Страница 31 из 33
Во всем этом ужасном деле меня все время смущал такой факт: один человек пишет прощальное письмо, а другой человек, который об этом не знает, приходит и убивает его, подбрасывая второе письмо и не замечая первого. Эта ситуация, честно говоря, настолько же неправдоподобна, как и семь остальных, которые мы отбросили, но ведь других возможностей нет, а сэр Гордон и в самом деле умер, и смерть его должна находиться в рамках одной из этих комбинаций. Прошу вас, постарайтесь меня понять: если один человек хочет покончить с жизнью, а другой об этом не знает, то факт упреждения самоубийства посредством убийства, согласно теории вероятности, является практически невозможным. Такое стечение обстоятельств просто не может произойти в жизни, разве что лишь в самом дешевом криминальном романе. Однако существует другая возможность: убийца знает о желании другого лица совершить самоубийство. Это, конечно, возможно, потому что один человек может признаться другому в своих суицидальных намерениях. Но тогда лишь безумец убивал бы. Зачем убивать, рискуя попасть на виселицу, если человек, которого мы хотим убить, сам это сделает вместо нас. Достаточно подождать и, быть может, как-нибудь воздействовать на его психику, а он сам сделает то, чего мы хотим, не подвергая нас риску ужасной кары и страха перед разоблачением. Значит, это тоже было бы совершенно абсурдным.
Алекс замолчал.
— Уж не хотите ли вы этим сказать, что держите нас здесь уже почти час лишь для того, чтобы объяснить нам, что мой брат не был убит и не совершил самоубийства, несмотря на тысячи прощальных писем и отсутствие отпечатков пальцев везде, там, где, по вашему мнению, их должны быть целые стада? — Сирил Бедфорд улыбнулся, вынул потухшую трубку изо рта и раскурил ее. — Разве это не так выглядит?
Джо развел руками:
— В таком случае, я прошу прощения. Но не вижу другого способа, кроме как пробраться сквозь это шаг за шагом в том самом порядке, в каком протекали мои рассуждения. Готов признать, что это были не очень приятные минуты. Я сделал тщательный логический расчет и пришел к выводу, что сэр Гордон не может быть помещен ни в одну из вышеупомянутых восьми комбинаций. Но ведь других нет! И тогда я внезапно понял, в чем заключалась ошибка моих рассуждений. Во время анализа первых семи возможностей я был во всем прав. Но вот восьмая.
Он снова умолк и после драматической паузы начал говорить быстро, почти весело, так, будто решение проблемы значило для него в эту минуту больше, чем присутствие этих пятерых, столь заинтересованных людей.
— Тогда я исходил из возможности, что сэр Гордон хотел совершить самоубийство, а убийца об этом не знал и убил его, и это представлялось мне невозможным стечением обстоятельств. Вариант, при котором сэр Гордон хотел совершить самоубийство и убийца, зная об этом, опередил его, тоже казался абсурдным, поскольку это было бы доказательством полного идиотизма убийцы, а среди подозреваемых я не заметил патологических личностей. Но я совсем забыл еще об одном варианте: о том, что сэр Гордон мог написать письмо № 2, вовсе не собираясь покончить жизнь самоубийством!
— То есть как? — Роберт Рютт протер уставшие глаза. — Он не собирался, но письмо написал, а потом кто-то его убил и подбросил другое прощальное письмо? Что вы такое говорите? Ведь это вообще бессмыслица! Еще большая, чем все остальное.
— Гм-м. — Джо взглянул на него почти враждебно. — Вы так полагаете? Позвольте мне, в таком случае, еще в течение нескольких минут продолжить мои бессмысленные рассуждения. Я знавал и более продолжительные расследования и не думаю, что полиция слишком сильно замучила вас сегодня своими допросами. Вообще-то, мы здесь находимся всего-то неполных три часа и даже не всех домочадцев допросили. Поэтому позволю себе, — Джо обратился к остальным, — досказать все до конца.
— До конца? — спросила Сильвия, прищурив глаза. — Вы в этом уверены?
— Абсолютно, мадам. До конца — это значит до полного выяснения тут, перед вами, кто и при каких обстоятельствах убил сэра Гордона Бедфорда.
Наступила полная тишина.
— О Господи, — прошептала Агнес Уайт, и после ее слов снова воцарилось молчание.
— Итак, — Джо сел и закурил сигарету. — Когда я пришел к этому абсурдному и бессмысленному, как сказал мистер Рютт, выводу, я задал себе вопрос: а что мы, собственно, знаем? Мы знаем лишь то, что сэр Гордон написал сегодня ночью письмо, в котором говорит, что он уходит с пути двух любящих друг друга людей. Но ведь это письмо не подписано и на нем нет никаких отпечатков пальцев. Это означает, что, положенное перед любым самоубийцей, письмо выполнило бы ту же роль, если самоубийца будет подходить под психологический портрет, содержащийся в письме.
— То есть, как это? — не поняла Сильвия.
— Просто. Давайте подумаем. Если бы, например, мистер Роберт Рютт влюбился в вас и вы ответили бы ему взаимностью, но одновременно он чувствовал бы столь сильные угрызения совести, что мысль о подлости, совершенной по отношению к человеку, который опекал его, поддерживал, был его работодателем, не позволила бы ему жить дальше, то разве такое письмо не было бы великолепным объяснением его шага?
— Как это!? — глаза Сильвии расширились от ужаса. — Но ведь Роберт жив, а Гордон — нет!
— Вот именно. А что, если бы я предположил, что капсула с цианистым калием, лежащая наготове в кармане сэра Гордона, была предназначена для мистера Рютта, точно так же, как и это письмо? Что, если на слова «потом быть с ней мягким», записанные в блокноте, посмотреть с этой точки зрения? И если таким же образом посмотреть на тот факт, что на банке находятся старые следы пальцев, на кофеварке — тоже, а в блокноте читаем: «банка, попросить его, чтобы всыпал обратно», то становится понятным — достаточно того, чтобы мистер Рютт пришел в кабинет, всыпал по просьбе сэра Гордона цианид обратно в банку, а потом заварил кофе, — и вот его отпечатки пальцев зафиксировались на тех местах, которые станут ключевыми в расследовании предполагаемого самоубийства. Если еще добавить к этому прощальное письмо, напечатанное на машинке, плюс запись в блокноте: «Велеть ему написать несколько слов. Сжечь!!!», становится совершенно ясным, что сэр Гордон мог попросить мистера Рютта написать под диктовку несколько слов, достаточных для того, чтобы оставить на клавишах его отпечатки пальцев.
— Да, но при этом вы исходите из того, что я должен спуститься вниз к нему в кабинет, и тогда он бы меня убил, инсценируя мою смерть под самоубийство, — сказал Рютт. — Но все ведь знали, что в кабинете работает он один, и я не мог бы ни с того ни с сего пойти к нему в кабинет.
— Неужели? — Алекс с недоверием покачал головой. — Публично, при всех, сэр Гордон договорился с вами на семь утра. А потом, когда никто этого не слышал, — на шесть. Это значит, что если бы кто-то сошел вниз сегодня в семь утра и застал вас там мертвым — никто ведь не знал о том, что вы должны были явиться в шесть. А сэр Гордон в это время мог пойти, например, в фотолабораторию к Сирилу и во время его отсутствия все в кабинете могло случиться.
— Но остаюсь еще я, — пожал плечами Сирил Бедфорд. — Гордон действительно при всех договаривался о встрече с Рюттом в семь, но на шесть он договаривался также и со мной.
— О, я вовсе не утверждаю, что вы тоже хотели убить мистера Рютта. Вы вообще не хотели убивать.
— Благодарю вас, — Сирил кивнул и улыбнулся.
— Не за что, — сказал Алекс. — Мы еще всего не выяснили. Задумываясь над личностью убийцы, мне пришлось принимать во внимание всех здесь присутствующих. Каждый из вас имел возможность убить сэра Гордона, во-первых, потому что все вы находились здесь в момент его смерти, а во-вторых, потому что каждый из вас имел больший или меньший мотив, чтобы хотеть от него избавиться. Даже для мисс Агнес, как я уже говорил, мне удалось придумать такой мотив. Да, но если сэр Гордон хотел убить мистера Рютта и планировал совершить это убийство сегодня ночью (а все на это указывало: стирание отпечатков пальцев с кофеварки и с банки, в которой хранился яд, записи в блокноте, письмо, которое написал на машинке сэр Гордон, капсула с ядом в его кармане, ну и тот факт, что у него был сильный мотив, поскольку между мистером Рюттом и миссис Сильвией возникла любовь), то использовать все это мог лишь убийца, который должен был бы об этом знать. Лишь тогда, подбросив абсурдное письмо о финансовых злоупотреблениях сэра Гордона, убийца направил бы полицейское расследование в сторону жильцов дома, потому что, конечно, все бы стало явным — я имею в виду связь между мистером Рюттом и миссис Сильвией. И тогда эти двое в лучшем случае, может быть, и выкрутились, но были бы оба полностью скомпрометированы прессой, а в худшем случае их мог даже ждать судебный процесс. И не надо забывать, что оба они оказались бы совсем в незавидном положении, если будет доказано, что сэр Гордон был убит. Ну, хорошо, а кем же мог быть человек, который знал, что сэр Гордон хочет убить мистера Рютта? Не мог им быть сам Рютт, не могла им быть миссис Сильвия по понятным причинам. В ходе следствия миссис Джудит Бедфорд показала, что она узнала о любви миссис Сильвии и мистера Рютта благодаря общему камину в их комнатах, который позволил ей подслушивать разговоры их обоих. Во всех остальных ситуациях они мастерски конспирировались.