Страница 18 из 29
— Ты не мулла, а вор! — на все ущелье кричит священник.
Бьет священник муллу, рвет ему халат и бороду.
Бьет мулла священника, рвет ему волосы и рясу.
Долго ли, мало ли били друг друга священник и мулла, кто знает, только прибежал на шум сосед, за соседом — другой, за другим — третий, и так сбежалось во двор к мулле все большое селение.
Из Черного ущелья на большой шум в большом селении прибежали и три вора: вор Биндз, вор Дидин и вор Дзинга.
Смотрят горцы — священник бьет муллу, а мулла бьет священника.
Смотрят три вора — мулла бьет священника, а священник бьет муллу.
Слышат горцы, слышат три вора — кричит мулла на священника:
— Ты не священник, а вор-злодей! Ты украл золото у богача!
Слышат горцы, слышат три вора — кричит священник на муллу:
— Не мулла ты, а лгун! Это ты украл сундук с золотом у богача!
Стоят три вора, слушают и дрожат от страха.
— Лучше уйти нам отсюда, пока не узнал нас мулла, — говорит вор Дидин.
— Правду ты говоришь, Дидин, — сказали вор Биндз и вор Дзинга. — Лучше нам уйти.
И пошли они в Черные горы и спрятались там в темной пещере.
Долго ли, мало ли били мулла и священник друг друга, кто знает, — наконец вышел один горец на середину двора и говорит:
— Хорошие горцы, поверните ко мне ваши уши и слушайте, что я вам скажу.
А когда горцы всего селения повернули к нему уши, он сказал:
— Вот они воры, — а сам показывает на священника и муллу. — Вот кто крал у нас овец и коз, лошадей и коров, баранов и волов! Бросим их в пропасть, к самим шайтанам!
— Бросим их к самим шайтанам! — закричало все большое селение.
Тут схватили горцы священника и муллу, повели на высокую гору и оттуда бросили их в бездонную пропасть.
Пусть враг твой так погибнет, как погибли священник и мулла!
Козы Габия
В горах, над высоким ущельем, у самой отвесной скалы, жил-был один бедный человек по имени Габий.
Была у Габия жена. Была у Габия старая-престарая сакля. Да еще были у Габия козы. Три козы. А у тех трех коз — три маленьких резвых козленка.
Кроме трех коз и козлят, ничего больше не было в сакле Габия. Даже кошки, даже курочки не было.
Зато козы у Габия были не простые. Одна коза была однобрюхая, другая — двубрюхая, а третья коза — трехбрюхая. Хорошие были козы, много давали молока: двубрюхая в два раза больше однобрюхой, а трехбрюхая коза давала молока в три раза больше однобрюхой козы. Из того козьего молока жена Габия сбивала масло, делала сыр и творог.
Каждое утро, как только первые лучи солнца покрасят снежные вершины гор в красный цвет, жена Габия угоняла коз пастись на пастбище. А пастбище было высоко-высоко, чуть пониже льдов, которые никогда не тают. Идти на пастбище надо было по узкой тропинке между острыми скалами, над черными ущельями.
Жена Габия оставляла коз на пастбище, а сама шла домой. Козы целый день паслись на шелковой траве, а вечером одни возвращались в хадзар Габия. Раньше всех приходила однобрюхая, за однобрюхой — двубрюхая, и самой последней приходила домой трехбрюхая коза.
Так и жили Габий с женой.
Но счастье — как солнце в пасмурный день: то покажется, то скроется.
Дело было так.
Рыскал по тем горам и тропинкам серый плешивый волк. Рыскал день, рыскал другой, да только никакой еды не нашел. А увидел волк: каждое утро старуха гонит трех коз на верхнее пастбище, и каждый вечер козы возвращаются по горной тропинке домой.
И подумал волк: «Хорошо бы поужинать жирной козлятиной».
Подумал и побежал по тропинке вверх. Видит он — у самой горной тропинки глубокая щель в скале. Волк забрался в эту щель, поселился там, как в доме, и думает: «Завтра съем однобрюхую козу».
Подумал так, повернулся с боку на бок и заснул в своем логове.
А на другое утро жена Габия, как всегда, погнала коз на верхнее пастбище и оставила их там пастись на шелковой траве.
Скоро однобрюхая коза наелась досыта — разве долго наполнить травой одно брюхо? Наелась, длинным языком расчесала густую шерсть и пошла домой. Идет однобрюхая коза домой по горной тропинке, еле тащит вымя.
Вот дошла она до скалы, где поселился злой волк.
Тут волк вышел ей навстречу и говорит:
— Здравствуй, коза!
— Хорошо живи! — отвечает коза.
— Что это у тебя на голове? — спрашивает волк однобрюхую козу, а сам показывает на ее рога.
— Это наконечники для вил Габия, — отвечает коза.
— А что это за бурдюк у тебя?
— Это мешок молока для Габия, для его жены и для моего резвого козленка.
Тут волк бросился на однобрюхую, разорвал ее на части и съел. Даже копытца, даже косточки проглотил плешивый волк. Одни только рога оставил. «Пусть Габий делает себе наконечники для вил», — подумал злой волк.
Смеется волк от радости, скалит зубы, прыгает с камня на камень, со скалы на скалу.
Прыгал, прыгал, а потом забрался к себе в логово и заснул крепким сном.
Вечером двубрюхая коза пришла домой. За ней пришла трехбрюхая, не пришла только однобрюхая коза.
— А где же однобрюхая коза? — спрашивает их Габий.
— Откуда нам знать! — отвечают козы. — Она наполнила свое брюхо шелковой травой, выпила холодной воды из родника, расчесала длинным языком свою густую шерсть, тряхнула бородой, фыркнула и по тропинке тихо пошла к хадзару.
Жалко стало Габию однобрюхую козу, но он ничего не сказал.
На другое утро жена Габия погнала на верхнее пастбище уже не трех коз, а только двух. Оставила их пастись там, а сама вернулась домой.
Когда солнце зашло за четвертую вершину гор, двубрюхая коза досыта наелась шелковой травой, и вымя у нее, как бурдюк, наполнилось молоком для резвого козленка, для Габия и для его жены.
Тряхнула двубрюхая коза бородой, вытянула шею и тоненько заблеяла, а потом медленно пошла к хадзару по знакомой тропинке.
А жадный волк уже поджидал двубрюхую козу в своем логове и выл.
Да и что делать злому волку, как не выть, если он голодный?
И вдруг услышал волк — стучат по камням копыта.
— Ага, идет мой жирный ужин! — сказал волк. Перестал выть, выскочил на тропинку и ласковым голосом говорит: — Здравствуй, хорошая коза!
— Счастлив будь! — отвечает двубрюхая коза.
— А что это у тебя на голове? — спрашивает опять волк, а сам показывает на ее рога.
— Это наконечники для вил Габия.
— А что это за бурдюки у тебя?
— Это мешки молока для Габия, для его жены и для моего маленького козленка.
Тут прыгнул волк, бросился на козу и съел ее всю. Даже копытца, даже кости проглотил плешивый волк. Только рога оставил. «Пусть Габий делает себе наконечники для вил, — подумал злой волк. — Жирная была коза! Ах, как хорошо я наелся! А завтра съем трехбрюхую козу — она, верно, жирнее всех коз на свете».
Прыгает волк со скалы на скалу, с камня на камень. А потом устал прыгать, забрался в свое логово и заснул крепким сном. Лучше бы не просыпаться ему никогда!
Когда вечером трехбрюхая коза одна вернулась домой, Габий испугался и спрашивает ее:
— А где же двубрюхая коза?
— Не знаю я. Когда солнце зашло за четвертую вершину гор, она фыркнула, тряхнула бородой и по нашей знакомой тропинке пошла вниз, к хадзару.
— Горе мне, несчастному! — закричал бедный Габий. — Вчера не пришла однобрюхая коза, сегодня нет двубрюхой козы…
Погоревал Габий. Погоревала жена. Потом подоили они трехбрюхую козу, напоили козлят и сами напились молока. Потом легли спать и заснули.
Да и что им еще оставалось делать? Ничего.
Рано утром жена Габия погнала свою последнюю, трехбрюхую козу на верхнее пастбище. Оставила она там козу, а сама вернулась домой.