Падающий дождь

В напряженном ожидании тянулись эти последние минуты.

Грант обшаривал глазами скалы вокруг. Черные скалы, черные джунгли. Оранжевая луна. Пусто. Тихо. Только ящерицы гекко рыдают вокруг. Кругом ни души. А может быть, обманчива эта ночная тишина? Может быть, в джунглях или за скалами затаился враг, и палец врага лежит на спусковом крючке? Молчание. Молчание патрона в патроннике. Молчание поставленной на боевой взвод гранаты…

— Подхват минус пять.

— Подхват минус две минуты.

— Подхват минус одна минута!

Все наготове. Нервы натянуты до предела. Ведь это не просто эксфильтрация раненого. Сегодняшняя операция — проверка прочности и надежности воздушного моста между командой А-345 и «материком».

— Подхват!

А самолет еще не прилетел! Что случилось? Погода вполне летная. Может, сбили?.. Вон он! На юго-востоке послышался двухголосый стрекот авиамоторов. Грант засек курс самолета по компасу. Все точно. Все, как в радиограмме штаба, кроме времени. Эти воздушные коммандосы позволили себе опоздать на одну минуту. Об этом он обязательно доложит штабу. Подобная небрежность нетерпима!

Это был двухмоторный армейский «карибу». В 2.41 он пролетел над скалами. Капитан включил портативный инфракрасный прожектор. И сразу же в разных концах поляны его люди зажгли электрофонарики. Условный сигнал операции: буква «икс» или «конверт» с инфракрасным прожектором в центре.

«Карибу» включил мощный прожектор на остекленном носу. В его ярком свете вспыхнул серебром неподвижный белый шар-дирижабль, ярко заалели два красных вымпела, привязанные к тросу.

Грант и его «береты» смотрели вверх во все глаза. Так прожектор в цирке выхватывает из темноты воздушного гимнаста на трапеции. «Карибу», сбавив скорость, шел прямо на трос. Вот о трос ударился специальный крюк, торчащий из носа самолета. Мгновенно сработал зажим.

Грант направил луч фонарика на раненого. Тхао стоял в каске и комбинезоне, поддерживаемый с двух сторон двумя «красными беретами». Нейлоновый трос натянулся туго, как гитарная струна. И вдруг Тхао, охнув, мягко подскочил на пару футов, а в следующий момент стремительно и круто, как из катапульты, взвился вверх. Так состоялось его вознесение на небеси. Это было поразительное зрелище — человек взлетел ракетой и исчез. Вдали затихал рокот самолета. Моргали крупные, как тропические цветы, звезды. Оранжево лучилась луна.

Время: 2.43.

Погасли фонарики. Мрак и молчание затопили все вокруг.

Раненого уже, наверно, втащили в самолет, как втаскивают в лодку рыбину из моря. Когда взойдет солнце, Тхао будет лежать в госпитальной палате в Ня-Чанге, на лазурном берегу Южно-Китайского моря. Ему крепко повезло, этому Тхао. Ему повезло наверняка больше, чем тем, кто остался в этих диких горах.

С Тхао отправилась на ту сторону заветная фляжка. Просто фляжка с водой из местного горного ручья. И записка от капитана Шина полковнику Фолькстааду. Грант читал эту записку:

«Когда доблестные войска американцев и южнокорейцев пили воду из реки Ялу, освободив Северную Корею, они отправили две фляги воды из этой реки генералу Макартуру и президенту Ли Сын Ману. Вам же мы посылаем первые капли «Падающего дождя-два».

— Вы молодец, Шин! — не без иронии сказал Грант. — Когда Голливуд будет делать фильм о наших приключениях, я попрошу назначить вас сценаристом!

Но пока до голливудского боевика далеко.

Утром Грант и Шин отправили в уездный центр двух «красных беретов» для связи с агентом «фирмы» и сколоченной им подпольной группой. Этим подпольщикам вменялось в обязанность составить списки всех активных коммунистов в уезде. Шин передал лазутчикам изготовленные им на трофейных бланках удостоверения личности и пропуска, наклеив на них специально привезенные с «материка» фотографии лазутчиков.

Шин не утерпел, похвастался, как всегда, стремясь набить себе цену:

— В Брагге вас, «зеленых беретов», неплохо подготовили, спору нет. Однако согласитесь, капитан, что никто из вас не смог бы грамотно заполнить эти бланки. Даже ваши переводчики не справились бы с этой задачей, хотя бы потому только, что у каждого народа со школьной скамьи вырабатывается свой особый национальный почерк.

Грант согласно кивнул. У него еще в Форт-Брагге появилось убеждение, что в разведке чем больше знаешь, тем больше сознаешь свое невежество.

— Вы правы, капитан! — усмехнулся он. — Один курсант в Брагге у нас любил повторять: чем больше учишься, тем больше знаешь; чем больше знаешь, тем больше забываешь; чем больше забываешь, тем меньше знаешь — зачем учиться?!

Шин вежливо улыбнулся своими тонкими губами, украшенными усиками, и начал инструктировать лазутчиков:

— Перед тем как связаться с этим перебежчиком на месте, понаблюдайте хорошенько за ним и его домом. Он хотя и на хорошем счету у нас, да всякое бывает. Только убедившись, что семафор открыт, вступайте в контакт. Один ведет переговоры, другой стоит на стреме…

«Перебежчик на месте». Любопытен этот термин ЦРУ для легального агента. Похож на термин «внутренний эмигрант». Внешне это верноподданный, лояльный гражданин. Внутренне он давно перебежал на сторону врага. Как правило, мечтает перебежать и на деле… Но пока остается на месте, чтобы заслужить это право.

После завтрака — ели говядину с рисом и консервы из рациона «А» — командиры команд послали в деревню на продолжение переговоров с горцами группу из шести человек: Харди, Честэра, обоих переводчиков-американцев и двух «красных беретов» — начальника разведки и его помощника.

— Пора взяться наконец за этих «комми»! — нетерпеливо проговорил Честэр. — Как говорят в Штатах, хороший «комми» — это мертвый «комми». Пора освободить этих симпатичных туземцев от красных!

— Договоритесь со старостой о быстрейшем создании партизанского отряда из всех годных к военной службе мужчин деревни, — напутствовал подчиненных капитан Грант. — Составьте списки личного состава. Проведите со старостой и самыми влиятельными в деревне стариками беседу о скором освобождении всего народа Южного Вьетнама от ига коммунистов. Назначьте командиров отряда и раздайте им серебряные пуговицы. Три пуговицы дайте старосте — он будет считаться полковником и командиром горского партизанского отряда. Остальным — командирам взводов и отделений — по две пуговицы и по одной. Не жалейте подарков! Вот вам триста долларов для будущих командиров. Сотня — полковнику. Пишите, Харди, расписку в получении денег — вчерашних и этих трехсот. Выясните, что они предпочитают: доллары или пиастры? Опиум? Золото?

Грант снова заметил взгляд, которым обменялись Харди и Честэр. И сразу понял: нет, их нельзя посылать вместе.

— Благодарю вас, Харди! — сказал он, пряча в нагрудный карман сложенную вдвое расписку. — А теперь вот что. Я вспомнил, что Честэр не сможет пойти в деревню…

— Как так?! Почему, капитан? — заволновался Честэр.

— Я даю тебе другое, не менее важное задание. К этой деревне, а следовательно, и к нашей базе ведет одна грунтовая дорога. Она тянется от уездного городка в предгорьях через джунгли. Враг может прийти к нам только по этой дороге. Значит, ее надо заминировать в наиболее выгодном месте. А это уж по твоей части, Честэр.

— Я запросто справлюсь с двумя этими заданиями, капитан! — взмолился старший подрывник.

— Нет, Честэр! Ты должен подготовить подрывную группу, выйти засветло на дорогу, дотемна наблюдать за ней, а затем выкопать лунки и установить мины. Ночью маскировать заминированный участок опасно: это тонкая работа, сделаешь ее на рассвете. Ясно?

— Но, капитан…

— И хватит об этом!

От Гранта не укрылось, что Честэр проводил Харди до края поляны. Честэр что-то вполголоса втолковывал приятелю, а тот молча кивал головой.

Капитан Тон Дык Шин, перехватив взгляд, брошенный Грантом вслед разведчикам, усмехнулся сквозь дым сигареты:

— Бросьте, капитан! Стоит ли беспокоиться из-за этих казенных грошей!

Грант постарался скрыть раздражение. Хитрая лиса этот капитан Шин! С ним, пожалуй, опасно играть в покер.