Нулевая версия

— Прошу занести в протокол, — вытирая дрожащей рукой пот на лбу, сдавленно произнес Назаров. — Я признался сам.

Туйчиев внимательно посмотрел на него.

— По-вашему, это явка с повинной? За что вы убили Самсонова?

— Ничего плохого к парню я не имел... Это все Потапов... Окрутил меня, сволочь, — заревел Назаров. — Скажите, суд учтет, что у меня диабет?

Потапов относился к той немногочисленной категории людей, чье извращенное представление об истинных жизненных ценностях прямо связывалось с жаждой наживы. Добывать деньги любыми способами — таков был его сознательный жизненный принцип.

Сейчас Потапов уже не мог бы ответить, когда это началось. Вот он, двенадцатилетний мальчишка, слушает рассказы отца, мелкого служащего у нэпмана, о том, как наживается его хозяин. Отец буквально захлебывался от восторга, выкладывая подробности о махинациях фирмы «Геликон. Пуговицы и гребешки». По выходным дням, выпив, он становился особенно словоохотливым и начинал воспитывать сына.

— Деньги, они, милый мой, сила, — поучал отец. — Вот ты гляди на меня. Где у меня деньги? Нету. Значит, я кто? Нуль...

Влечение отца к деньгам, его постоянные наставления глубоко запали в душу подростка, но первая попытка разбогатеть кончилась для Сашки печально. Целковый, вытащенный из старой бабкиной сумки, пришлось вернуть. А отец, расписывая ему ремнем место пониже спины, приговаривал: «Богатым стать захотел!.. Это, милый мой, хорошо, только голова здесь нужна. Надо ловкость ума иметь, а не рук».

Урок, преподанный отцом, впрок не пошел. Сашка твердо считал, что ловкость рук тоже нужна. И в дальнейшем довольно успешно сочетал оба способа.

Пять лет заключения, к сожалению, не исправили Сашку. Он жадно впитывал в себя рассказы о ловких дельцах, о различных аферах и по-прежнему мечтал, как он сам выражался, «о процветании собственной фирмы».

Выйдя из колонии Александром Павловичем, он стал гораздо осмотрительнее и осторожнее. Устроился на работу в одну из московских артелей, выпускающих шерстяные кофточки, тщательно подобрал «нужных» людей. По его предложению, на каждом изделии экономили пятнадцать граммов шерсти и из остатков изготовляли новые кофточки, которые реализовались через ларьки. Дело процветало, но перед самой войной засыпался один из заведующих ларьков и потянул за собой всех. Суд приговорил Потапова к десяти годам лишения свободы. Этот срок он отсидел полностью — постарел, полысел, лишился многих зубов, но неистребимая жажда наживы продолжала в нем клокотать. Хитрый, бессовестный, изворотливый, он избрал своим девизом осторожность.

Темные дельцы, всевозможные комбинаторы, охотники до народного добра отдавали должное умению Потапова выходить сухим из всяких передряг и охотно имели с ним дело. Он прекрасно знал их слабые места и быстро подчинял своей воле. Его боялись. Кто-то распустил слух, что Потапов в гневе прибил одного из своих компаньонов, и никто не хотел оказаться в подобной роли.

Решимость идти на риск, точный расчет в махинациях создали вокруг Потапова ореол некой исключительности и превосходства. Он презирал прожигателей жизни и всем своим поведением старался не привлекать к себе внимания. Он скромно одевался, не посещал рестораны, не обставлял квартиру новейшей мебелью, обращая доходы от темных дел в золото. Не давая себе увлекаться, он выработал твердое правило: подолгу на одном месте не засиживаться. Действуя подобным образом, он в течение многих лет избегал разоблачений.

«Дело» на кожгалантерейной фабрике Потапов считал своей лебединой песней, решив после этой комбинации «завязать».

Когда, наконец, в достатке было сырье и налажены связи с некоторыми торгующими организациями, в автомобильной аварии погиб начальник цеха Аскаров. Его смерть спутала все карты. На должность, которую занимал Аскаров, назначили Самсонова — человека, Потапову совершенно не известного.

Самсонов был неплохой специалист, хотя техникум закончил не так давно. Скромный, выдержанный, он со всей серьезностью начал вникать в производство.

Потапов внимательно присматривался к Самсонову, изучал его. Он искал в нем те человеческие слабости, на которых обычно умел играть. Но время шло, а дело не продвигалось. Самсонов избегал контактов. А когда он наотрез отказался участвовать в махинациях и заявил, что сообщит куда следует, Потапов решил его «убрать» — конечно, не своими, а чужими руками.

Перед Туйчиевым сидел опытный противник. Осторожно нащупывая лазейки, он старался не переступить определенных границ и говорил только об известных фактах. Он категорически отрицал свое участие в убийстве, несмотря на то, что Назаров упорно утверждал: Потапов — организатор преступления. Очная ставка с Назаровым не поколебала показаний Потапова. Он продолжал настаивать на том, что охранник фабрики почему-то на него клевещет.

Заставить Потапова сознаться могли только новые, неопровержимые доказательства.

В целом ясной картине преступления все же было несколько белых пятен. Прежде всего, оставалось не известным, как Виктор оказался в поселке. В первых числах мая здесь находилась Светлана, но она Виктора не вызывала. Родственников и друзей в поселке у него не было. Кто же мог его вызвать? Очевидно, тот, кто замыслил убийство...

Итак, кто и как?

На квартире, где жил Виктор, телефона не было. По междугородной телефонной станции фабрику из поселка не вызывали. Оставалось одно: либо письмо, либо телеграмма — от имени Светланы. Но Виктор вызывался на определенный день, письмо могло задержаться и сорвать своевременность его приезда. Значит, телеграмма...

Начальник почты, молодая женщина, с нескрываемым интересом следила за Николаем, который быстро просматривал тексты отправленных телеграмм. Еще бы! Было до жуткости интересно: работник милиции, прямо на ее глазах, раскрывает какое-то преступление.

— Полина Сергеевна, прочтите, пожалуйста, эту телеграмму.

— «Самсонову, — медленно стала читать она, — срочно приезжай вечером жду гостинице Светлана».

— Пожалуйста, постарайтесь вспомнить, кто из жителей поселка отправлял эту телеграмму.

— Да что тут вспоминать — один приезжий. Я ведь почему запомнила: подпись видите — «Светлана», а отправитель мужчина. Еще переспросила его — правильно ли имя, а он говорит, что правильно и что выполняет просьбу знакомой.

По внешности, описанной Полиной Сергеевной, отправителем телеграммы был не кто иной как Потапов. Затем начальнику почты показали ряд фотоснимков, и она уверенно выбрала из них фото Потапова. Наконец представила заключение экспертиза: текст телеграммы выполнен Потаповым.

Собранные доказательства свидетельствовали и о том, что Потапов был не только организатором убийства, но и организатором преступной группы расхитителей.

В доме Потапова провели обыск. Нашли коробку с золотыми монетами царской чеканки достоинством в пять и десять рублей.

Так постепенно, шаг за шагом, следствие приближалось к концу. И вот сегодня Потапову будет дан решающий бой...

Как и на предыдущих допросах, Потапов держался спокойно и был предупредительно вежлив. Он уже не разыгрывал из себя невинную жертву — слишком очевидны были собранные доказательства, но по-прежнему утверждал, что он лишь рядовой исполнитель преступной воли Аскарова.

— Я вызвал вас, Потапов, чтобы последний раз предоставить возможность дать чистосердечные показания.

— Но я давно заявил: я полностью признаю свою вину как участника хищений...

— А убийства Самсонова?

— Насчет убийства ничего не знаю.

— В таком случае ознакомьтесь с показаниями начальника почты.

— Здесь явное недоразумение, гражданин следователь, она меня с кем-то спутала. Я никогда в жизни не был в этом поселке. Я даже не знаю, где он находится.

— Вот заключение экспертизы. Она подтверждает, что текст телеграммы написан вами.

Когда Потапов дрожащей рукой положил на стол заключение экспертизы, Туйчиев сказал: