Нулевая версия

Соснин успокоил Завалишину: никто не собирается отбирать у нее вещи, их необходимо лишь оставить на несколько дней. Кстати, не видела ли она эту одежду на Северцеве? Нет, не видела, так как вообще его не знала и впервые встретилась с ним во время покупки. Судя по тому, каким высоким и крупным мужчиной был Северцев, она сомневается, чтобы вещи принадлежали ему. Пономарев? Нет, такого она не знает.

— Вещички-то, кажется, не с его плеча, — сказал Николай Арслану, когда Завалишина ушла. — Может быть...

— ...они принадлежали Пономареву? — продолжил его мысль Туйчиев. — Это ты хотел сказать? Возможно. Проверим.

Снова беседы, расспросы. Наконец удача: двое жителей поселка опознали пальто и костюм — одежду, в которой ходил Пономарев.

Начальник отдела кадров шахтоуправления, немолодая, седоватая женщина в очках, курила одну папиросу за другой. Она рассказала, что последний раз Пономарев вышел на работу двадцать первого апреля и с тех пор не появлялся. Северцев, работавший около полутора лет плотником, уволился шестнадцатого мая и выехал в неизвестном направлении.

В течение получасовой беседы кадровик выкурила такое число папирос, что Туйчиев и Соснин, сами заядлые курильщики, едва не задохнулись от дыма.

— Не женщина, а паровоз, — заметил Соснин, когда они вышли из кабинета.

Начальник отдела кадров неожиданно их догнала.

— Я вспомнила! На Пономарева в бухгалтерии есть исполнительный лист.

В биографии Пономарева это был еще один штрих, и его тоже надо было немедленно использовать. Зашли в бухгалтерию. Действительно, с Пономарева взыскивались по исполнительному листу алименты на содержание двух детей. Алименты переводились жене Пономарева в город Челябинск. Соснин записал адрес, надо было проверить, не знала ли что-нибудь о нем жена. Кроме того, она могла сообщить об известных ей связях бывшего мужа...

— Вся надежда пока на вас, Михаил Макарович, — шутливо обратился Туйчиев к Гиндину — одному из опытнейших экспертов республики.

Михаил Макарович, невысокий располневший старик с седой курчавой шевелюрой и маленькими голубыми глазами, хитро блестевшими из-под стекол старомодного пенсне, был настоящим фанатиком своего дела, горячо и беззаветно влюбленным в нелегкий труд судебного медика.

— Будем надеяться, — ответил Гиндин. — Надежда — удел живых...

Они пришли на кладбище, когда солнце уже лежало на линии горизонта. Но раскаленный за день воздух был еще горяч.

Кроме Туйчиева, Соснина и Гиндина здесь находились лейтенант Акбаров и двое понятых. Не теряя времени, приступили к делу.

Решение назначить повторную экспертизу пришло сразу после того, как Туйчиев изучил все материалы. Прежде всего, было необходимо ответить на ряд вопросов, которые не были поставлены перед первой экспертизой. Арслан надеялся также более точно определить время смерти и возраст убитого, хотя последние два обстоятельства и совпадали со временем исчезновения Пономарева и его возрастом. Наконец, поскольку не исключалось, что убитый мог быть не Пономаревым, следовало снять отпечатки пальцев и на основании дактилоскопической формулы проверить, не было ли у убитого прежних судимостей, и таким образом установить его личность. Одновременно наметили восстановить лицо убитого по методу профессора Герасимова.

Вернувшись с кладбища, Туйчиев и Соснин решили зайти в отделение милиции, еще раз просмотреть протоколы, обсудить результаты опроса жителей поселка.

— Итак, — начал Арслан, — после исчезновения Пономарева Северцев сразу не уехал, но зато стоило обнаружить труп, как он тут же снялся с места... Допустим, что Северцев не причастен к убийству и его отъезд — случайное совпадение. Но тогда почему он не заявил об исчезновении своего квартиранта? А продажа вещей Пономарева задолго до обнаружения убитого? Ведь прежде чем пойти на такой шаг, надо быть уверенным, что Пономарев больше не появится. Эта уверенность могла возникнуть лишь в одном случае: если он знал, что Пономарев мертв...

Да, Северцев сразу не уехал... Он или невиновен, или наоборот — был твердо уверен, что убитый не будет обнаружен... — Николай подумал и предположил:

— Могла возникнуть убежденность в безнаказанности — слишком надежно был спрятан труп, и нашли его совершенно случайно. Ну а почвой для убийства мог стать один из скандалов...

— И все-таки в этой версии есть один изъян: непонятно, как Северцев не побоялся продать вещи Пономарева. Ведь этим он дал неопровержимые улики против самого себя!

Николай пожал плечами.

— Пока ясно одно, — на фоне того, что мы знаем, Северцев выглядит весьма зловеще. Что же касается продажи вещей — пути человеческие неисповедимы...

Далеко идут камыши. Ровной желтоватой полосой тянутся они над обрывистым берегом широкой реки. Виднеется несколько ив, высунувших из камыша свои зеленые грустные головы.

Словно гигантская рожь, колышется это море метелок. Однообразно стелется оно, рябая поверхность плещет и переливается.

Высоко в небе реет ястреб, плавно очерчивая замысловатые круги.

Справа на лысинке, по которой проходит узкая тропа, мелькнула фигура на лошади и тут же пропала в зеленоватых волнах. Левее дрожит тонкая струйка дыма — наверное, в той стороне селение. Недалеко от берега время от времени взлетают из камыша белыми хлопьями птицы и опять падают вниз: крылатые рыболовы охотятся на озере.

Туйчиев и Соснин приехали сюда вчера в конце дня. Выйдя из машины, они еще с полкилометра шли пешком, прежде чем достигли одинокой охотничьей сторожки. Долго и безуспешно стучали в закрытую дверь — никто не отзывался.

— Вот это номер, — нахмурился Николай. — Как бы не пришлось нам ночевать в камышах.

Он снова настойчиво постучал — теперь уже в небольшое резное окошко.

— Ничего, авось кто-нибудь придет, — отозвался Туйчиев и сел на ступеньку. — Подождем.

Ждать пришлось долго. Уже совсем стемнело, когда друзья неожиданно услышали глухое рычание. Они, как по команде, вскочили и обернулись.

Большущий пес стоял метрах в десяти от крыльца и скалил зубы на пришельцев.

— Но-но, не очень, я сам умею рычать, — бросил ему Соснин. — Скажи лучше, где твой хозяин?

Собака вдруг сменила гнев на милость и приветливо завиляла хвостом. Она была настолько неопределенной масти, что ее нельзя было назвать даже дворнягой.

— Ваша собака, конечно, не охотничья? — спросил Николай у высокого широкоплечего мужчины с густой курчавой бородой, который появился так же неожиданно, как и его пес, и в котором Николай безошибочно угадал хозяина.

— А это уж от охотника зависит, — ответил бородач, медленно поднимаясь по громко заскрипевшим ступенькам. — Кто такие будете?

Приехавшие протянули охотничьи удостоверения. Бегло взглянув на них, он без особой радости бросил:

— Ну, раз приехали, заходите. Рекс, пошел на место!

Друзья взяли ружья и рюкзаки и вошли в дом вслед за бородачом, который шел впереди и не предупредил, что сразу за дверью в сенях стоит ведро. Николай, который не подозревал о наличии преграды, смело шагнул по темному коридорчику вслед за хозяином и тут же растянулся на полу. Арслан улыбнулся и полез в карман за спичками, но егерь уже зажег большую керосиновую лампу.

В просторной по-спартански обставленной комнате (железная кровать, стол, несколько стульев) было чисто и пахло мятой. Слева, вдоль стены, наверх шла узенькая крутая лестница без перил. Все трое поднялись на второй этаж, и хозяин сказал:

— Здесь и располагайтесь.

Друзья осмотрелись: две кровати, две раскладушки, в углу — спальные мешки, маленький столик, плетеные стулья и невесть откуда попавшее сюда кресло-качалка с ободранной спинкой.

Постояв немного, хозяин молча спустился вниз.

Арслан и Николай умылись и стали готовиться к ужину. На столе появились буженина, сыр, колбаса, пирог с яйцами, бутылка коньяка.

— Ну как тебе егерь? — спросил Николай.

Арслан неопределенно пожал плечами.