее, ударяет и наполняет... и внезапно замерла, когда сладострастные спазмы начали сотрясать ее тело... Волны облегчения были столь сильны, что она закричала, и тогда он закрыл ей рот своими губами. Дрожа и рыдая, она впитывала наслаждение, стремясь к его вершине, поднималась и опускалась, пока его пальцы не утолили ее желание в полной мере...
Бормоча что-то тихо и неразборчиво, Маккена продолжал ласкать ее, пока она не затихла под ним, а тело не стало тяжелым и неподвижным. Он хотел убрать руку, но она потянулась вниз и накрыла его ладонь своей.
– Войди в меня, Маккена, – прошептала она. – Я так хочу тебя, Маккена. Давай, не бойся...
– Нет, – процедил он сквозь сжатые губы и со стоном перевернулся на спину. Его пальцы сжимали и разжимали влажную землю, а вместе с ней – мягкий мох. – Прикройся. Я больше не притронусь к тебе, иначе я не смогу себя сдерживать... – Он тихо пробормотал проклятие, доказывающее, как он был близок к тому, чтобы взять ее. – Одерни юбки, пожалуйста.
– Я хочу тебя, – задыхаясь, говорила Алина.
– Я знаю, Алина. Но нет!
Она не могла настаивать, услышав твердую настойчивость с нотой сожаления в его голосе. Тяжело вздохнув, она стала приводить себя в порядок. Маккена тем временем наблюдал за ней. Он, казалось, наконец сумел взять себя в руки, хотя глаза по-прежнему горели страстью.
Алина наклонила голову, загадочно улыбаясь.
– Никто не смотрел на меня так, как ты. Словно ты любишь меня каждой клеточкой своего тела.
Он потянулся к ее лицу и заправил темный локон ей за ухо.
– Неудивительно, ты тоже так смотришь на меня.
Она схватила его руку и поцеловала шершавую ладонь.
– Обещай мне, что мы всегда будем вместе.
Но он хранил молчание, потому что оба понимали, что такое обещание дать невозможно.
Алина знала, самое безопасное – представить, что этих умопомрачительных минут у реки вообще не существовало. Тем не менее это было невозможно. Стоило Маккене очутиться рядом, как она чувствовала, что все ее тело начинает вибрировать от эмоций. Эмоции переполняли ее, и ей приходилось искать уединения, чтобы никто не мог узнать ее тайну. Она не смела даже встречаться с Маккеной глазами на виду у других, боясь, что выражение лица может ее выдать. Маккене удавалось лучше, чем ей, сохранять внешнюю беспристрастность, но кое-кто из слуг, включая миссис Фэрклот, заметил, как он притих в последнее время. И для тех, кто хорошо его знал, было ясно, что это неспроста. Видимо, что-то тревожило его.
– Я думаю, дело в возрасте, – говорила миссис Фэрклот дворецкому Солтеру. – Наступает время, когда у молодых мужчин закипает кровь, отчего они либо впадают в уныние, либо бунтуют.
– При чем тут его кровь, лучше бы сосредоточился на работе, – строго проговорил Солтер. – Иначе вернется в конюшню или же до конца дней будет младшим лакеем.
Когда однажды утром Алина передала этот разговор Маккене, он удивленно рассмеялся. Он был занят полировкой кареты, Алина сидела на перевернутом седле и наблюдала за ним. В каретной было пусто и тихо, если не считать ржания лошадей, доносившегося из соседних стойл.
Маккена настолько вспотел от усилий, что его белая рубашка прилипла к спине, подчеркивая мощную мускулатуру. Его плечи то поднимались, то опускались, когда он наносил воск на черный лак и тер до тех пор, пока карета не заблестела как зеркало. Алина предложила помощь, но он наотрез отказался.
– Это моя работа, – сказал он резко. – Твое дело – сидеть и смотреть.
Алина не стала возражать, наслаждаясь грацией его сильных рук. Маккена выполнял эту работу тщательно, как и любую другую. Еще с детства он усвоил одну простую истину: хорошо сделанная работа – твоя же награда, а если учесть отсутствие амбиций, такое отношение к делу обещало сделать из него отличного слугу. Был только один недостаток, который Алина обнаружила в нем, – это безропотное принятие своей судьбы и уверенность, что ничто не в силах ее изменить. И если бы не она, Маккена был бы вполне счастлив своей жизнью. Она была тем единственным, что он хотел иметь, но не мог. Алина понимала, насколько эгоистично с ее стороны так привязывать к себе парня, но никак не могла отпустить его. Он был необходим ей как вода и воздух.
– Ты же не хочешь снова стать младшим конюхом, ведь так? – настаивала она, вернувшись к их разговору.
– Мне это нравится больше, чем работать в доме и носить ливрею.
– Миссис Фэрклот думает, что со временем ты вполне бы мог получить должность главного лакея или даже камердинера. – Алина решила не упоминать дальнейшие слова экономки, которая считала, что из Маккены мог бы получиться превосходный камердинер, однако его внешность скорее всего будет тому помехой. Никакой хозяин не захочет иметь слугу, который будет красивее его. Куда лучше оставить такого, как Маккена, в лакеях, и этим указать, где его место. – И тогда бы тебе больше платили.
– Я не думаю об этом, – пробормотал он, нанося воск на дверцу. – Зачем мне деньги?
Алина сдвинула брови и задумалась.
– Чтобы когда-нибудь купить маленький домик, ферму и кусочек земли.
Маккена на мгновение перестал работать и оглянулся на нее через плечо. Его глаза заблестели.
– И кто будет жить со мной там?
Алина встретила его взгляд и улыбнулась фантазиям, вспыхнувшим в ее воображении.
– Я, разумеется.
Услышав это, Маккена повесил тряпку на крючок и подошел к ней.
Ее сердце сжалось.
– Но для этого мне придется зарабатывать огромные деньги, – ответил он. – Содержать тебя – дело не из легких.
– Я не потребую многого, – возразила она.
Он смерил ее скептическим взглядом.
– Да одни твои ленты для волос разорят меня, жена!
При слове «жена», произнесенном любовным тоном, Алине показалось, что она проглотила ложку сахарного сиропа.
– Я буду заплетать волосы без них!
Улыбнувшись, Маккена наклонился и поднял ее на ноги. Его руки легко легли ей на бедра. Он прижал ее к груди. Знакомый запах и близость его кожи заставили ее судорожно сглотнуть. Она достала из рукава маленький вышитый носовой платок и промокнула ему лоб.
Взяв в руки платок, Маккена с улыбкой рассматривал вышивку, сделанную зелеными и розовыми нитями.
– Это твоя работа? – Палец прошелся по вышитым цветам. – Красиво.
Она покраснела от смущения.
– Да. Я вышиваю вечерами. Леди не должна сидеть сложа руки.
Маккена сунул платок за пояс и быстро оглянулся вокруг. Убедившись, что они совершенно одни, он порывисто обнял ее. Его руки сомкнулись на бедрах Алины.
– И ты будешь ждать меня каждый вечер в нашем маленьком домике?
Она кивнула, прильнув к нему.
Густые ресницы Маккены опустились, бросая тень на щеки.
– И будешь тереть мне спину, когда я приду усталый и грязный после работы в поле?
Алина представила его большое сильное тело, склоненное над тазом с водой... его довольные вздохи от горячей воды... его бронзовую спину, сверкающую в свете лампы.