Страница 9 из 14
Для нас с Глебом это было, по крайней мере, странно, ведь все общины говорили на одном языке, русском. Однако именно этот фактор и стоял на пути поиска русскоговорящей актрисы.
Прошло около трех месяцев, прежде, чем Федор уговорил одну актрису по имени Инна, прийти на прослушивание. Она долго не соглашалась, видимо, из-за того, что она была из еврейского района, который не очень-то с русскими взаимодействовал, но все же решила попробовать себя в нашем театре. Инна успешно прошла прослушивание и влилась в наш небольшой коллектив. Репетиции пошли быстрее и вскоре Федор объявил, что необходимо резервировать зал в театре «Фиговое Дерево», где, кстати, в свое время, начинал актерский путь Мел Гибсон.
Мы были вне себя от счастья! И, поскольку, театр был маленький, все приняли активное участие в организации рекламы, резервировании зала, печати билетов и привлечении внимания зрителей к нашему спектаклю.
Инна оказалась еще и режиссером, поэтому на каждой репетиции она вставляла свои пять копеек, предлагая улучшения, критикуя игру и постановку. Федор к этому относился спокойно, но всегда старался ставить ее на место. Постепенно, притязания Инны на роль главного режиссера спектакля усилились, и каким-то образом, она постепенно влилась в процесс постановки спектакля. «Левая грудь» от этого нисколько не пострадала, хотя самолюбие Федора было задето. Он не устраивал скандалов, но один на один выговаривал Инне свое отношение. Правда, это нисколько ее не останавливало.
Не знаю, каким образом, но постепенно мы с Инной подружились. Со временем, мы стали очень близкими подругами, даже можно сказать, лучшими. Пока мы репетировали «Надбавку за испытание любви», она часто говорила:
– Ну, посмотри, я же большую часть спектакля поставила. Значит, я должна быть режиссером, тем более, что у меня есть диплом. Я в ГИТИСе училась.
В этом была доля правды, которую никто не мог отрицать. Поэтому на афише спектакля ее имя начертали рядом с режиссерским, а под ним – «постановщик». Честно сказать, я не придала этому особого значения, и продолжала делать свое дело.
Когда до спектакля осталось пару месяцев, Федор зарезервировал зал, я дала рекламу и помогла в распечатке билетов, стало ясно, что народ не очень-то раскупает места. Было запланировано пять спектаклей и нам хотелось, чтобы зал был полным. Кстати, театр «Фиговое Дерево» не очень большой: в уютном зале всего двести шестьдесят пять мест. Для меня было большим удивлением то, что вся сцена, стены и ступени выкрашены в черный цвет. Но потом я привыкла, тем более, что все компенсировали декорации.
Итак, двести шестьдесят пять мест умножить на пять спектаклей будет тысяча триста двадцать пять человек. Учитывая факт разделенности русского общества в Сиднее и то, что не все любят театр, собрать полный зал стало проблемой. И тогда меня осенила гениальная мысль, с которой я подошла к Федору:
– Предлагаю сделать субтитры на английском языке и, таким образом, привлечь в ряды зрителей смешанные пары и русскую молодежь, которая уже, увы, не говорит по-русски и даже не понимает родного языка.
Федор посмотрел на меня, как на идиотку и сказал:
– И кому это нужно? Это совершенно бесполезная затея. Кто этим будет заниматься? Разве ты не понимаешь, что надо сначала перевести всю пьесу на английский, а потом каким-то образом проектировать субтитры над сценой? Это невыполнимо и глупо. Пустая трата времени.
Меня это несколько обидело, но я настаивала на своем:
– Конечно, я в курсе, что надо перевести пьесу, поэтому предлагаю свои услуги в качестве переводчика, тем более, что я – профессионал, работала в России и в Европейском Союзе. А технически я попробую решить эту задачу с кем-то из наших айтишников, которые работают на конкурсе красоты.
– Даже и не пытайся! – отрезал Федор.
Но «врагу не сдается наш гордый варяг», поэтому я втихаря начала переводить пьесу Юрия Полякова. Поговорила с ребятами из технической группы журнала «Русский Голос», которые все разъяснили, поняла, что ничего невозможного нет, и еще поняла, что до меня никто из русского общества в Австралии не делал ничего подобного. Ура! Я – первопроходец.
Сколь веревочке ни виться, все равно она приводит к Федору. Через неделю я опять предстала пред очи ясны с тем же предложением и готовым переводом. Ответ снова «нет». Четко и ясно. Мне стоило огромных усилий уговорить его на эксперимент. В конце концов, он согласился, но время было упущено и технически субтитры уже невозможно было вывести на экран.
– Я же говорил тебе! – ухмылялся Федор.
А я продолжала переть напролом:
– Пожалуйста, дайте добро на то, чтобы в рекламу добавить, что спектакль идет с английскими субтитрами.
– Да о чем ты, Элина?! Глупость какая. Как ты субтитры сделаешь, если это уже невозможно? – отмахивался режиссер.
– Я знаю выход, предоставьте все мне. – не унималась я.
– Да бог с тобой, делай что хочешь! – сдался Федор.
И я сделала! Это было смешно и наивно, но дало невообразимый толчок продажам. После объявления о субтитрах, билеты полетели, как горячие пирожки в холодный день. Режиссер был несказанно удивлен тому факту, что всего лишь за одну неделю театр продал около семиста билетов англоговорящим зрителям.
Я летала на крыльях и готовила свой сюрприз. Заткнув уши, чтобы не слышать критики в свой адрес, я перла со своей идеей напролом. В попытке улучшить жизнь СовКома, я предложила записывать телефоны и имейлы всех, кто покупает у нас билеты, и собирать собственную базу данных, чтобы в будущем оповещать всех о новых постановках. В этом было усмотрено рациональное зерно, поэтому меня поддержали единогласно.
И вот, настал день премьеры. Я сохранила в тайне то, как именно работает мое секретное оружие, а посему, пригласила друзей на помощь. В театр внесли коробки с распечатанной в нескольких сотнях экземпляров на английском языке пьесой. У Федора полезли глаза на лоб:
– Как это будут читать люди? В зале полутьма. Они не успеют следить за действием на сцене.
– Все предусмотрено. Текст напечатан огромными жирными буквами, а билеты для англоговорящих зрителей проданы рядом с технической рубкой, откуда всегда льется свет на сиденья, и по бокам зала, где есть настенная подсветка. Я сама проверяла видимость и освещение, и с уверенностью заявляю, что никто не упустит ни слова.
– Трата денег. – отрезал Федор.
Однако меня неожиданно поддержала Инна:
– Ну, почему трата? Мне кажется, что все правильно сделано. Надо привлекать англичан.
– Зачем? Это русский театр. – пожал плечами режиссер.
Но он оказался в корне не прав, так как субтитры, хоть и непрофессиональные, произвели настоящий фурор. Зрители подходили к нам и благодарили за то, что мы объединяем русских и австралийцев с помощью искусства. Я получила столько комплиментов и благодарностей за содеянное, что мне показалось, что блистательно сыгранная комедийная роль ушла в тень. Стало несколько обидно, но радость от успеха субтитров перевесила чашу весов.