Страница 19 из 22
И Славка, и Колька не раз внутренне порывались рассказать все следователю и сбросить тяжкий груз, давивший душу все это время, но их удерживало от этого шага мальчишеское понимание товарищества, и они упорно ни в чем не хотели признаваться. Димка же решил твердо: ни слова.
Их молчание серьезно задерживало расследование по взрыву. Туйчиеву и Соснину важно было выяснить дальнейшую судьбу магнитофона — в чьи руки он попал потом. Только проследив до конца путь этого злополучного прибора, можно было выйти на преступника. Сами мальчишки исключались: вахтер Гурина никого из ребят не опознала, связей с Калетдиновой у них никаких не было. Необходимо было срочно выйти из этого тупика. И помочь выйти им.
Арслан собрал ребят вместе, посадил перед собой. Мальчишки упорно смотрели по сторонам, изучая стены кабинета.
— Давайте, наконец, говорить как мужчины, — негромко предложил Туйчиев.
Ребята удивленно уставились на следователя, а Колька Хрулев спросил:
— А это как?
— На равных, — разъяснил Арслан.
Колька заерзал на стуле. Димка Осокин продолжал оставаться безучастным и сидел, понурив голову, а Славка Лазарев недоверчиво заявил:
— Не получится, — и, усмехнувшись, добавил: — мы же дети.
— Получится, — уверенно произнес Арслан, — да и какие вы дети, если вот-вот школу кончаете. И в истории с магнитофоном вели себя не по-детски, а? Так вот, мне очень хотелось бы, чтобы сейчас, в этот момент, вы успешно сдали самый важный экзамен — на человеческую зрелость.
Арслан поднялся из-за стола, взял стул и подсел к ребятам.
— Слушайте, — решительно сказал он. — До сих пор мы не знакомили вас с сутью дела. А теперь вынуждены. Так вот, слушайте и решайте сами. 13 января в пединститут пришел молодой человек. Сославшись на занятость, он попросил вахтера передать небольшую посылку одной студентке. В посылке был магнитофон. — От взгляда Туйчиева не укрылось, как при этих словах вздрогнул Димка, Колька крутнул головой, а Славка еще больше вжался в стул. — Это был тот самый магнитофон, который ты, Осокин, вырвал у Лялина. Студентку, к счастью, не нашли, она уехала на каникулы, и поэтому решили временно сдать его на хранение. Но когда магнитофон включили... — Арслан нарочно сделал паузу, внимательно следя за выражением лиц ребят, — раздался взрыв.
Изменившись в лице, Славка Лазарев вперил в Туйчиева острый взгляд.
— Есть у-убитые? — срывающимся от волнения голосом спросил он.
— К счастью, нет. Но могли быть и, в первую очередь, студентка Калетдинова, почти ваша ровесница. А вы своим нелепым молчанием, по сути, помогаете убийце, скрываете — кому и зачем вы дали отнятый у Лялина магнитофон. Корчите из себя героев, великомучеников, а на деле... Короче, оценку себе попробуйте дать сами.
Общее молчание длилось недолго.
— Димка! — решительно потребовал Лазарев. — Расскажи!
И Дима заговорил. Быстро, словно торопясь освободиться от гнетущей тяжести.
Григорьев, немолодой, лысоватый водитель, долго и обстоятельно вспоминал, куда он ездил в тот день и кто из знакомых шоферов попадался ему на пути. Наконец он назвал Самохина. Где он его встретил? Возвращался в город и около автовокзала навстречу ему и попался Самохин.
— Сколько, примерно, километров вы проехали от автовокзала, прежде чем встретили Самохина? — спросил Николай.
— Так ведь я его встретил, не доезжая автовокзала, — пожал плечами Григорьев.
— Не ошибаетесь?
— Точно. Там у меня машина забарахлила. Чихала, чихала и остановилась. Ну, думаю, бензопровод опять засорился. Вылез я из кабины, и в этот момент как раз мимо Самохин проезжал. Он еще притормозил, спросил, не нужно ли помочь.
Друзья переглянулись, с трудом сдерживая охватившее их волнение. Если Григорьев не ошибается, это может означать только одно: к моменту его встречи с Самохиным тот уже миновал автовокзал, ведь их машины двигались навстречу друг другу.
Вот она, решающая минута! Арслан задает Григорьеву вопрос, от ответа на который так много зависело:
— Был ли у Самохина в кабине пассажир?
— Женщина была какая-то. В красном пальто, — уточнил Григорьев.
— Вы хорошо рассмотрели ее? Сможете узнать?
Григорьев неопределенно пожал плечами:
— Если увижу, возможно, и узнаю. Точно сказать не могу.
Соснин разложил на столе веером около десятка фотографий женщин. Григорьев внимательно вглядывался в каждую из них, но на одной задержал взор и, после недолгого колебания, протянул Николаю фото Калетдиновой:
— Вот эта. Точно.
Да, это была удача, настоящая удача! И как ни парадоксально, никто иной, как сам преступник вложил в руки следователя оружие против себя...
— Итак, Самохин, январскую «операцию» с гравием вы теперь признаете?
Самохин даже не сделал попытки заглянуть в протянутую ему Туйчиевым бумагу.
— Ну да ладно, ваша взяла. — Самохин изобразил на лице глубокое уныние. — Раскололи.
— Вот и хорошо, что признались, — Арслан не скрывал удовлетворения: Самохин явно был слишком рад, надеясь, что на истории с гравием все закончится. — Так. Давайте теперь запишем ваше признание в протокол.
Взяв ручку, Арслан склонился над протоколом, но внезапно поднял голову, будто что-то вспомнив.
— Чуть не забыл! Вы оказались правы, Самохин. Григорьев действительно подтвердил, что встретил вас восемнадцатого. Значит, в Янгикургане в это время вы не были, наезд совершил кто-то другой. Ну, ничего, найдем его. — Туйчиев выдержал небольшую паузу, глядя на повеселевшее лицо Самохина. — Да, кстати... Почему ваши покрышки оказались на машине Бражникова?
Самохин провел ладонью по лицу, на миг прикрыл глаза. Затем, глядя куда-то мимо Арслана, устало ответил:
— Эх, семь бед — один ответ. Продал я их, гражданин следователь. Продал Бражникову. У меня еще мои старые были не так уж плохи, вот и решил немного подзаработать.
— Когда это было?
— В конце сентября, кажется, или в начале октября, но, скорее всего, в сентябре... Да вы, гражданин следователь, сами, наверное, точнее знаете. Вы ведь все знаете, — с явной издевкой ухмыльнулся Самохин.
— Вы правы, знаем. Только не продавали вы их Бражникову. Просто подкинули ему, зная, что ему нужны покрышки. Сделали же вы это девятнадцатого января, Самохин. А теперь расскажите, почему вы так поступили? — голос Туйчиева звучал спокойно, но твердо.
Самохин ничего не ответил.
— Может, вы объясните, почему это сделали именно девятнадцатого января, а не раньше или позже?
— Не знаю.
Самохин избрал хорошо знакомую им тактику рецидивиста: там, где он считал, что может сказать что-либо в свою защиту, он говорил. Если же вопрос ему не нравился, Самохин молчал или, в лучшем случае, отвечал односложное «не знаю».
— Придется вам помочь. Вы прибегли к этому трюку, чтобы отвести от себя подозрение и бросить тень на Бражникова. Вот они, следы протектора вашей автомашины, — Арслан протянул Самохину фотоснимки. — Ну, как, припоминаете?
Взглянув на фотоснимки, Самохин резко изменился в лице и тут же вскинулся:
— Откуда же видно, что это следы именно моей машины?
— Из заключений экспертов, Самохин. Так кто был с вами в машине?
— Никого никуда не возил.
— А вот Григорьев даже сумел ее опознать, — настойчиво и ровно продолжал Туйчиев. — Вот она, посмотрите. — Арслан вынул из ящика стола и придвинул к Самохину фотокарточку Калетдиновой. — Узнаете свою пассажирку?
Самохин, пытаясь прийти в себя, долго рассматривал фото, затем ознакомился с показаниями Григорьева... Только после этого он произнес:
— A-а, вспомнил, в самом деле, около автовокзала подобрал одну, студентку, кажется, — просила очень. На каникулы, сказала, едет.
— У нее были вещи?
— Чемоданчик был. В общем, довез я ее до райцентра, там она и вышла.
— Опять, Самохин, лжете. Не довезли вы ее до райцентра. Я напомню, как это было.