Биомеханическая активность

Василиса повернулась к бару и увидела растрёпанную девушку в круглых очках с разными стёклами — лиловым и малиновым.

— Донка? — удивилась она, — ты что тут делаешь?

— А ты ещё кто? — уныло спросила девушка. — Я тебя знаю?

— Ты вела караван со шмурзиками, а мы с братом ехали пассажирами.

— Я постоянно с этими шмурзиками, чтоб им облысеть, — пожаловалась Донка, — как будто Доночка не может отвести караван никуда, кроме как в Эрзал. А у меня там аллергия! На пыльцу! Приходится надираться, чтобы не чихать! А они выпить не давали!

— Кто?

— Ну, мужик какой-то с рыжей бабой. Неважно. Я их не запоминаю, у меня мозг не для этого. И тебя не помню. Я, наверное, упоротая была, да?

— Скорее, пьяная, — сказала Василиса. — Но я не очень разбираюсь.

— Хрен редьки не слаще. А теперь я трезвая! Уже три дня! А этот железный болван мне не наливает! И все меня бросили!

— Кто тебя бросил? — спросила девочка.

— Если б я помнила… Караван какой-то. Я их досюда довела. Помню, вечер был, какой-то праздник, объявили, что бар бесплатный… И всё, больше ничего не помню. Проснулась в каком-то гараже, выползла, похмелье страшное, и никого нет. Уехал мой караван, а я даже не помню, какой и куда. Третий день тут слоняюсь. Сплю в холле. Здесь тётка есть такая пластиковая, знаешь?

— Знаю, это Алина.

— Она меня не гонит и поесть даёт. Но выпить — ни капли! Бедная Доночка и просила, и плакала, и ругалась — я знаешь, как могу ругаться? — Ух! Но ей плевать, что я третий день смертельно сухая. Я уже не помню, когда я так долго была трезвой! Впрочем, — горестно сказала девушка, — я вообще мало чего помню. Хотела с караваном уйти — никто не берет. У всех уже есть глойти. А ты, говорят, Донка, пьянь подзаборная. Не хотим с тобой связываться. Разве не сволочи?

— Да, как-то негуманно, — согласилась Василиса.

— Детишки! — воодушевилась вдруг Донка. — А купите бедной Доночке выпить? Что вам стоит?

— Мне не кажется, что это хорошая идея, — покачала головой Васька.

— Ну, купите! Ну, пожалуйста! Пожалуйста-пожалуйста!

— Напоминаю, — сказал бармен, — бар не отпускает спиртные напитки детям!

— Вот вы гады… — снова впала в уныние глойти, — все вы заодно. Бедная я бедная, никому не нужная Доночка! Так и сгину в этой дыре, умру от трезвости!

Мири придвинулась к Василисе и шепнула ей на ухо:

— Нам не помешала бы глойти. Мне и Керту. Нанимать их у цыган чертовски дорого.

— Даже такая никчёма? — удивилась Васька.

— Для начала любая сойдет.

— В любом случае, бросить её тут было бы неправильно, — вздохнула девочка. — Я и сама была в её положении. Осталась тут одна с больным братом, если бы не Алина, не знаю, что бы делала. Эй, Донка!

— Что, детишки? Придумали, как раздобыть выпивки?

— Придумали, как забрать тебя отсюда, — решительно сказала Мири. — Ты готова выслушать, или будешь продолжать говниться на бармена?

— Отчего-то мне кажется, что это будет не лучшее предложение в моей карьере, — серьезно сказала Донка. — Но к чёрту, остозвездило тут торчать. Излагай, однорукая!

***

На площади вокруг дирижабля суетятся ремонтные боты, облепив нижнюю часть гондолы, как муравьи дохлого жука. Они тащат металлические фермы, листы профиля, тросы и штанги.

— Мы тут немного распорядились твоим приданым, — сказал Василисе Зелёный, наблюдающий за процессом. — Топливо будет на внешней подвеске. Не хочется загонять бензовоз в гондолу, провоняет всё. Опять же если перестрелка — пусть лучше солярка будет снаружи. Так что в гондоле остался пустой трюм. Нам бы ещё пару тракторов — и был бы полный комплект для обмена.

— Я знаю, где их взять, — сказала Василиса. — Но прежде всего, хочу тебе представить — это Донка. Она глойти, и она полетит с нами. Если, конечно, никто не против. Мири и Керт договорились с ней о сотрудничестве.

— Внезапно, — признал Зелёный. — Ну, так-то места на борту пока хватает. Если кэп не возражает — почему нет.

— Эй, мужчина, — сказала Донка задушевным тоном, — вы такой представительный!

— Это вы к чему, барышня?

— Такой представительный мужчина наверняка угостит даму водочкой!

— Да, Дядь Зелёный, — вздохнула Васька, — забыла предупредить. Надо весь алкоголь на борту убрать под замок. И замок найти покрепче.

— Эй! — вяло запротестовала Донка. — Так нечестно!

— Мы договорились! — твёрдо сказала Мири. — Никакого алкоголя, пока ты на борту.

— Вы злые, злые… Ладно. Я потерплю. Я не алкоголичка какая-нибудь! Я в любой момент могу бросить! Просто не хочу…

— Да уж, — покачал головой Зелёный, — умеешь ты, Вась, проблем на нашу голову найти. Ну да ладно, что там про трактор было?

Ремонтные боты закатывают прицеп-цистерну на подвешенную под гондолой платформу. Оранжевая бочка портит изящный силуэт волантера и вообще выглядит очень чужеродно.

— Ничего, — успокоил Василису Зеленый. — Платформа разборная. Довезём бочку, отсоединим фермы, затащим их в трюм до следующей оказии.

— Папа, Брэн, это Донка. Она глойти. Керт с Мири взяли её в компанию. Она странная, и от неё надо прятать алкоголь, но мы же не можем её тут бросить.

— Вась… — сказал папа безнадёжным голосом и только рукой махнул.

— А ещё у меня есть идея, где взять технику на обмен. Я рассказывала тебе про рейдеров Бадмана? У них просто прорва всякой колёсной дребедени. Некоторая даже ездит. А ещё Бадман звал нас в гости с волантером, хотел наладить торговлю.

— Рейдеры? — с сомнением сказал капитан. — С ними вообще можно иметь дело?

— С Бадманом можно, — сказала Донка. — Бадман вменько. Ну, для рейдера, конечно. И давно ищет рынки сбыта.

— Получится ещё один крюк. Этак мы никогда до маяков не доберёмся…

— Так тут же недалече, — ответила Донка. — Я вас доведу за полдня. Только налейте бедной Доночке вкусной водочки — и оглянуться не успеете!

— Донка! — сказала строго Мири.

— Ты не понимаешь, однорукая. Я глойти. У меня вместо башки жопа. И в этой жопе, кактусом промеж булок, торчит фрактал Дороги. Я могу это терпеть, я такой родилась. Но я не могу с этим работать. Трезвой не могу. Трезвый человек не станет трогать кактус, торчащий у него в жопе.

— Она права, Мири, — подтвердил Керт. — Все глойти малахольные. Нужно ей выпить — дайте, чёрт с ней.

Капитан молча вышел из кают-компании и вернулся с бутылкой. Так же молча налил стакан и подвинул глойти.

— Закусить? — спросил он.

— Спасибо тебе, добрый человек! — ухватилась за стакан Донка. — Счастья тебе, неба и мира! Пусть Мультиверсум будет добр к тебе, как ты добр ко мне! А закуски не надо. Закуска градус крадёт.

Девушка, ничуть не смущаясь направленных на неё взглядов, одним махом опростала емкость. Зажмурилась, даже перестала дышать, прислушиваясь к себе. Потом выдохнула и сказала с чувством:

— Вот теперь я жива! Куда там вам надо было? К Бадману? Подержите мой стакан!

***

Волантер плывёт над пустыней в закатных лучах. Тень имеет непривычные очертания из-за висящей под гондолой цистерны, но на ходовых качествах это практически не сказалось.

— Надеюсь, они не начнут по нам палить, — нервно сказал капитан. — Не устроят себе солярочный дождь.

Внизу суетятся рейдеры — мчатся в клубах пыли машины, бегают люди, кто-то машет руками, кто-то — оружием. Волантер медленно и величественно снижается — на всякий случай не над лагерем, а чуть в стороне.

— Есть касание! — сказала Василиса, следящая через нижнюю камеру за подвешенной платформой.

— Стоп машина! Опустить трап!

От лагеря к месту приземления мчится небольшой кортеж — красивая ретромашина и пара мотоциклов с колясками, над которыми на длинных шестах подняты белые флаги.

— Надо полагать, встречающая делегация, — сказал Зелёный. — Хотя оружия при них многовато.

— Это ж рейдеры, — пьяно засмеялась Донка. Пока летели, проходя срез за срезом, она выпросила себе второй стакан и теперь пребывает в гармонии с собой и Мультиверсумом. — Они даже в сортир без дробовика не ходят.