Страница 6 из 25
Так и не уснула. Мысли с навязчивостью бреда всё крутились и крутились вокруг одного и того же, упрямо не слушаясь её отчаянных попыток прекратить это и сосредоточиться на чём-то другом. Когда-то с нею это творилось сутками, неделями, месяцами – ужасное состояние. Как она боялась его возвращения!
Не успело рассвести, как во дворе снова послышались голоса. Анна ждала, что они деликатно уйдут, не тревожа её, но у них были свои понятия о деликатности. Им казалось, что они не могут уйти просто так, что они должны как-то обставить свой уход, что-то сделать, что-то сказать. Анатолий Иванович добился-таки, чтобы она открыла дверь и вышла на крыльцо, только для того, чтобы сказать, что они закопали медвежонка на косогоре. Игорь тоже попытался заговорить, но Анна не стала даже слушать. Поль на прощанье взял её за руку и сказал, что у неё очень красивые глаза, и вообще, он считает её очень красивой и замечательной женщиной.
– Эта встреча очень важная для меня. – Вдохновенно говорил он, – я очень, очень сильно полюбил русскую душу, русскую женщину, я думаю, что вы – настоящая русская женщина, которой восхищается весь мир. Я хочу просить вашего разрешения вернуться сюда, чтобы написать о вас в моей книге – я тоже пишу книгу о России, о русской душе.
– Ужас какой! – Пробормотала Анна, но он её не расслышал. Хоть руку ей не стал целовать, чего она втайне очень боялась. Игорь перед уходом снова попытался с ней заговорить, но она демонстративно повернулась к нему спиной. Наконец, они скрылись, и Анна осталась одна.
Ей давно уже нужна была помощь специалиста, но она ни когда и ни к кому не обращалась за помощью. Может быть, её борьба в своё время была бы менее драматична и отняла бы у неё меньше сил, если бы она попросила о помощи тех, кто, в принципе, мог бы пойти навстречу. Но она настолько верила в себя и в свои силы, что и теперь, чувствуя, что близка к катастрофе, верила, что справится и с этим. И какое-то время ей казалось, что она и правда, справляется, что время её лечит, что ещё немного – и она будет совершенно здорова. Она строила планы на эту свою новую жизнь, даже начала представлять, как напечатает свою книгу, как её наблюдения за хищниками и потрясающие фотографии станут сенсацией – эти мечты поддерживали её и давали иллюзию выздоровления. Но то, что произошло теперь, мгновенно разрушило хрупкое равновесие, устанавливающееся несколько лет, и Анна с ужасом ощущала, как рассыпается на куски. Всё вокруг стало отвратным; красота леса и озера казалась предательством по отношению к ней и её горю, дом виделся убогим и грязным, сама она – старой, слабой, убогой, никчёмной, как и книга её дурацкая, ну, кому сейчас интересны медведи эти?! Ни к чему вообще её существование. Ну, кому она нужна? Куры и козы её и так уже почти одичали, и прекрасно без неё проживут. Собаки – тем более. Весь день Анна была сама не своя. Ничего не могла делать, да ничего и не хотела. Выбросила грибы и ягоду, зайца отдала собакам. Не хотелось ни двигаться, ни думать, но от мыслей было никуда не деться. К тому же, она чувствовала приближение того, особенного состояния, которое предвещало галлюцинации, что здесь, в одиночестве, в лесу, пугало её больше всего. Разбитая и почти больная, легла пораньше спать, всячески стараясь успокоить себя, и почти смогла, во всяком случае, уснула, выпив на ночь все свои травки, которыми когда-то снабдил её пасечник. Но сон её был тревожен и странен. Ей снилось, что она стрижёт волосы удивительного, тёмно-синего цвета, длинные и спутанные; и ещё ей казалось, что кто-то зовёт её, так сильно и настойчиво, что душа сворачивалась в узел от тоски. Не выдержав, она проснулась, но ощущение зова не проходило, и, закутавшись, Анна вышла на двор.
Августовское небо было густо усыпано звёздами и припорошено серебристой пыльцой. Млечный путь ярко светился прямо посреди неба, и на фоне его, величаво раскинув крылья, летел Лебедь, самое любимое её созвездие после Ориона. Анна легла в траву и долго смотрела в небо, на самом деле успокоившись, хоть мысли её по-прежнему были горькими и безысходными. Этот зов она ощущала часто, особенно сильно – в минуты большого напряжения. Может, это брат, умерший давным-давно, её зовёт? Ведь близнецы, говорят, связаны каким-то особым, почти мистическим образом между собой? Если бы он не умер, какой была бы её жизнь? Чувствовала бы она себя более защищённой, более спокойной, более счастливой? Это страшное чувство одиночества – это то, которое чувствуют разделенные близнецы?..
Когда-нибудь люди узнают, что там такое. И кто там такой. Когда-то недоступны были небо и океанские глубины; потом – Луна и Марс. Анна не видела причин не верить в такую возможность – то, что люди пока не представляют, что поможет им преодолеть пространственно-временной барьер между ними и звёздами, не означает, что это невозможно. Это, вероятно, означает, что они к этому не готовы. Европейская цивилизация – это, по сути своей, цивилизация хищников и потребителей. Открыв неведомые страны, европейцы старались прежде всего разграбить их; от инопланетян ждут, что те либо поубивают тут всех нахрен, либо научат и поделятся. За что? За стеклянные бусы? Судя по фантастике, любой, люди ещё не представляют себе на самом деле, зачем им нужен этот контакт, и чего они от него ждут. Ну, кроме того, что с успехом могут обеспечить себе сами. Писатели-фантасты уже обживают дальние миры, где сеют направо и налево обычное земное зло. Анне казалось, когда она думала об этом, что без подобного «подарочка» иные миры как-нибудь обойдутся. Может, у них собственного до дури, а может, они уже как-то справились с ним, или его изначально у них не было – живут же как-то чукчи, не воюя ни с кем?
«Вот дурочка. – Думала она ещё о себе. – На краю шизофрении, а туда же, о высоких материях, об инопланетянах.… О смысле жизни. Интересно, к чему волосы снятся?»
Весь остаток ночи она продремала вполглаза, но ничего больше не снилось, да и чувствовала себя спокойнее. С утра смогла себя заставить заняться обычной домашней работой, даже спустилась к озеру за рыбой. Поднимаясь обратно, увидела могилу Шурика: кучу свежей земли, кое-как оформленную; и свежие следы росомахи, которая уже пыталась её рыть. Решила заложить её камнями. Не хватало, чтобы бедного Шурика ещё и росомаха грызла!
Работу она самой себе придумала каторжную. Камней здесь, на круче, не было; потому его здесь и зарыли. За камнями приходилось ходить ниже к берегу, а нужно было их много – росомаха зверь хитрый, сильный и упорный. Работала Ана больше часа, устала жутко, наконец, всё было готово – но ей непременно приспичило увенчать могилу большим красным камнем, формой немного напоминающим медведя. Не жалея сил, она принялась выворачивать его из земли, даже сбегала за ломиком. Камень сопротивлялся, как мог, но Анна была такой же упорной, как росомаха, и, в конце концов, победила. Камень выскочил из своего гнезда и покатился вниз, к озеру, вместе с кучей мелких камней, среди которых Анна заметила что-то блестящее. Спустилась следом, нагнулась, и дух перехватило.
Что это был за материал, она даже предположить не могла. На вид металлическое, ОНО было на ощупь мягким и бархатистым, ровно настолько, чтобы его было необычайно приятно держать в руке. Вряд ли это был какой-то механизм, вещь была совершенно монолитной, но она жила и даже немного пульсировала в ладони. Анна чувствовала, что не в состоянии понять это, но ей было страшно выпустить её из рук. Ощущение зова усилилось, стало совершенно сумасшедшим. Сердце бешено билось в груди. Наверное, – пришла дикая мысль, – именно это здесь и ищут пришельцы, а так же и дурачки уфологи. Это же не наше, – думала она ещё, чувствуя, что абсолютно права, – это не земное. Вещь пролежала, судя по состоянию камня, под ним не один десяток лет, но была чистой, блестящей, как новый рубль. Не отдавая себе в этом отчёта, Анна нежно поглаживала вещь, испытывая от этого какое-то нездоровое облегчение, почти эйфорию. Сама не заметила, как вернулась к дому, села, совершенно обессиленная, за стол во дворе, продолжая разглядывать и тискать свою находку. Близилась ночь, но Анна не могла оторваться от своего занятия ни на секунду. «Она же гипнотизирует меня, я же, как наркоманка!» – Мелькнула испуганная мысль, Анна попыталась отбросить вещицу, но не смогла. Рука сама вцепилась в неё, нежно ощупывая вогнутости и выпуклости, словно специально предназначенные для пальцев, именно её пальцев. Вещь слегка подрагивала и звала – но уже не её. Галлюцинации. – Подумала Ана. – Опять, или крыша съехала. Голову обнесло, как от внезапно ударившего по мозгам алкоголя, затошнило. Такого с ней ещё никогда не было, и она, испугавшись, начала подниматься из-за стола. Собаки вдруг залаяли злобно, так, как не лаяли даже на медведя, в их лае Анне почудилась паника. Ноги подкосились, она осела обратно на лавочку. Снизу, с озера, полз вечерний туман, и Анна уставилась на дорожку, уверенная, что сейчас оттуда явится что-то совершенно невообразимое, и… что именно произойдёт, она даже представить себе не могла, но, видимо, что-то из ряда вон. А может, она умрёт?