Страница 17 из 18
И вот мы стоим, как два придурка друг напротив друга. Невпопад хлопаем глазами. Офигеваем.
— Обалдеть, — наконец, выдыхает она.
— Мягко сказано.
Я пытаюсь осознать произошедшее. Оно не фига не осознается.
Понял только одно. Я олень…матерый такой оленище… Правильно говорят, что Олег — это не имя, а состояние души.
— Ну я и молодец, — сначала усмехаюсь, потом прикрываю рукой глаза и начинаю ржать.
Она несколько секунд медлит, потом присоединяется. На улице поздний вечер, темень, снег, а мы угораем на детской площадке. А потом в волю насмеявшись, пытаемся отдышаться. У меня в голове звенит и такое чувство, будто кирпичи с плеч упали.
— То есть ты не проститут? — с надеждой спрашивает Оля.
— Нет.
— Даже не на пол шишечки?
— Даже не на треть шишечки.
Она с минуту молчит, кусая губы и тяжело дыша. Потом поднимает на меня шальной взгляд.
— Оль? — я напрягаюсь, но все равно не успеваю отреагировать, потому что в какой-то момент она с диким писком бросается мне на шею. Вроде мелкая, но заряд бешеный. Сбивает меня с ног, и мы оба летим в сугроб — я вниз, она сверху.
Конечно, со всей дури попадает локтем в солнечное сплетение. Я охаю и кое-как прикрываюсь, потому что колено тоже метит в стратегически важные места.
А потом хорошооо…
Лежим в сугробе, целуемся, не замечая холода и остального мира. До тех пор, пока не прибегает какая-то полоумная старуха с метлой:
— Совсем стыд потеряли? На детской площадке уже трутся! Вандалы.
Я уже привычный получать по жопе, поэтому ориентируюсь быстро. Вскакиваю на ноги, выдергиваю Олю из снега и тяну ее за собой. Сопровождаемые бабкиной руганью мы бежим со двора и смеемся, как сопливые малолетки и это так здорово, что я практически на седьмом небе от кайфа.
Только скрывшись за углом останавливаемся, чтобы перевести дыхание:
— Убежали? — выдыхает она.
— Убежали, — я поправляю на ней шапку, — ну что, переезжаешь?
— Вот так сразу? — она теряется.
— Можем подождать до завтра.
— Я не знаю, — мнется, — я же это…замужем еще.
И прямо в этот момент звучит ее телефон. Она вытягивает его из кармана, смотрит на экран и морщится так, будто ей говна на лопате подсунули.
— А вот и он…лёгок на помине.
Мне не хочется, чтобы она с ним говорила. Во мне проснулся собственник и ревнивец:
— Сбрось.
— Хорошо, — она тыкает пальцем, но промахивается и вместо этого врубает громкую связь.
— Ты обнаглела?! — орет в трубку разъяренное нечто, — совсем страх потеряла?!
— Чего? — Оля тут же подбирается. И если на меня она орала с чувством, с толком с расстановкой, то сейчас он нее идет волна ледяного раздражения.
Она его не любит. Я это вижу в ее глазах, и последние мои сомнения полностью растворяются.
— Того! Я писульки твои нашел! — продолжает голосить мужик. Голос какой противный, как у бабы базарной, — ты у нас дома со шлюхой трахалась, пока я работал!
— Любимый, ты забыл, что мы уже пояснили, какая у тебя была работа?
— Не важно! Я мужчина! У мужчины могут быть слабости. А как ты могла? А? Не пойми с кем, на нашей постели? А вот эти все псевдострадания? Он такой классный, хочу продолжения, хочу, чтобы остался до утра, я бы приготовила ему завтрак…
Это она про меня что ли? У меня аж ряха расплывается в улыбке.
— Что молчишь? Сказать нечего? — муж никак не может заткнуться, — Ты сама проститутка!
Ольга краснеет от возмущения, а во мне просыпается бык. Так, блядь! Никто не смеет оскорблять мою женщину.
— Дай-ка, — маню рукой.
Она без слов протягивает мне мобильник.
— Слышишь меня? — продолжает вопить ее муженек, — ты! Проститутка! Потаскуха и блядь!
— Мужик, у тебя проблемы?
Услышав мой голос, он затыкается. Что-то там булькает, а потом настороженно спрашивает:
— Кто это?
— Олег. Тот самый, который по вашим простыням катался и, которому Ольга завтрак готовить будет.
— Что…какого… — он задыхается.
— Такого.
— Ты трахал мою жену! — наезжает, но как-то неубедительно.
— Я трахал свою жену. Как только с тобой разведется — за меня пойдет. Еще вопросы есть?
Ольга что-то возмущенно питюкает, а я жестом показываю, чтобы замолчала. Внутри полная уверенность в том, что поступаю правильно. Моя это женщина. И не важно, что знакомы без малого неделю. Ерунда все это. Человек или твой или нет, вот и все. Оля — моя. Значит надо забирать, присваивать, кольцо на палец и в спальню.
— Хрен я ей дам развод. Слышишь? Хрен!
— Не ори так, а то пукан разорвет, — ухмыляюсь в трубку.
— Да я тебя! Найду из-под земли. Понял? Найду и урою.
— Не трать время на поиски. Советская двадцать семь, — равнодушно сообщаю адрес, — приезжай, жду с нетерпением.
Он снова захлебывается бранью. Из которой я понимаю только одно. Он не приедет.
— Понятно, зассал, — пренебрежительно отмахиваюсь, — в общем, так. От Ольги отвали. Будешь доставать, я сам к тебе приеду, понял?
— Да приезжай! Я дверь не открою.
У Оли фейспалм и полнейшее разочарование в глазах. Все, Игорёк… Подписал ты себе окончательный приговор. Когда женщина разочаровывается — обратного пути нет.
— Думаешь, это меня остановит?
— Пошел ты! Шмароёб! — рычит в трубку и отбивает звонок.
— Вот и поговорили, — протягиваю Оле телефон.
Она как-то сердито его забирает, пихает в карман и, сдувая с носа выбившиеся из-под шапки волосы, ворчит:
— Где были мои глаза? Ты не знаешь? Это же просто позор. Позорище!
Я пожимаю плечами. Мне тоже не понятно, за что она его терпела все эти годы.
— Он должен был примчаться, набить тебе морду, меня за волосы утащить домой, а не вот то вот все, — сердито машет рукой.
— Ого, какие у тебя эротические фантазии. Если хочешь, я тебя могу утащить. Не за волосы, конечно, а на плече, а этот хмырь пусть сидит в своей норе за дверью.
— Понимаешь, это моя нора. И дверь моя. Он оккупировал мою территорию и отказывается ее покидать.
Говно какое.
— Так давай выкурим его.
— И как ты себе это представляешь? Взлом двери, менты, наручники? Увы гуляющий муж — это не преступление. Боюсь мне у виска покрутят, мол совсем девка сбрендила.
— Есть у меня идея, — подмигиваю ей и звоню Диману.
Глава 8
Я сижу на лавке и кручу в руках телефон, не зная куда себя девать. Внутри все ходуном ходит. Потряхивает так неслабо.
Олег со своими друзьями — Димой и Андреем — поднялись ко мне домой, чтобы выкурить Игоря, а меня оставили на стреме. Мол, если менты приедут, я должна буду их встречать и отбивать претензии, как законный владелец жилья. Но я склонна думать, что он просто не хотел, чтобы я стала свидетелем того, как мужики друг другу носы ломают, а во все стороны летят оторванные брови, зубы и что-нибудь еще. Например, наглый глаз Игоря.
Олег ведь с виду только балбес, а так стержень мужской в нем правильный. В отличие от муженька моего слабого, который откровенно зассал с ним встречаться, Олег готов отстаивать то, что считает правильным, и страха в нем нет.
Невольно вспоминаю свою семейную жизнь и пытаюсь найти те моменты, когда я чувствовала себя как за каменной стеной. Нет таких моментов. Все свои проблемы я всегда решала сама, а если и обращалась к мужу за помощью, то получала неизменное «Оль, тебе виднее. Смотри сама».
Я и смотрела всегда сама. Он как-то умудрился приучить меня к мысли, что это нормально. А теперь понимаю, что ни фига не нормально. Что стена-то была, вот только сквозняк со всех сторон продувал.
С Олегом ощущения были другие. Он просто сказал, что решит мою проблему. И все. Не стал разводить нудные речи о том, как это сделать, не стал мяться. Просто позвонил друзьям, сказал, что хорошую девочку обижают и нужна помощь. И все. Мы здесь. Я сижу на лавке, а там наверху решаются мои проблемы.