Страница 11 из 23
To же самое можно сказать о земской реформе. Как ни бесспорны были принципы, положенные в ее основание, как ни велики успехи, которые ею были достигнуты, опыт показал, с какими трудностями развивалось земское дело; как мало было подходящих «людей», как косно и безучастно относилось к нему население, как оно было беззащитно перед теми, кто хотел ловить рыбу в мутной воде. Благожелательный контроль и содействие государства и здесь могли быть только полезны.
Это относится и к судебной реформе. Последняя, пожалуй, оказалась самой удачной, особенно потому, что недостатки законов в значительной мере исправлялись кассационным Сенатом[110], который в эту эпоху стоял на страже духа Уставов[111]. Но и Сенату не все было доступно.
Перед Александром III лежала благодарная задача: устранять препятствия, которые мешали успеху великих преобразований предыдущего царствования. Одним из главных препятствий было именно возбуждение, нетерпеливость нашего общества. «Весна», о которой говорил Тимирязев, препятствовала спокойной работе. To же самое мы увидали в 1906 году, в нашу эпоху. Но в 1880-х годах пора «весны» миновала; общество успокоилось. Созданные Александром II учреждения, предназначенные для мирного времени, могли теперь развиваться и совершенствоваться в нормальных условиях. Благожелательная помощь этому со стороны государства была как раз тем, что было тогда нужно России, что подходило и к характеру государя, и к настроению общества.
Но советники государя увлекли его на другую дорогу; вероятно, и его личные симпатии клонились туда. Но не важно, кто был настоящей причиной нового курса; важно то, что он был направлен не на исправление, а на уничтожение Великих реформ, на борьбу с принципами, на которых они были построены.
Такое отношение нового государя к Великим реформам получило курьезное внешнее оказательство. В 1880-х годах наступила серия двадцатипятилетних юбилеев Великих реформ, начиная с крестьянской. Я тогда был гимназистом. Помню возмущение старших, когда под предлогом, что юбилеями «злоупотребляют», было запрещено праздновать двадцатипятилетие и было разрешено праздновать лишь пятидесятилетия[112]. Это было прозрачным запретом говорить о веревке в доме повешенных.
Это могло бы быть только неловкостью исполнителей, которые «перестарались». Но это соответствовало существу отношения. Отменить одним указом все реформы было нельзя; надо было на их место ставить что-либо другое. Это и делалось постепенно, подрывая основы реформ, до подчинения крестьян дворянской помещичьей опеке включительно[113]. Среди такой подкопной работы было бы лицемерием славословить реформы; точно так же разбирать Иверскую[114] и Храм Спасителя можно только если государство ведет пропаганду «безбожия».
Во имя чего вышло это официальное гонение на шестидесятые годы? Опубликованные в последнее время документы громадного интереса и исторической важности показывают ту атмосферу, которая определила «реакцию» Александра III[115].
Она была начата во имя «охранения самодержавия». Это кажется странным. Можно еще понять, что в плане Лорис-Меликова испуганное воображение завидело «конституцию». На заседании Совета министров 8 марта [1881 года] именно это решило судьбу этого начинания[116]. Это кое-как допустимо. Ведь и сама общественность думала так, полусерьезно, полушутливо называя этот план «конституцией». Но тогда же был поставлен гораздо более общий вопрос: в какой мере самые реформы 1860-х годов с самодержавием совместимы? Этого вопроса в 1860-х годах не затрагивали, ибо, напротив того, самодержавие считалось нужным для того, чтобы их провести. Но этот вопрос с утрированной резкостью и был поставлен 8 марта 1881 года Победоносцевым. Ему возражал Абаза, заявив, что если Победоносцев прав, то должны быть уволены все участники Великих реформ[117]. Так были поставлены точки на i. Или эти реформы – или самодержавие. Публичные заявления в этом же смысле появились позднее при Николае II; записка Витте о земстве[118], Муравьева о судебных реформах[119]; но келейно дилемма была формулирована уже в самом начале царствования Александра III и получила ответ в Манифесте 29 апреля. Она и была причиной похода против начал Великих реформ.
Так царствование Александра III сделалось подлинной реакцией, реставрацией уваровской формулы – «Самодержавие, православие и народность»[120]. Я был гимназистом, когда министр народного просвещения гр[аф] Делянов провозглашал ее в своей речи студентам: «Следуйте этому, – сказал он в заключение речи, – и мы все будем счастливы». И таково было уже тогда новое настроение, что можно было при студентах это сказать безнаказанно.
Широкое общественное мнение, даже передовое, в то время отрицало правильность подобной дилеммы. Оно не хотело верить, чтобы реформы, созданные самодержавием, могли быть с ним несовместимы. Оно помнило, что главная из них – крестьянская – могла быть проведена только сильною самодержавною властью. Отрицание совместимости созданного в 1860-х годах порядка с создавшей их властью казалось провокационной ловушкой, возбуждавшей негодование. Такой стала позиция либеральной печати.
Но если эта печать была искренна, то права была все-таки не она, а ее противники, реакционеры. Они видели вернее и глубже. Начала, на которых реформы 1860-х годов были построены, в конце концов действительно неограниченное самодержавие подрывали. Свобода личности и труда, неприкосновенность приобретенных гражданских прав, суд как охрана закона, а не усмотрение власти, местное самоуправление были принципами, которые противоречили «неограниченности» власти монарха. Многим это сразу не было видно. Для того чтобы эта несовместимость почувствовалась, надо было, чтобы эти принципы укоренились в общественных нравах и чтобы основанные на них учреждения получили все развитие, которое было возможно. Но, по существу, идеологи реакции были правы. Нормальный рост созданных в 1860-х годах учреждений уже вел к тому, что неограниченное самодержавие оказалось позднее ненужным и вредным; оно держалось на подчинении крепостного крестьянского большинства дворянскому меньшинству. Эта социальная несправедливость была его главной опорой. Самодержавие было нужно дворянству, чтобы силой государственного аппарата защищать эту несправедливость. Оно держалось и мистической верой народа в царя, надеждой, что он оберегает народ от помещиков. С тех пор как самодержавие отделило свою судьбу от дворянства, освободило крестьян и этим нанесло сословности непоправимый удар, его дни были сочтены. Как и современные фашизмы, оно было нужно, чтобы сломить старый порядок, силу преобладающих классов и построить общежитие на новых началах. Но когда это было окончено, в нем более не было надобности; жизнь стали устраивать на других основаниях, которые исключали необходимость «неограниченной власти».
Из этого можно было сделать только один логический вывод: что на самодержавии лежал последний долг довести до конца начатое дело, дать развиться созданным им учреждениям, укорениться новыми идеями – и затем разделить свою власть с выросшим и подготовленным обществом, как честный опекун сдает имущество своему бывшему подопечному. Если бы Александр III пошел этой дорогой – 17 октября [1905 года] появилось бы другого числа и в другой обстановке[121]; тогда и трехсотлетняя династия не погибла бы так бесславно. Но идеология реакции толкнула его на гибельный план – постепенно душить реформы 1860-х годов. Этим они думали устранить угрозу, которая нависла над самодержавием. В этой борьбе против истории самодержавие было побеждено, но России дорого обошлась такая борьба.
110
Правительствующий сенат – высшее государственное коллегиальное учреждение, существовавшее в 1711–1917 гг. Во второй половине XIX – начале XX в. совмещал административные и судебные функции. Сенаторы назначались императором и распределялись по нескольким департаментам. Первый (Административный) департамент ведал опубликованием законов, надзором за местным управлением и являлся органом административной юстиции. Второй (Крестьянский) департамент был высшим кассационным судом по разрешению спорных дел пореформенного крестьянства. Третий (Департамент герольдии) являлся высшим органом охраны сословных прав дворянства. Четвертый (Судебный) департамент представлял собой высшую апелляционную инстанцию для рассмотрения гражданских, уголовных и межевых дел. Наряду с четырьмя административными департаментами с 1866 г. функционировали два кассационных департамента: Гражданский (высшая судебная инстанция для кассации гражданских дел по жалобам на решения судебных палат, окружных судов, мировых съездов) и Уголовный (высшая судебная инстанция для кассации решений по уголовным делам судебных палат, окружных судов, мировых съездов и мировых судов).
111
Речь идет о Судебных уставах 1864 г.: Уставе уголовного судопроизводства и Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судами.
112
По поводу празднования 25-летия отмены крепостного права Александр III указал министру внутренних дел графу Д. А. Толстому: «Никаких 25-летних юбилеев не признавать, и празднование их особенным образом запретить». Запрет распространялся не только на брошюры для народного чтения и сочинения о крестьянстве, но и на печатание «даже известий, касающихся предстоящего дня 25-летия освобождения крестьян» (Щетинина Г. И. Университеты в России и Устав 1884 г. М., 1976. С. 147). Объясняя мотивы этого решения, князь В. П. Мещерский писал: «Пока жива Россия, нельзя будет произносить ни этих слов 19 февраля, ни вызывать этого дорогого образа [Александра II] без ощущения стыда и позора, ибо за 19 февраля идет 1 марта! Следовательно, никогда, пока Россия жива, не может быть речи о празднике в честь 19 февраля» (Гражданин. 1886. № 15. 22 февр. С. 1).
113
Подразумевается прежде всего введение в действие Положения о земских участковых начальниках 1889 г.
114
Иверская часовня – построенная в 1680 г. часовня у Воскресенских ворот, ведущих на Красную площадь в Москве. Получила название по находящемуся в ней списку Иверской иконы Божией Матери. Разрушена в 1929 г., воссоздана в 1995 г.
115
Судя по всему, В. А. Маклаков имеет в виду документы, опубликованные в следующих изданиях: К. П. Победоносцев и его корреспонденты. М., 1925. Т. 1. Пт. 1; Переписка К. П. Победоносцева с Александром III. М., 1925. Т. 1; Перетц Е. А. Дневник государственного секретаря (1880–1883). М.; Л., 1927.
116
Совет министров – высший совещательный орган под председательством императора, образованный Александром II в 1857 г. для рассмотрения особо важных дел, ранее разрешавшихся по личным докладам министров и главноуправляющих. Был конституирован 12 ноября 1861 г. как учреждение для соблюдения единства действий министерств и главных управлений и рассмотрения наряду с Комитетом министров дел высшего государственного управления. В состав Совета министров в 1857–1882 гг. входили председатель Комитета министров, министры и главноуправляющие, являвшиеся по должности членами Комитета министров, управляющий Морским министерством, главноуправляющий IV отделением Собственной его императорского величества канцелярии (с 1860 г.). По особым повелениям императора в состав Совета министров были включены великие князья Константин Николаевич (1857–1881) и Александр Александрович (1868–1881). Совет министров 19 октября 1905 г. был преобразован в объединенное правительство во главе с председателем Совета министров.
117
Ср. с записью о заседании Совета министров 8 марта 1881 г. в дневнике государственного секретаря Е. А. Перетца: «…А. А. Абаза произнес взволнованным голосом, но при этом весьма решительно: “Ваше Величество, речь обер-прокурора Св[ятейшего] Синода есть, в сущности, обвинительный акт против царствования того самого государя, которого безвременную кончину мы все оплакиваем. Если Константин Петрович прав, если взгляды его правильны, – то вы должны, государь, уволить от министерских должностей всех нас, принимавших участие в преобразованиях прошлого, скажу смело, великого царствования”» (Перетц Е. А. Дневник (1880–1883). М., 2018. С. 157–158).
118
См.: Самодержавие и земство. Конфиденциальная записка министра финансов статс-секретаря С. Ю. Витте (1899). Stuttgart, 1901. 4-е изд.: Витте С. Ю. По поводу непреложности законов государственной жизни. СПб., 1914.
119
См.: Всеподданнейший доклад управляющего Министерством юстиции, тайного советника Муравьева о пересмотре законоположений по судебной части // Высочайше учрежденная Комиссия для пересмотра законоположений по судебной части. Объяснительная записка к проекту новой редакции Учреждения судебных установлений. Т. 1. Ч. 1. Введение. Главные основания предполагаемого судоустройства. СПб., 1900. С. 65–82.
120
Формула «Самодержавие, православие, народность» была впервые обоснована министром народного просвещения графом С. С. Уваровым во всеподданнейшем докладе императору Николаю I от 19 ноября 1833 г. «О некоторых общих началах, могущих служить руководством при управлении Министерством народного просвещения».
121
Подразумевается Манифест 17 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка».