Страница 17 из 49
Я остался сидеть на кухне в одиночестве. Валера ушел спать, пообещав утром поговорить с Иваном, и рассказать ему то, о чем поведал мне. Вернулась Вика, сказала какая из комнат наша и отправилась спать, предупредив что молодежь решила ночевать в машине. Ну и правильно, на улице было ясное звездное небо. Отсутствие урбанистической засветки делало ночь очень романтичной. Я пожелав девушке спокойной ночи, решил еще немного посидеть и поразмышлять в тишине.
Все сказанное Валерой походило на какое-то предательство в глобальных масштабах. Кто-бы не совершил все это, если предположить что инопланетные пришельцы тут действительно ни при чем, сделал отвратительную вещь. Он решил бросить на произвол судьбы все оставшееся человечество. И пусть пока ситуация не слишком критична, но вскоре, лет через десять-пятнадцать, все может сильно измениться. Я никогда не мог понять тех, кто предавал. Не важно кого или что. Предавал близких, друзей, родину, человечество. Мне всегда казалось странным, когда люди живя в одной стране, начинали менять свое место жительство, чуть начинало пахнуть жареным. Даже во времена моей молодости, когда границы между государствами сильно стерлись, находились те, кто при первых признаках трудностей демонстративно менял место жительства, прикрываясь избитыми фразами типа: «Рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше». Человек, живя где бы то ни было, обрастал знакомствами, связями. За ним начинала тянуться цепочка тех, кто зависел от него в той или иной степени. И вдруг, он все бросает, наплевав на все и вся. А как же люди, зависящие от тебя? Почему о них никто не думает? Это какой-то дикий эгоизм. Поступок продиктованный только личной выгодой. Я даже не говорю о стране, которую такой человек предает не меньше, чем окружающих. Но куда ему до страны, если он даже о близких людях не думает. Возможно, моя гиперответственность это не лучшая модель поведения и жить с ней уж точно сложнее. Вот только до предательства я никогда не опускался и не опущусь.
Мне всегда хотелось, чтобы кармическая модель работала. Что бы причинно-следственный механизм, придуманный индусами, оказался реальностью. Уж не знаю, что на счет цепи перерождений, но хотя бы внутри одной жизни за проступком должно следовать наказание, а за хорошие дела — поощрение. К сожалению, все это далеко не так. Хотя откуда мне знать что есть наказание, а что поощрение. Но идея смысла жизни в непрестанном улучшении себя, ну или своей души, на самом деле отличная. Конечно было бы весело узнать, что сегодня кто-то предал человечество, бросив его на произвол судьбы, а завтра он переродился баобабом на бескислородной планете. А прилетевшие через миллион лет на эту планету зеленые человечки, нашли бы остатки засохшей древесины и долго бы размышляли о сакральном смысле своей находки. В такой ситуации ведь ужасно не само получение кармического наказания в виде баобаб-преобразования, а отсутствие возможности что-то исправить, измениться, стать лучше. Появись такой баобаб на обычной живой планете, он мог бы расти и развиваться. Со временем, укрыв в своей листве стаю птиц от зноя или послужив каким-то иным целям, стал бы лучше и заслужил новое перерождение, и так далее… по цепочке. В этом на мой взгляд и заключается основная проблема многих людей. Они сами отказываются от возможностей стать лучше, лишают свою жизнь смысла, превращают себя в баобаб на куске камня, даже не становясь им.
Направляясь спать, я все еще не мог выбросить эти мысли из головы. Когда я думал, что всему виной инопланетный корабль все было проще и понятней. Мой мир сводился к нескольким простым правилам выживания. Но если Валера действительно прав, то я очень хочу найти того, кто в ответе за Катастрофу. Не уверен, что смогу как-то исправить ситуацию, но докопаться до правды теперь дело принципа. Надеюсь, это желание никогда не пойдет в разрез с главной задачей: оберегать людей, находящихся в моей зоне ответственности. Сейчас там всего три человека. Валера всегда сам по себе. Он взрослый человек и отвечает за себя сам. Маша пока была для меня чужой. Я слишком мало о ней знал, возможно позже что-то измениться, но не сейчас.
В комнате было темно. Даже когда глаза привыкли, я мог различать лишь смутные очертания предметов. Односпальные металлические кровати стояли вдоль дальней от входа стены. Между ними виднелись высокие силуэты шкафчиков. Все кровати, кроме двух крайних справа, пустовали и их тонкие трубчатые скелеты были различимы даже в такой темноте. Самая крайняя от стены кровать оказалась занята. Вика, похоже, уже спала, завернувшись в один из спальников, которыми нас снабдила Маша. Подойдя к своей кровати, я осторожно, стараясь не производить шума, разделся и стал укладываться. Сетка предательски заскрипела. Вика заворочалась на своей кровати и сонным голосом спросила:
— Марк, это ты?
— Да, я. Спи, все хорошо.
Девушка, что-то сонно бормоча, отвернулась к стене посильнее натянув на себя спальник. Тот не был застегнут как положено. Она просто использовала его в качестве одеяла. Возможно мои глаза совсем привыкли к темноте, а может мое зрение резко обострилось, но в образовавшейся щелке я увидел белую полоску обнаженной кожи. Я не мог заставить себя оторвать взгляд, который скользнул по спине от лопаток вниз, задержался на изгибе бедра и опустился до самой лодыжки. В таком неверном свете я мог многое нафантазировать, но мне показалось, Вика была абсолютно обнаженной под спальником. Мое сердце гулко застучало в груди. Того и гляди разбудит спящую. Я сглотнул, стараясь успокоить свое воображение. Приподнялся с кровати и аккуратно поправил задравшийся край спальника. После чего улегся на кровать и слушал, как удар за ударом мое сердцебиение успокаивается. Я не заметил как уснул.
Сон накатил резко, словно периода засыпания совсем не было. Видимо, перегруженное информацией сознание решило внезапно отключиться. Я шел по темным сырым коридорам с низко нависающим потолком. Сначала мое передвижение было свободным, но через какое-то время начало ощущаться сопротивление, будто я шел сквозь воду. Мне вдруг стало невыносимо страшно и на самой границе слуха появились тихие монотонные звуки. Потом я отключился. Словно провалился в сон внутри сна, только самого сна как такового не было. Я ощущал время, находясь без сознания во сне, но так как ничего не происходило, то мне стало невообразимо скучно. В следующий момент я очнулся. Вокруг был тот же коридор, но стены стали каменными и где-то сверху, вместо потолка, появилось голубое небо. Я не мог его видеть, но чувство, что оно там, не покидало меня. Идти стало легко и я даже попытался побежать. Через несколько мгновений пришлось остановиться, так как коридор разветвлялся и стало ясно, что вокруг меня лабиринт. Но теперь мне казалось все это занятным и забавным занятием. Такая интересная задачка. Та давящая тяжесть низкого потолка пропала, как и скованность движений. Я подпрыгнул и взмыл в небо. Под ногами раскинулся огромный каменный лабиринт. Мне легко удалось найти правильный путь, как на детских картинках с нарисованным лабиринтом. Рассмеявшись, я вдруг проснулся в своей кровати. Настроение было отличным, я чувствовал что выспался, но немного пугало то, что во сне я оказался без сознания. Очень не приятный опыт. Вокруг было темно, и я решил еще поспать и тутже отрубился, словно кто-то щелкнул тумблером.
Проснувшись утром, я обнаружил что нахожусь в комнате совсем один. Вещи, снятые мной на ощупь и брошенные на соседнюю кровать, были аккуратно сложены и лежали на стуле, который появился с торца моей кровати. Шкафчик у первой кровати был слегка приоткрыт и я видел, что внутри находятся какие-то вещи. Видимо, Вика разложила их для удобства. И снова я обратил внимание, как аккуратно все сделано, как малейшие детали придают этому уголку солдатской казармы уют и комфорт. Где-то в груди потеплело и одновременно с этим захотелось немедленно что-то делать. Не важно что, действовать незамедлительно, решать сложные вопросы, строить и тут же разрушать города. И все это с непременной улыбкой на лице.