Солнечное затмение

– Так, внимание сюда! Мы слишком далеко оторвались от колонны и здесь необходимо оставить регулировщиков.

– Кого? – перебил командира Саша Ливанов.

– Ливанов, упор лёжа принял! – вскричал старший лейтенант Валиев.

Саша недовольно перекинул ремень автомата за спину, и встал в упор лёжа на обочине дороги. Видимо, неполные два года службы не научили его, как необходимо разговаривать с командирами и начальниками.

– Итак, – продолжил командир, – на всём протяжении пути колонна растянулась, и чтобы никто не заблудился и не уехал куда-нибудь в Китай, принято решение оставлять регулировщиков на перекрёстках равноценных дорог.

– Товарищ старший лейтенант! – обратился Саша Панчишин. – А не лучше ли просто передать ориентиры, ведь здесь они так приметны. Вот смотрите: кафе «Титаник»!

– Нельзя, Панчишин! – резко ответил Валиев.

Валиев промолчал, после чего осмотрел нас.

– Так, от первой машины останется… Савчук – ты, от второй – Маринин, – вынес свой вердикт командир и уже обратился к нам двоим. – Внимание, юноши: предельная осторожность, с местными по возможности в разговоры не вступать, тем более – не конфликтовать, патрон в патронник не досылать, оружие с предохранителя не снимать, смотреть во все стороны. При приближении наших машин показывать направление движения в ту сторону (он указал на дорогу, проходившую мимо упомянутого Сашей Панчишиным кафе «Титаник», на обочине которой и стояли местные жители). Если машин нет – на перекрёстке не отсвечивать, а то здесь всё, как на ладони. Понятно?

– Так точно, – ответили мы без задора, но деваться было некуда.

– Всё. Остальные – по местам!

Две наши машины зарычали, развернулись и направились в сторону кафе «Титаник». Мы так и остались стоять на месте, настороженные и озирающиеся по сторонам.

Пейзаж был таким же апокалиптическим, но здесь, по крайней мере, жили люди. Вдоль дороги тянулись широкие трубы, похожие на теплотрассу, уходящие куда-то в неведомую даль, здесь любая панорама не имеет границ – всё уходит в бесконечность. Мы пока не знаем, как примут нас в этой местности, хотя люди, вроде бы, приветливые, это успокаивает. Ещё успокаивает курение, ну или говорят, что успокаивает; убаюкивает и тишина, которая осталась с нами после отъезда боевых машин. Надо покурить.

Глеб Савчук, наводчик-оператор главной нашей машины, был родом из Самары, призыва два-девяносто восемь. Высокого роста, худощав, но крепок и жилист, смугл от постоянного загара и копоти. Всегда смотрит как будто исподлобья, недоверчиво и хищно одновременно, и если не знать его поближе, то можно подумать, что он настроен весьма агрессивно в отношении своего собеседника. Но вместе с тем, в общении он приятен, прекрасный собеседник, с чувством юмора и некой дерзостью, которой немного напоминает Славу Мохова.

– Как думаешь, скоро появится первая машина? – спросил я.

– Я думал, что ты спросишь, скоро ли появятся первые парламентёры? – улыбнулся Глеб.

– Так они уже были! Даже гостинцы принесли, которые, правда, уехали в машине.

– Думаю, не раньше чем через час, – сказал Глеб. – А вот эти гости придут намного раньше.

Он показал головою на группу людей, мужчин и женщин, собравшихся у кафе «Титаник», которые смотрели на нас и о чём-то переговаривались. Наверное, о том, что мы здесь забыли, не отразится ли наше пребывание на них, и скоро ли мы отсюда уберёмся.

– Ну что, отдохнём немного, – заметил я.

– Да, главное, чтобы не насовсем, – пошутил Глеб.

И получаса не прошло, как к нам выдвинулся первый «парламентёр». Точнее, это была она же, та женщина, которая принесла нам лаваши и консервы. На сей раз в руках она несла бутылку лимонада и ещё что-то поменьше. Мы перекинули автоматы за спину, вышли на дорогу, навстречу ей, и встретились на перекрёстке. Вместе с лимонадом она принесла нам по пачке сигарет «Союз Апполлон» и в этот раз заговорила:

– Как у вас дела? Вы здесь надолго?

Мы молчим и не знаем, что сказать, наверное, потому что сами не знаем.

– Ну ладно, вот вам! – протянула она свои подарки. Сейчас её акцент казался более сильным, чем раньше. – Что здесь делать-то будете?

Мы опять замялись, но потом переглянулись и я ответил:

– Мы здесь до вечера, машины будем направлять.

– Скоро обед будет готов, – сказала она тотчас же, как будто ей было всё равно, каким будет ответ. – Мы вас позовём!

Мы поблагодарили и ещё раз удивлённо переглянулись, а она просто развернулась и ушла прочь. Лимонад «Тархун» был прохладным, сильногазированным и очень вкусным, а сигареты с фильтром мы не курили уже давно. Уже минут через пять от кафе «Титаник» в нашу сторону направился ещё один «парламентёр», тоже женщина, в руках несла бумажный свёрток. Оказалось, что это молодая девушка лет двадцати или чуть больше, одетая в длинную до щиколоток юбку и кофту с длинными рукавами. Она принесла нам пирожки, протянула их Глебу, потому что он был ближе к ней, и, улыбнувшись, развернулась и ушла, не сказав ни слова. Пирожки с мясом были горячими, только из печи или со сковородки, и мы съели их меньше чем за минуту.

– Да, удивительно! – крякнул Глеб, вытирая руки о бумагу, оставшуюся от пирожков.

В такой кромешной тишине любой, даже самый слабый, звук слышится отчётливо, и рёв моторов боевых машин мы услышали ещё за четверть часа до их прибытия на перекрёсток. Когда они подъезжали уже непосредственно к нам, их рёв казался невыносимым – так мы уже привыкли к тишине за этот час. Это были два МТЛБ из мотострелкового батальона. Я вышел на перекрёсток и показал рукой направо от себя, и на повороте парни на броне помахали мне руками.

Расстояние между машинами в колонне было большим, но не таким, как между нашими двумя машинами и всеми остальными и следующая машина появилась через четверть часа. Ей оказалась очередная маталыга. Солдаты на броне уже издалека махали нам руками, а проезжая перекрёсток спросили, как у нас дела – Глеб показал большой палец правой руки вверх. Машины стали проходить с интервалом примерно в десять минут.

– Ну что, – сказал я Глебу. – Надо будет по очереди идти обедать, здесь же должен кто-то оставаться.

– Это и ежу понятно, – последовал его ответ. – Кто первый-то пойдёт?

– Мне всё равно, если честно, могу я, можешь ты, – сказал я. – Здесь опасно оставаться одному, туда тоже, если честно, небезопасно идти.

Наконец, мы увидели, как к нам направилась та самая девушка, которая приносила нам сигареты и лимонад. Барышня подошла и с улыбкой, адресованной только Глебу, промолвила:

– Пойдёмте обедать!

Немного смущённый Глеб повернулся ко мне, и я тоже с улыбкой всего лишь развёл руками – иди! Я же немедленно ушёл с перекрёстка к трубам теплотрассы, здесь есть чувство некой защищённости рядом с этим ничтожным укрытием. К тому же нет необходимости маячить на перекрёстке в то время, когда не слышно даже звука машин. Снял автомат со спины, в руках держать его несколько спокойнее. Местные буквально обступили Глеба со всех сторон и провожают его в кафе, похлопывая по спине. Что-то неуютно как-то от этого. Слишком всё гладко и дружелюбно.

Время тянется медленно. Очень медленно. Может быть, пока не слышно рёва моторов, сбегать по-быстрому туда, в кафе, просто посмотреть, как он там? Вот из кафе вышел какой-то бородатый мужик лет сорока, довольный и улыбающийся, пошёл в противоположную от меня сторону, туда, куда едет наша колонна. Наконец, послышался рокот приближающихся боевых машин. Это были сразу четыре МТЛБ из мотострелковой части нашего батальона. Я вышел на перекрёсток и показал рукой направление движения – первая машина, повернув, остановилась прямо на перекрёстке. Сидевший рядом с пулемётной башней старший лейтенант обратился ко мне:

– Боец, где здесь можно воды набрать?

Я, не задумываясь, показал на кафе «Титаник». Остальные машины остановились одна за другой в том же порядке, что и ехали. Командир отправил двух солдат с термосом на двенадцать литров в сторону кафе, а я им крикнул вслед: