Страница 71 из 79
Глава 21
Мика сильно волновался, примеряя галстук. Серенький или черный в оранжевую полосочку? А может, темно-бордовый с рисунком воющего на луну волка? Какой лучше подходит к новому костюму? А к глазам? А вообще?
За последние дни его гардероб заметно увеличился. Итан-ар, бабушка Эсми и мама-Надя, вероятно, пытались поднять ему настроение, покупая все подряд, будь то новая одежда, книга или компьютерная игра. Волчонку даже как-то неловко стало от такого обилия подарков — у него же не день рождения. Но его возражения стойко игнорировались семьей, частью которой он стал. Да и возражал он не так чтобы сильно, потому что, во-первых, не хотел обижать дарителей, а во-вторых, получать подарки было очень приятно. Якоб-ар и Ада-ара редко баловали его такими бестолковыми, как сказал бы отец, покупками.
Отец…
При воспоминании о нем Мику передернуло. Образ великого и безупречного воина трещал по швам в глазах волчонка давно. Особенно часть про безупречность. Миккель не любил Якоба (да и за что любить тирана?), но все еще уважал и даже иногда восхищался, считая его самым сильным в стае. Однако Итан-ар доказал обратное, победив вожака сумеречных варгов в честном бою. А еще лунный вер показал волчонку, что править стаей, как и растить ребенка, можно совсем другими методами.
И все равно Мика цеплялся за остатки хоть чего-то хорошего, что было в его отце, пытаясь не столько оправдать его, сколько себя. Взрослые обсуждали Якоба, думая, что волчонок не слышит, но он слышал. Более того, он полностью разделял все то, что они говорили. Просто раньше Миккель думал, что отец издевается только над ним с мамой, а оказалось, он портил жизнь многим.
Стыдно!
Быть сыном такого человека стыдно, продолжателем его рода и наследником, который вместе с частью имущества получил и набор генов от своего родителя. Но и полностью возненавидеть отца Мика тоже не мог, он же не какая-то неблагодарная шавка, чтобы не ценить вложенные в него усилия. Отец учил его охотиться и заметать следы, да и просто… учил. Тратил деньги на его воспитание, содержание… на ту же одежду! У Миккеля было все необходимое, хотя чего-то действительно желанного не было. Ни игрушек, о которых он не смел и мечтать, ни любви.
— Ну что, выбрал? — в комнату, коротко постучав, вошла мама. — Только сильно на сладкое не налегай, мы все-таки в гости идем, и нас там тоже планируют кормить, — подмигнула она, улыбаясь.
Мика видел в зеркале, возле которого крутился, как открывается дверь и как заходит ведьма, держа в руке миску с его любимыми печениями. Он ни разу не говорил ей, что они ему сильно нравятся — она заметила сама. Ада-ара давала ему вкусняшки редко, тайком и по одной штучке. Обычно в качестве поощрения за хорошее поведение или же в качестве утешительного приза после очередного наказания. Якоб-ар не знал, иначе наказал бы и ее.
Волчонок после инцидента у ручья упорно гнал мысли об отце, не желая даже думать о вервольфе, из-за которого чуть не погиб дважды, но они, мысли эти, все равно возвращались. Пробирались в его голову и сны, мучили, душили, заставляли бояться. Не того, что мертвый варгар восстанет и отомстит ему за предательство — это невозможно, что бы там сумасшедшая волчица ни говорила. Миккель опасался иного «воскрешения» Якоба: проявления самых жутких черт его характера в себе. Он ведь плоть от плоти его, кровь от крови. Он тот, кого Якоб-ар не только породил, но и воспитывал десять лет. Что, если он, сам того не желая, станет его копией?
— Эй, Мика? Чего скис? — заметив грустное выражение его лица, спросила мама сочувственно. — Не можешь выбрать галстук? Давай помогу. — Она взяла с кровати полосатый и приложила его к груди мальчика. — Мне этот нравится, а тебе?
— И мне, — согласился он. Не только потому, что галстук ему действительно нравился, но и из желания сделать приятное ей, однако ведьма это почуяла и, прищурившись, спросила:
— Уверен? Я хочу, чтобы ты сам выбрал то, что тебе по душе. Не надо со мной соглашаться, если не нравится.
— Я не могу выбрать, мам, — улыбнулся Миккель. — Мне все нравится, все-все! — признался он. — Поэтому надену то, что выбрала ты. Поможешь завязать?
Разумеется, она помогла. Еще и волосы ему потом уложить попыталась, но челка все равно упорно падала на глаза, намекая на необходимость стрижки.
— Я сделал для Кьяры открытку, — сказал волчонок, глядя, как ведьма хлопочет над его внешним видом.
Она была так близко, что ему внезапно захотелось ее обнять. Мама, мамочка… Ему крупно повезло, что у него она есть. В отличие от ампиро-веры, на день рождения которой они собирались. Желание девочки, мечтавшей найти маму, увы, не исполнилось. Пока что. Но Надя как-то вскользь обмолвилась, что тетя Герда над этим работает. Тетя Герда точно лучше лесного ручья, возможности которого, по мнению Мики, были сильно преувеличены.
— Открытку? Сам сделал? Покажешь? — Закончив с галстуком, ведьма поправила острый воротничок его белой сорочки и застегнула пиджак.
Миккель смутился. Открытка была чем-то личным, и в то же время ему хотелось похвастаться рисунком, чтобы услышать мнение мамы. Одобрение или критику — неважно. Он просто жаждал ее внимания, и она давала ему его с лихвой.
Как и Эсми, Итан-ар… все они.
— Мика! — воскликнула ведьма, увидев открытку. — Почему я не знала, что ты так здорово рисуешь? — спросила она, смущая его еще больше. — Учился где-то? То есть у кого-то, — исправилась мама, вспомнив о том, какой была его прежняя жизнь. Волчонок отрицательно мотнул головой. — А хочешь пойти учиться? — На этот раз кивок был утвердительным. — Запишем тебя попозже в художественную школу — таланты надо развивать.
— Мам…
— Да? — Надя перевела на него взгляд с рисунка крылатой волчицы, образ который символизировал именинницу-полукровку.
Миккель молчал, собираясь с мыслями. То, что он хотел спросить, пугало его до чертиков.
— Я тоже стану таким… как мой биологический отец? — выдавил он, впервые назвав Якоба вслух биологическим, будто пытался дистанцироваться от него, тем самым обезличив. Миккель неосознанно перекладывал вину отца на себя, хотя и знал, что ничего не мог сделать. Но вина липла к нему, а в голове слышался ее мерзкий голосок: «Плоть от плоти, кровь от крови, ты сын своего отца». — Во мне проявятся его гены?