Страница 50 из 71
Всё-таки достаю иногда Али с дистанции, но чаще резко её сокращая. Скорость — мой главный козырь. А чтобы сохранить такой темп на протяжении всего боя — нужна нечеловеческая выносливость. Ну или почти нечеловеческая. Смогу ли? Пока не знаю, раунду к 10-11 станет ясно.
Не знаю, что там в записках у боковых, но по моим ощущениям я точно сопернику не уступаю. А если и уступаю, то всего ничего. Но судьи-то местные! И чтобы точно выиграть — нужно прыгнуть выше головы, побеждать за явным преимуществом. Но что-то я не уверен, что у меня получится уложить соперника на канвас, слишком уж крепким выглядит Али, невзирая на все пропущенные к седьмому раунду боя удары.
В этом, седьмом раунде я всё же замечания не избежал. Мейер высказал мне, что за пассивность будет наказывать предупреждением. Это где он, гнида, пассивность усмотрел?! Я что же, должен постоянно идти в атаку и зависать в ближнем бою, чтобы избежать замечания? Но снова молчу, только развожу руки в стороны и покачиваем головы из стороны в сторону демонстрирую своё несогласие. Не хватало ещё один балл потерять.
Концовку раунда приходится проводить в атаках, дабы не схлопотать предупреждение. Правда, Али тоже на меня пёр, нашла, что называется, коса на камень. Публике, конечно, такая махаловка пришлась по душе, на трибунах творилось что-то невообразимое. Но в перерыве Бутову пришлось прикладывать пакет со льдом к моему левому глазу, под которым набухала гематома.
Радоняк в ярости бормочет, что рефери явно работает на Али, что они заранее договорились обеспечить победу моему сопернику, проклятые капиталисты… Что ж, я этого совсем не исключал, собственно, я и сам пришёл к такому выводу. Хотя, вполне могло быть, что против меня только рефери настроен, а боковые всё считают правильно. Но балл-то в любом случае с меня снимается за каждое полученное от Мейера предупреждение.
Какое-то чувство безысходности начало мною овладевать при понимании складывавшейся с судейством ситуации. Это всё равно что биться головой о кирпичную стену. Либо ты её пробьёшь — либо разобьёшь себе голову. И второе куда вероятнее.
Нет! Не буду я сопли распускать! Будь что будет, но я должен показать всё, на что способен, должен выложиться на все 100. Иначе как я потом жене в глаза посмотрю, друзьям, товарищам, тренеру… Да тому же Брежневу, если доведётся с ним ещё когда-нибудь встретиться. Конечно, он скажет, мол, ты молодец, но проклятые янки тебя засудили… Это утешение для слабых. А потому, стиснув зубы, бить, бить и ещё раз бить. Посмотрим, кто первый сдохнет в этой рубке.
Но не успел я добраться до центра ринга после возобновления боя, как Мухаммед сам ринулся в атаку. Сделал он это на скачке, так что я уже никак не успевал метнуться в сторону или отшагнуть назад. Укутанный в кожу и пенный наполнитель правый кулак Али смачно вошёл в подставленную мною перчатку, которая чуть менее смачно самортизировала мне же в левую скулу. Да ё-моё, у меня и так там фингал наливается! И это уже в начале раунда.
Минуту спустя я понял, что мой левый глаз конкретно так заплыл, и я им вижу уже не так хорошо, как до того злополучного удара. Значит, не стоит соперника подпускать к себе с левой стороны, где я периферическим зрением могу упустить какое-то его движение, которое для меня может стать роковым.
— У него левый глаз заплыл, уходи чаще вправо, — услышал я голом Данди.
Блин, тоже заметил… думаю. И сам Али сообразил бы, что делать, увидев мою гематому. Но теперь он действительно начла смещаться право, и мне поневоле приходилось поворачиваться к нему таким образом, чтобы чётко видеть соперника. А дабы прибрать инициативу к своим рукам, я начал действовать первым номером, тем самым, похоже, несколько сбив соперника с толку. Провёл длинную атаку, во время которой пару раз точно хорошо его достал и, когда Али наверняка подумал, что я возьму небольшой тайм-аут, пошёл на повторный штурм. И он был куда как более затяжным и мощным. Мухаммед совсем растерялся, когда я начал методично засаживать один за другим удары в печень, живот и голову. Я бил с «этажа» на «этаж», окончательно запутав соперника, в итоге тот попросту повис на мне в клинче.
На этот раз рефери просто нас развёл, не сделав мне замечания, что я опасно иду вперёд головой, что я бью ниже пояса, что я член КПСС… К чему там ещё можно придраться? Было бы желание, а докопаться можно и до фонарного столба.
Не дав сопернику прийти в себя, я снова ломанулся вперёд. Ещё одна затяжная атака. Бью, не поднимая головы, вперившись взглядом в шоколадного цвета, без единого волоска (бреет, что ли) грудную клетку Али. Я и так знаю, где находится челюсть соперника.
И тут чувствую в левом ухе дикую боль. С полукриком-полустоном пытаюсь отлепиться от Али, но ни хрена не получается, такое ощущение, что тот вцепился в моё ухо зубами…
Наконец мне удаётся освободиться, и я с ужасом вижу, как соперник выплёвывает изо рта кусочек чего-то красного, который шмякается ему под ноги на канвас. Перекошенный рот Али в крови, а по моей левой щеке течёт что-то тёплое.
— Стоп! Стоп! — надрывается рефери, почему-то оттаскивая от соперника меня, а не его от меня.
Мать вашу! Так и есть — этот мудак откусил у меня часть уха! Это же точно, как во время боя Тайсона с Холифилдом в 1997-м. Да что ж это такое. Как же я теперь без уха-то?!
На ринге уже вовсю суетится народ. Вижу расширенные глаза Бутова, что-то говорившего Радоняка, Левински, размахивающего руками перед носом Данди… Али с отсутствующим выражением на лице сидит на корточках, привалившись спиной к угловой подушке.
— Много откусил? — спрашиваю я у Бутова.
Тот пытается остановить кровь смоченной в перекиси водорода ваткой, и я невольно морщусь и шиплю от вновь вспыхнувшей в ухе боли.
— Кажется, только кусочек хряща, — отвечает тот и его возмущению нет предела. — Как так можно?! Это ж натуральное людоедство!
— Мы засудим его, — слышу голос Козлова. — Это международный скандал! Он ещё ответит!
— А что с победителем? — спрашиваю я.
Радоняк смотрит на рефери, о чём-то совещающемся с боковыми судьями, я пытаюсь понять, о чём идёт разговор, хотя рана мешает сосредоточиться. Мейер кивает, идёт к ринг-анонсеру, тут его перехватывает Данди, о чём-то спрашивает. Мейер хмуро отвечает, Данди поворачивается к Али и в свою очередь что-то ему говорит. Лицо моего недавнего соперника мрачнеет, глаза в буквальном смысле наливаются кровью¸ он вскакивает и, тыча в меня перчаткой, орёт, брызжа слюной:
— Ублюдок! Я твою мать имел!