По семейным обстоятельствам

— Езжайте уже, дядя, — процедил сквозь зубы Владька. — Тринадцать лет как-то без вас справлялись и дальше не помрем.

— Видел я, как вы справлялись, — усмехнулся Валенуэль. — Братца твоего чуть в рабство не упекли.

— Больно вы знаете! Может, и не случилось бы ничего.

— Знаю, — спокойно ответил альв. — Я пятнадцать лет назад так же в карты проигрался. В рабстве у людей и цвергов был. Мне не понравилось, и Стасу бы не понравилось, поверь мне.

Натка зажала рот руками, а Влад замолчал. Каким бы дурачком он не был, а спорить у него желание пропало. Он теперь смотрел на альва даже с определенным уважением. Ната тоже. Она ведь думала, что альв такой весь из себя рафинированный-дезодорированный, чистый до скрипа, а оказалось — тоже дерьма немало хлебнул. Видимо, поэтому за Стаса и вступился.

Сам альв своего откровения не стеснялся, просто еще раз окинул взглядом дом, неодобрительно покачал головой, а потом мальчишечьи ухмыльнулся, подошел к Нате и быстро поцеловал ее прямо в губы. Она опешила, захлопала глазами, а Валь заглянул ей в глаза и пообещал:

— Я вернусь. Не делай глупостей, ладно? Обязательно меня дождись.

— Ладно, — неуверенно согласилась Ната.

— Обещай.

— Обещаю.

Валь кивнул, запрыгнул в свою телегу и щелкнул поводьями. Ната стояла и смотрела, как он уезжает даже тогда, когда дети, сказав явно нехорошее слово, ушли в дом. Только потом, когда уже и стука колес было не слышно, женщина прошла в дом, скинула ненавистный вдруг тулуп и завалилась на кушетку.

Ей было, о чем подумать. Значит, он обещал вернуться. А еще — она ему нравится, хотя в таком тулупе — странно. Он ее по-це-ло-вал. Наверное, назло мальчишкам, но факт остается фактом. А вот интересно, где он будет спать, когда вернется? А вдруг — с ней? Признаться честно, Натка обеими руками за. Альв красивый, чуткий, спокойный. Отсутствие истеричности женщина ценила куда больше внешности. И ещё чувство юмора, а этого в Валенуэле было достаточно.

Ну и вообще… она не могла не представить, как они хорошо смотрелись бы вместе. Оба высокие, тонкие, он — белый, она — смуглая, с тёмными волосами и глазами. Правда, недолго бы они хорошо смотрелись… Но она же не собирается с ним жить долго и счастливо, это глупо. А вот если… подарить себе немного любви… почему нет?

Натка немного видела в жизни, но неудачницей себя не считала. Закончила школу с медалью, уехала за четыреста километров от родного дома, поступила в институт. На первом же курсе выскочила замуж по огромной любви. Сейчас она не понимала, что Егор в ней нашёл — в простушке из деревни, но знала — любовь у них была. Это уже потом, после рождения мальчишек, он не смог. Не хватило у него сил.

На самом деле Егору нужна была мамка, и Натка, выросла в стесненных условиях, успешно с задачей справлялась. Её энергии хватало на всё: и на готовку (делов-то — печь топить не надо, вода из крана течет), и на уборку (чай, не свинарник убирать, а свой дом), и на учёбу, которая давалась ей легко. Секс? Да пожалуйста! Пироги? Запросто! Курсовую сделать за двоих? Ну и пусть на первом курсе не проходили начертательную геометрию — ничего сложного там не было.

А потом у Натки появилось еще двое детей, и Егор уже перешел в разряд «больших мальчиков». Зря, наверное. Нужно было попытаться сохранить семью, потерпеть, но без него внезапно стало легче. Никто не искал чистые носки по утрам, когда дети только заснули, никто не требовал горячей еды, никто не спрашивал, почему пол грязный. Когда Егор собрал свои вещи и ушел жить к маме, Натка ругалась, плакала и рисовала на обоях график кормления. А ведь то время закончилось, но Егор уже не вернулся, и только тогда, когда он подал на развод, ее отпустило чувство вины. Это не она такая неполноценная, а он мудак.

Думала ли она, что когда-нибудь выйдет замуж второй раз? Конечно, думала! А чего нет-то? Мужиков много, найдется и такой, кто сможет взять на себя ответственность за нее и мальчишек. И ведь нашелся! Пусть не человек, а альв. Пусть уехал! Но даже такое смутное осознание, что она больше не одна, что есть кто-то ВЗРОСЛЫЙ, кто ей поможет при случае, неожиданно ее привело в состояние полного удовлетворения.

8. 

Натка и планы на будущее

Дом был, пожалуй, странный. Обе комнаты пыльные, явно нежилые, а вот кухня сверкала чистотой. Горшки, чашки, тарелки пришлось перемывать — удовольствие при отсутствии водопровода сомнительное, а глиняная миска и ступка с пестом аж блестят, словно их мыли еще вчера. А точно ли ведьма ушла из города, или она все еще посещает свой дом? Отчего-то мысль о прошлой обитательнице не вызывала у Натки никаких страхов. Не то она не верила до конца в колдовство, не то смотрела слишком много фильмов про святую инквизицию. Ведьма и ведьма, фигня вопрос. Она с двухмесячными близнецами справилась, и с близнецами в пубертатном периоде справилась, что ей какая-то девица?

Что ведьма была молодой, было понятно сразу. В сундуке под кроватью нашлись неплохие женские вещи: чулочки, перчатки, меховой полушубок — легкий и пушистый, не то что овчинная доха, нижнее белье с кружевами, белоснежная блузка на шнуровке и богатое красное платье из тонкой шерсти. Хорошо живут ведьмы, ничего не скажешь!

Шубку не удержалась, померила. Хороша шубка и, главное, почти впору: рукава только коротковаты. Но совесть чужое не позволила взять, пришлось убрать на место. Все же вещь явно дорогая. Конечно, мальчишки хором уверяли мать, что дом принадлежит им, а значит и все, что внутри — тоже их имущество. Но, во-первых, дом купил альв, Натка в него ни гроша не вложила. Да, совместно-нажитое имущество, но это нечестно. Пока они не обсуждали, как будут жить дальше, так что — шубка подождет.

А вот уборка не подождет, и, вооружившись тряпкой и ведром с водой, Натка перемыла дом, еще больше радуясь, что жилище выбрала совсем небольшое. Окна вымыла тоже, полы, даже стены протерла. Славки помогали — половички выбили, воды натаскали. Пока Ната возилась с полами, они пробежались по окрестностям, нашли рынок, купили дров, картошки и чесночной колбасы. Лучше бы, конечно, кусок мяса, но что взять с вечно голодных подростков? Что сильнее пахло, то и схватили. В любом случае сковородка в наличии имелась, печь тоже, поэтому с ужином проблем не возникло.

Отодвинув заслонку печи, Натка заглянула внутрь и усмехнулась. Чего-то подобного она ожидала с самого начала. Внутри лежал сверток. В свертке была книга в кожаной обложке и с совершенно чистыми листами. Скорее даже, не книга, а тетрадь. Вот оно, ведьмино наследство! Надо будет полистать на досуге, здесь точно есть какой-то секрет. Мальчишкам покажет, наверняка они разгадают. А пока Ната завернула книгу в тряпицу и спрятала на дно сундука под шубку. Печь ей была нужна совсем для другого.

А вечером, уже совсем в ночь, Ната растопила баню — уж как умела. Разожгла огонь в очаге, налила воды в котелок, потом цепляла раскаленные камни большими щипцами и кидала их в воду. И помылась, и постирала вещи — свои и детские, и мальчишек заставила вымыться, да так увозилась за день с непривычки, что не помнила, сама ли до дома дошла, или дети дотащили.

Впервые за много лет Натка абсолютно выспалась. До сладкой боли в костях, до головокружительной слабости, до того, что открывшиеся глаза отказывались закрываться обратно. Ломило плечи, спину и мышцы ног — кто-то вчера перетрудился. Зато чисто, и можно спокойно обживаться, осматривать новый дом, а то она, кроме сундука и бани, ничего и не видела. Мальчишки встали раньше, кажется, растопили печь, потому что в доме тепло, почти жарко. На столе в кухонной части стоит чугунок с картошкой. Ан нет, вылизанный дочиста. Но в деревянной миске рядом несколько ломтиков картошки и сиротливый кусочек колбасы — позаботились о маме. Сразу видно — голодные были безумно, но совесть не позволила сожрать всё подчистую, как это бывало раньше, в прошлой жизни. Всё-таки они учатся, и это тоже ее, Натки, заслуга. Подавись, Орлов, она хорошая мать!