Страница 7 из 12
– Ждите тут. К вам придут, – буркнул один из провожатых. Затем послышался звон ключей, лязгание замков и наступила тишина.
Молчали все. Я обдумывал наше положение. Юля была погружена в свои мысли. Иван старался переместиться поближе к ней и дотянуться ногами до ее ног в попытке успокоить. Хотя девчонка была – кремень: ни истерик, ни воплей, собранна и, казалось, задумчива.
– Так, ситуация не из приятных, – начал я спустя несколько минут. – Судя по всему, тот однорукий заправляет тут и это уже плохо.
– Его зовут Горе, я слышал как к нему обращались другие.
– А я слышала, что Николай Иваныч звал его Сашей.
– Его зовут Александр Гора. Гора – это его фамилия. Видимо она как-то трансформировалась в Горе. Но не это важно.
– Вы его знаете? – спросила Юля
– Да, встречался с ним лет девять назад. Собственно тогда он и лишился руки. Думаю этого он мне не забыл и не простил. Вот тут и начинается неприятность нашего положения. К вам он не имеет претензий и, я надеюсь, отпустит. Если Николай Иваныч сдержит слово, то поможет вам добраться до Канска.
– Так, стоп! Дядя Марк мы без тебя не уйдем.
– Нет, Иван, уйдете и еще как. Мне жаль, что так все получилось – не повезло. Сейчас главное, чтоб вы выбрались из этой передряги целыми и невредимыми. Я знаю, что подвел тебя, но давай исходить из тех реалий, которые имеем.
– А что мы имеем? Нам пока никто не угрожал. То что нас привели сюда и привязали к батарее, так это не значит что кого-то убьют.
– Да, конечно, ты прав. Но я предпочитаю исходить из худшего варианта развития событий.
***
В комнате было сильно накурено, и кто-то из присутствующих приоткрыл окно, впуская свежий воздух с улицы.
– Ты обещал отдать мне машину.
– Иваныч, машина твоя, как и договаривались. Забирай и вали отсюда. Но все остальное мое, – Горе ходил размашистыми шагами по комнате, отчего пустой рукав то и дело бил его то по животу то по спине.
– Парня и девку отпусти со мной. Зачем тебе его сын?
– Сын? Это он тебе такое сказал? – однорукий хрипло рассмеялся. – Парень больно похож на того второго, что встретились нам девять лет назад. Я крепко их запомнил. Можешь мне поверить. Это сын его друга. Но так как его тут нет, то пусть отвечает его сын! А девка тебе зачем, старый пень? У меня одиноких парней полно, ей тут веселее будет. Так что бери машину и вали. Третий раз повторять не буду. Или оставайся. Ты уже пять лет возле нас трешься, не пора ли прибиться к нам? Пока ты не в банде парни тебе неособо доверяют.
– Я подумаю, – Николай Иваныч сидел за столом в центре комнаты и пытался придумать еще какие-нибудь причины почему ему должны отдать Ивана и Юлю. Он был против убийств и за честную охоту. Видимо, перспектива того, что рано или поздно придется сделать что-то грязное и удерживала его в стороне от банды Горя.
– Иваныч, ты, кстати, действительно оставайся на пару дней. Будет весело. Завтра Маринка приедет. Будем решать что делать с этой троицей. А ты Маринке в прошлый раз вроде понравился, – Горе недвусмысленно подмигнул Николаю и захохотал.
– Я подумаю, – снова пробормотал Николай. Марина была потрясающе некрасива, но с ладной фигурой в его вкусе. Секс с ней был жестким, даже жестоким, как и сама женщина. Связь с Мариной сильно выматывала Николая, но за семнадцать лет, что прошли после Катастрофы, он так и не встретил той с кем захотелось бы остаться. Его жена умерла в тот злополучный день от сердечного приступа, как и многие другие. Такие редкие связи были единственным, что связывало его с женщинами. Остаться на пару дней, хорошенько выпить, развлечься. Почему нет? А вдруг выпадет шанс спасти паренька с девчонкой. То что Горе не хочет его отпускать еще ничего не значит. Как Марина скажет так и будет.
– Хорошо. Я останусь.
– Вот и отлично! – Горе похоже действительно обрадовался решению охотника. – Пойдем пообщаемся с нашими пленными, – обратился он к одному из своих подручных. – А ты посиди пока здесь, выпей чего-нибудь, – бросил он Николаю уже с порога.
***
Когда пришел Горе с каким-то мордоворотом, я думал будет хуже. Приготовился к побоям, угрозам и чему-то в этом роде. Но ничего такого не произошло. Он сел на единственный в комнате стул и долго смотрел то на меня, то на Ивана. Хмыкнул и сказал мордовороту:
– Девку не трогать. В смысле, чтоб не царапины. Уговоришь – так это уже ваше дело. Но хоть одна царапина – и я тебе голову отрежу. Ты меня знаешь. С этими двумя попроще. Будут рыпаться можешь бить, но не до смерти.
После чего Горе ушел, а мордоворот остался. Уселся на стул и стал пялится на нас. При таком не поговоришь. Придется придумывать план спасения самому. Надеюсь и ребята свои планы продумывают. Выпал бы какой шанс, а там посмотрим. Покорно умирать я точно не собирался. Да и прав Иван, нас пока никто не убивает.
Еще какое-то время нас держали со связанными ногами пристегнутыми к батарее, но это было до первой просьбы пойти в туалет. Мучить нас, не давая справить нужду, мордоворот Кирилл не собирался. Имя он назвал, пытаясь завязать разговор с Юлькой. На что та только отвернулась к батарее, не сказав ни слова. После того как стало понятно, что каждый раз отвязывая нас от батареи и освобождая ноги, а потом проделывая все в обратном порядке, никаких хомутиков не напасешься, Кирилл стянул каждому из нас руки спереди и ноги в коленях. Таким образом мы могли очень медленно передвигаться и кое-как пользоваться руками. В остальном никаких послаблений от него мы не дождались.
Вечером в дверь постучали. Кирилл открыл дверь и отошел в сторону. Кто-то завозился у входа, послышался звук металлической посуды, и негромкий женский голос сказал:
– Кирилл, можешь сходить покурить. Я покормлю пленных.
– Хорошо, Вика. Они связаны, но двигаться немного могут. Если что кричи, я буду недалеко. Только не запирай дверь. Я сам закрою ее снаружи.
– Договорились.
Снова какая-то возня у двери и щелчки закрывающегося замка. Несколько мягких шагов по коридору и мое сердце остановилось, не выдержав взгляда зеленых глаз. Я хлопал глазами, наблюдая как шевелятся ее губы, и не слышал ни слова. Не думал, что так бывает на самом деле. Я никогда не осознавал что тогда запал на нее. Чем она могла меня так поразить? Все эти годы я даже не думал о ней в таком ключе. Несколько ярких снов не в счет. И вот сейчас я сижу на холодном полу, связанный по рукам и ногам, готовлюсь умереть в ближайшее время, и тут она… Зачем такое усложнение моего и так непростого уравнения. Хотя чего это я? Мысли путаются. Какое осложнение? Она меня даже и не помнит. Для нее я просто пленник которого поручено покормить. Что она говорит? Почему Иван пинает меня по лодыжке? Так, соберись. Из ушей словно вату вытащили.
– … приедет Марина, – я рад, что Марина это не она, – и вас наверняка всех убьют. Она точно не простила тебе того, что ты сделал. Саша, если честно, уже смирился, а она нет. Она жестока. Слышишь? Вам нужно бежать и быстрее.
– Нам нужно поесть. Мы с утра ничего не ели.
– Что?
– Нам нужно поесть, – еще раз сказал я. – От голода мысли путаются. Никаких сил на побег точно нет. Сначала подкрепиться, потом думать.
– Ты меня вообще слышал? – Вика принесла из коридора сумку с посудой и едой. Стала доставать из нее содержимое и расставлять перед нами.
– Да слышал. Марина… бла-бла-бла, жестокая… бла-бла, убьет.
Усевшись на стул, Вика стала наблюдать как мы, неловко орудуя своими собственными руками, накинулись на еду и стали жадно поглощать хлеб, вяленное мясо, яблоки, кто что успел схватить. Вика смотрела только на меня и едва заметно улыбалась.
– Ты меня помнишь? – спросила она глядя мне прямо в глаза. И от этого взгляда я почувствовал себя умиротворенно как прошлой ночью в палатке. – Вижу, что помнишь.
– И что? – с набитым ртом это прозвучало как «ыфо». Видимо она подумала я сказал «еще», потому что подошла ко мне и протянула яблоко. Когда я взял его, она едва заметно коснулась меня чуть задержав руку на моей.