Страница 66 из 79
Глава 23
«Выродок! — выплюнул он мне в лицо в прошлую нашу встречу. — Совок недобитый!»
Выглядел он, конечно, чуть лучше, угри на коже подлечены, щетина с впалых щек тщательно соскоблена. Но это был он, точно он, никакой ошибки. Только одет не в пиксельный камуфляж, а в обычный свитер с высоким воротом, мешковатые серые брюки и форменную зеленую жилетку ресторана.
Я сделал вид, что не смотрю в его сторону. Принял участие в шумной толкотне рассаживания за стол, заказал себе тарелку жареной мелкой рыбешки и, секунду подумав, кружку темного пива. На ней, пожалуй, я и остановлюсь. Алкоголь, даже в малых дозах, довольно фигово сочетается с интенсивными нагрузками. Даже с учетом того, что тело мое сейчас пребывает в куда лучшей форме, чем в прошлом мире.
Заказ у нас принимала та официантка, которой повезло меньше. Кажется, они на камень-ножницы-бумага кидали, кто пойдет работать, а кто останется за столиком, смотреть в зеркальце и поправлять макияж. Не повезло кудрявой пухленькой блондинке. Она тоже была в зеленой форме ресторана, шапочка, похожая на робингудовскую, кокетливо приколота к пышным волосам, строгий фартук прикрывает от посторонних глаз глубокое декольте.
— Барышня, а улыбаться вас в школе официантов отучают? — спросил я и подмигнул сидящему рядом со мной Стасу.
— Между прочим, я не спрашивала вашего совета, как мне делать свою работу! — огрызнулась она. Да что ж такое? Почему в этой версии Советского Союза приветливые и улыбчивые практически все люди, которые мне встречаются, кроме представителей ровно одной профессии? Которые, как мне казалось, как раз и должны уметь улыбаться профессиональнее всех...
Впрочем, чего я лезу в чужой монастырь со своим уставом? Может и правда здесь все присутственные места делают подчеркнуто неприятными, чтобы людям больше нравилось ходить на работу, чем в ресторан...
Официантка записала все наши пожелания в блокнотик и ушла, вильнув бедрами. Бросила на меня мрачный взгляд. Я вздохнул. Похоже, мне мою рыбу лучше будет не есть...
Я повернулся так, чтобы можно было и принимать участие в беседе, и видеть столик для персонала в другой части «Емели». Только сейчас заметил висящее под потолком чучело здоровенной щуки. Реально огромная, размером с бревно. Я бы даже сказал, она больше была похожа на полоза из «тридцать второй», чем на рыбу...
Темноволосая официантка разглядывала свой накрашенный глаз в крохотном зеркальце, а другим глазом смотрела на моего знакомца, который ей что-то тихо втолковывал. Судя по его относительно безмятежному виду, меня он не опознал. Ну что ж, хорошо...
— ...а я ему говорю: «Да не страдай ты так, с каждым может случиться!» — закончил Стас историю про одного парня из «Вереска», который умудрился вместо кубышки притащить из «тридцать второй» кислотную мокрицу. Перепутать, судя по рассказам, было можно, но только в том случае, если ты в первый раз видишь и то, и другое. «Кубышка» — это что-то вроде бутона зеленоватого цвета, под жесткими лепестками которой скрывается особо важное и ценное для науки вещество. Растет в заболоченных секторах, встречается чертовски редко. А кислотная мокрица — это довольно мразотный таракан, к счастью, не агрессивный, а довольно стеснительный. Когда к ней кто-то приближается, то сворачивается в шарик. Тоже зеленоватый и размером примерно с кулак. Если ее не трогать, то ничего и не будет. Но если вдруг эта тварь распсихуется, то начнет плеваться вонючей едкой жижей, которая оставляет на коже темные ожоги, которые очень долго не проходят.
Я такие байки старался не пропускать. И некоторые даже записывал. Полезное дело, никогда не знаешь, что именно и в какой момент может пригодиться. А мне хоть и твердили, что «тридцать вторая» постоянно меняется, и погибают в ней частенько именно по той причине, что слишком уж были уверены, что, например, желтые нитки, намотанные узлом на ветке склонившейся к воде ивы, штука безобидная, и не заметили, что в коконе скрывается жалопряд, который эту дрянь, как потом оказалось, и оставляет...
Из-за ширмы в зале просочился еще один сотрудник ресторана. Без униформы, зато судя по тому, как приосанились темноволосая официантка и мой поддельный полоз, этот был из начальства. Невысокий пожилой дядька наклонился над их столиком и тихо и емко выдал какие-то инструкции.
Девушка вздохнула, спрятала зеркальце, встала и направилась следом за начальником. Мужик тоже встал, но зал не покинул. Забрался на стремянку в темном углу и начал возиться с лосиным рогом, лампочки на котором почему-то не светились.
Я отхлебнул пива и засмеялся, потому что все засмеялись какой-то шутке, которую я прослушал.
Вечеринка продолжалась, за окном постепенно темнело. Но это вовсе не значило, что время уже позднее, просто темнеет здесь рано. Еще даже раньше, чем в Питере, все-таки, Соловец севернее. Не за полярным кругом, конечно, но к зиме от светового дня остается только жалкий огрызок.
Мужик, за которым я следил, тем временем, починил светильник, убрал стремянку, принялся тщательно складывать инструменты в ящик.
— Пойду подышу, — сказал я, выбираясь из-за стола, когда тот сменил свою форменную жилетку на куртку-аляску и устремился к выходу. Вразвалочку дошел до двери, вышел наружу, поежился от холода. Осмотрелся.
Чуть-чуть бы протормозил, и мужик бы уже скрылся за углом серого кирпичного дома.
В несколько прыжков я пересек уютный круглый скверик перед рестораном, перепрыгнул бортик неработающего фонтана в форме длинной тарелки почему-то с осетром. Ухватил старого знакомца за плечо и запястье и развернул к себе.
— Здорово, полоз, — ухмыльнувшись, сказал я. — Помнишь меня?
— Вы меня с кем-то перепутали... — залопотал он, но по лицу было понятно, что да, вот теперь он меня вспомнил. Он дергал руку, пытаясь вывернуться, но хрен там я тебя отпущу теперь, здоровяк.
— Перепутал? — я иронично приподнял бровь. — Да ни в коем случае! Я тебя на всю жизнь запомнил. Как ты там меня назвал? «Совок недобитый»?
— Отпустите меня, я милицию позову... — мужик побледнел, глаза его забегали. Говорил он едва слышным шепотом.
— Уверен? — хмыкнул я. — Что-то мне подсказывает, что не очень-то ты жаждешь общаться со стражами порядка. Ммм?
— Вы ошиблись, ничего не знаю ни про какого полоза, — забормотал мужик побелевшими губами.