Обет любви

Эрик, пряча улыбку, заставил себя изобразить панический страх:

– Сдаемся! Конечно, сдаемся, сэр рыцарь!

– Ну, Эрик, это и в самом деле… – начал Жофре, стараясь осторожно выпутать обе ноги из целой массы грязных ручонок, которые обвивали их, будто щупальца осьминога. Но запнулся, получив легкий пинок за то, что осмелился вмешаться в разговор.

– Молчать! – рявкнул главарь и пригвоздил Эрика к месту ледяным немигающим взглядом. – А знаешь ли ты, виллан, почему тебя постигла такая немилость?

– Потому что я выдал тайну предателю Оуэну Глендоверу?[5]  – предположил Эрик.

Предводитель немного подумал и решил, что это неплохая идея.

– Ага! Ты шпион и заплатишь за это! Что скажете, молодцы? Что будет ему наказанием?

– Смерть, смерть, смерть! – с энтузиазмом завопила малышня.

– Смерть? – не веря своим ушам переспросил Алерик. – Но не кажется ли вам, что это немного… – Палка воткнулась ему меж ребер, он поперхнулся и замолчал.

– Молчать! – сурово приказал предводитель. – Вилланам не позволено открывать рот!

– Эрик! – возмущенно прорычал Жофре.

– Ладно, ладно! – сдался Эрик. – Скажите, сэр рыцарь, а не договориться ли нам?

– Что значит «договориться»? – голосом, полным презрения, осведомился предводитель.

– Ну, скажем, вы прикажете своим людям отпустить нас, а я после того, как стемнеет и в замке поужинают, принесу вам целую корзину сладких булочек – самых вкусных, какие только есть на всем белом свете! Я велю, чтобы их специально испекли для вас!

Это предложение было встречено возгласом одобрения.

Предводитель впился в лицо Эрика долгим испытующим взглядом, потом повернулся к своим:

– Что скажете, ребята? Вам это предложение по душе?

– Да, да, да! – раздались нестройные вопли малышни.

– Тогда отпустите пленников, – милостиво кивнул предводитель, и десяток маленьких рук немедленно разжались.

Недавние враги в одно мгновение превратились в ватагу восторженно визжавших малышей, которые с воем и хохотом навалились на Алерика и Жофре, награждая их тумаками и дергая за волосы.

Эрик даже присел, чтобы сполна насладиться их детским восторгом. Он ерошил мальчишкам волосы, шутливо дергал за уши и наконец сгреб всю ораву в медвежьи объятия.

– Ну что, соскучились по мне, сорванцы? – спросил он.

В ответ послышались восторженные вопли детворы.

– А как вы вели себя, пока меня не было? Слушались?

И опять в ответ прозвучал разноголосый писк.

– Ну-ка дайте мне хорошенько вас разглядеть. Да-да, клянусь честью, хорошенькие же плуты из вас выросли! – Он выпрямился и повернулся к предводителю, который в гордом одиночестве застыл поодаль, дожидаясь, пока придет его черед. – А вот и мой приятель Томас, – ласково сказал он, направляясь к мальчугану. – Ну что же ты, Том, малыш, даже не хочешь поздороваться со мной?

Скрестив худенькие ручонки на тщедушной груди, Томас надменно вскинул голову:

– Я не собираюсь вешаться тебе на шею! Что я, девчонка?

Эрик откинул назад голову и громогласно захохотал.

– Клянусь Святым распятием, ну ты и штучка! А теперь давай руку, парень, и поздороваемся, как положено мужчинам! – Он протянул громадную руку, и Томас робко пожал ее своей тонкой ручонкой. Это выглядело бы на редкость комично, если бы Томас не держался с такой благоговейной торжественностью и не сводил с Эрика горевших восхищением глаз.

– Эрик, Эрик, Эрик! – прозвенел за спиной чей-то тоненький голосок. Он обернулся и увидел девчушку, которая неслась к нему со всей скоростью, на которую были способны ее крохотные босые ножки. Она была просто очаровательна со своими длинными золотистыми волосами и огромными голубыми глазами.

– О, так ведь это же моя Молли! – радостно воскликнул Эрик, подхватывая ее на руки. – Моя красавица Молли пришла поздороваться со мной! Ну же, поцелуй меня, радость моя!

Молли была счастлива исполнить его просьбу.

– Эрик, отец ждет, – вмешался Алерик. – Потом наиграешься с этими разбойниками. – Он осторожно потянул за одну из босых ножек Молли, которые обхватывали талию Эрика.

– Пока, дорогая Молли, – нежно попрощался Эрик, поцеловав ее в щеку, а потом повернулся и быстрыми шагами направился к замку.

Жофре был галантен, как всегда.

– Ах, Молли, любовь моя! – И тоже звонко чмокнул ее в щечку.

– Привет, Джеффи. – Она приветствовала его белозубой улыбкой.

Жофре ласково улыбнулся в ответ.

– Молли, сердце мое, в один прекрасный день ты вырастешь и превратишься в самую красивую на свете девушку. И когда я упаду к твоим ногам и буду молить о любви, надеюсь, ты нежно скажешь мне «Жофре»! – шепнул он зардевшейся от смущения девчушке.

Эрик покачал головой:

– Нет, Жофре. Она выйдет замуж только за меня. И с таким же успехом вместо «Жофре» может сказать «Эрик»!

– Это еще ни о чем не говорит, – запротестовал брат, провожая глазами Эрика. Тот с девочкой на плечах направился к ее дому, который был в двух шагах.

Эрик, сделав вид, что не слышит, посадил Молли на скамеечку у дверей.

– Я кое-что принесу тебе вечером, малышка, – шепнул он. – А теперь поцелуй меня. Вот хорошая девочка.

Он погладил ее по голове и, помахав на прощание мальчишкам, которые вернулись к игре, присоединился к Жофре.

– Бедная малышка Молли, – пробормотал Жофре, спеша к замку. – Я все думаю, что с ней станется, когда умрет ее бабка? Такая милая девочка!

– Не знаю, – буркнул Эрик. Он приветственно махнул рукой какому-то крестьянину и добавил: – Может, я удочерю ее.

Жофре изумленно вскинул брови:

– Ты? Ты даже не женат, а уже хочешь заменить ей мать! А этого нахального Томаса ты тоже усыновишь?

– Может быть. Мы с ним одного поля ягоды, а отец нещадно лупит беднягу. Так или иначе, но в один прекрасный день я отберу у него парнишку.

– Этому можно верить. – Жофре покачал головой. – Клянусь честью, парень, так ты превратишь Белхэйвен в сиротский приют.

5

Оуэн Глендовер (ок. 1354–1416) – валлийский мятежник.