Без тормозов

— Карина, отдай, — падал я голос и она отпустила.

Мое портмоне валялось среди груды других женских вещей.

Меня бесила эта толпа, мне нужно было её коснуться. Я, наверно, неисправимый идиот, потому что не могу на это больше смотреть.

Вся делегация вместе с хмурой Сюзанной, которую я чуть ли не пинками гнал из помещения, покинула эту душную конуру.

Так продолжалось ровно до тех пор, пока мы не остались вдвоем. Только тут осознал, что Кара вовсе не собиралась так просто сдаваться и добровольно следовать уготовленной ей роли.

«Это же изменница Медведева. Добей её, заставь упасть!», — кричал мой внутренний демон.

— А что ты думала? Я ведь не святой, да и ты не святая. Стояла там и трясла сиськами перед залом. Сбрендила? Посуду моешь?!! Что происходит с тобой?! Куда ты скатилась?

— Не смей меня упрекать! Ты давно потерял на это право!

— Рина, я хочу тебя, — неожиданно признался.

Она вздрогнула и отмерла, смерив меня презрительно, оттолкнула от себя.

— Это твои проблемы, Снежный! — храбрилась она. Она развернулась, чтобы уйти.

Я схватил её за руку и притянул к себе. Карина ахнула, ударилась о мою грудь, да так и замерла, глядя своими мокрыми от слез глазами. Только что бравировала передо мной, а тут всего за несколько секунд успела разреветься. Мы стояли, замерев, словно, кролик и удав. Она не дышала, и я не дышал. Какая она красивая, чертовка. Сейчас я могу разглядеть каждую черточку, её густые ресницы, блестящие от слез. Если бы я не был таким пьяным, я бы мог сформулировать что-то приятное для неё, но ничего не было.

— Зачем ты это сделал?! — тихо спросила она, смахивая слезы. Видно было, что пыталась успокоиться, но у нее ничего не получалось.

— Потому что мог и сделал! Привыкай, а теперь слушай сюда. Сегодня после работы тебя заберет мой друг и привезёт ко мне. Я буду иметь тебя, так что ты сорвешь голос и будешь просить меня повторить.

— Ни за что!

— Решила провести время в полиции?!

— Ты ведь несерьезно, Зак? — взмолилась она.

— Я не тот наивный пентюх, что был раньше. Не тот милашка, что дарил тебе цветы и возил тебя на пляж, чтобы пускать фейерверки. Нет, я злой сукин сын, который больше никого не пожалеет, а тем более предательницу! — орал я, выплевывая обиду вперемешку с желчью.

Нет, мой котел для переплавки, похоже, скоро лопнет. Останки меня выльются наружу, чтобы сжечь эту гордячку дотла. Вся та боль и тоска… всё, что я прятал эти годы, под действием алкоголя вырывается из меня, словно, черти из ящика Пандоры.

— Мнишь из себя жертву?! — она колотила меня по груди, пока я не оторвал её руки от себя, и она затихла, повисла, словно, распятая мученица.

— Сейчас ты закончишь свой рабочий день. Никто тебя не уволит, я договорился с Артуром при условии твоего добровольного согласия быть со мной. Не пытайся убежать, иначе завтра всё реально станет для тебя хуже.

— Ты ничтожество, — выдохнула она, словно приклеивая меня к ней.

Во мне что-то взорвалось размером с планету. Я снова впился поцелуем в мягкие губы, сжимая чуть ли не до хруста Рину. Какая она тонкая и изящная, нежная и покладистая. Все попытки её оттолкнуть меня закончились ничем. Я подавлял и подчинял, пока эта маленькая мерзавка не извернулась и не заехала мне по яйцам. Я согнулся, чертыхнувшись, и уставился на неё. Мы оба рвано дышали. Её красивый язычок высунулся и облизал чуть влажные губы. Мать твою, как это было сексуально…

— Что ты делаешь со мной, Ринка? — шептал я словно блаженный.

— Ненавижу…

— Я тебя тоже, но сегодня мы перейдем на новый уровень. Когда двое ненавидящих друг друга будут совокупляться как кролики.

— Ты мне противен!

— А ты мне нет, — ухмыльнулся я. — Собирайся, я буду ждать тебя. Выйдешь, увидишь синюю Субару всю в наклейках. Не ошибешься. До встречи, Карина-балерина!

Я не стал оборачиваться, чтобы не наброситься на неё снова. Сердце танцевало фламенко, так что разрывало виски, будто у меня в голове сабвуфер. Не помнил, как добрался до дома на такси, когда строго-настрого сказал забрать конкретную девушку… Еще 15 минут я стоял под холодным душем, чтобы как-то снять похмелье и как не странно каменный стояк.

Я лег на диван и ждал, не помня, как отрубился.

Глава 17

Захар

Я проснулся, когда на улице горел один фонарь. В квартиру попадал тонкий рассеивающийся свет. Сложилось впечатление, что моя зеленая фея научилась уборке и за вечер навела марафет и всё блестело. Даже не было ни одной бутылки, а я был трезв, как стеклышко. Если честно, я ничего не понимал, пока не услышал шорох позади себя, смех, будто перезвон колокольчиков, раздавался сзади.

Я услышал звуки арф, их переливистую трель струн, а потом меня окружило туманом игры на скрипке.

«Разве так бывает, что звуки рвут душу на куски с чудовищной и потрясающей силой?».

Я оглянулся. Там у входа стояла она в свете ночника, что выталкивал её образ из темноты. Она была подобна ангелу с огненной гривой волнистых волос. Тонкое белое шифоновое платье струилось по её ладной фигуре, я видел её стройные ножки. Такой красивой как сейчас она не была никогда. В Карине не было девичьей угловатости и резкости, сейчас она была сплошной соблазн.

Мечта встала на носочки и балетной поступью подошла ко мне. А мне уже казалось, что это музыка скрипки исходит от моего сердца.

— Я пришла к тебе, Снежный.

— Я ждал тебя, моя балерина, — подал я ей руку.

Она долго смотрела на неё, а затем робко вложила свою маленькую ручку в мою. Я повёл её в спальню. Не было ни криков, ни скандалов. Были лишь мы и музыка, окрыляющая и умиротворяющая. Все мои демоны спали, чтобы я смог побыть со своим наваждением наедине.

Карину не нужно было принуждать, она была спокойна и изящна, словно фарфоровая статуэтка. Свет фонаря проникал в спальню из-под кружева тюли, шторы создавали коридор света, в котором звездой сияла рыжеволосая сказка. Поворот головы и её изящный изгиб точеной шеи манил меня коснуться его губами. Она смотрела на меня, стоя ко мне в пол оборота.

— Ты же не сделаешь мне больно? Я не игрушка, Захар.

— Я не сделаю этого, — её грустная улыбка и какая-то тоска о невысказанном.

— Не делай мне больно, пожалуйста.

Я сократил расстояние и со всей возможной нежностью обнял её.

— Прости, Карина! Я запутался, — горький и звонкий смешок был мне ответом.

— Ты застрял здесь, и я застряла с тобой. Разруби этот узел, — приказывала она, я замотал головой.

— Нет! Ты остаешься со мной, — мои губы накрыли её, и нас обоих спустило с привязи.

Заснеженный и глухой лес, ни единой живой души и мы в нём, цепляющиеся друг за друга, как за последний шанс на спасение. Мы замерзнем в нем в одиночку, но пламя сердец нельзя потушить. Я сгорю ради неё, чтобы в отвёт отогреться. Я поднял её на руки и, закружив, уронил на большую кровать с толстым и пуховым одеялом. Она, словно, на фреске подобна крылатому вестнику мира.

(музыка для настроения) Through the Barricades — Spandau Ballet

Впервые я боялся, что утро настанет. Сколько у меня было времени? Час? Два? Время, черт, остановись!

Пока под моими пальцами бьется её пульс, а я слышу её стоны. Между нами есть одежда? Нет? Кажется, что всё плавится от нашей страсти. Если она и ведьма, то я глупый инквизитор, который прыгнет за ней в костёр. Неважно, горим мы или спасаемся бегством, с ней я готов был укрываться от всего мира до последнего вздоха.

— Захар! — кричит она, а я то ли плачу, то ли смеюсь, покрывая её острый подбородок поцелуями, сплетая наши пальцы. Волны беспощадно толкали мой корабль на риф, но меня это не пугало. Внутри меня звенели колокола, покрывая меня благодатью, чтобы на мгновение остановиться.

Всё стихло, и Карина была со мной, лежала нимфой, раскидав огненные всполохи по подушке. У неё опухли губы, и она что-то мурлыкала под нос. Её рука покоилась у меня на груди, а я вспоминал, зачем живу.