Страница 8 из 13
Южные штаты, выращивающие традиционно технические культуры для промышленности и сахарный тростник, возродили Конфедерацию. Получив поддержку и покровительство Парижа. Очень большую. Ибо французской промышленности это самое сырье, да еще задешево, было очень важно и нужно, давая мощный импульс развития.
Аляска, Гавайи и кое-какие еще острова отошли к Союзу.
Западное же побережье пока находилось в состоянии сплошной анархии. И, учитывая тот факт, что оно было очень слабо развито, до него не было никому дела. Во всяком случае — пока. Ископаемое сырье — да. Но куда его возить? Через Содружество и Конфедерацию к федератам? Так они не пропустят, ибо враждебны. В Англию? Далеко и не выгодно. В Японию? Еще хуже — англичане сразу активизируются и заколют этот вопрос радикальными методами...
Хотя, надо сказать, именно Япония стала очень активно облизываться на западное побережье. Теоретически. Потому как возможности туда зайти не имела.
Но главное, конечно, происходило на восточном побережье. Где враждебность Содружества и Конфедерации по отношению к Федерации грозила вылиться в серьезную войну. Даже несмотря на то, что в отличие от 1861 года федеральное правительство не пыталось восстановить контроль над утраченными территориями, корпус РККА вряд ли бы смог отсидеться в покое. Зачем война? Так ни Лондону, ни Парижу этот мощный промышленный узел в Новом Свете был не нужен. Вот они своих новых сателлитов и накручивали. А те и рады стараться. Ведь отделившись, они пытались всячески продемонстрировать будто бы они другие, дабы оправдать это самое отделение. И стремительно превращались в этакие Анти-США двух разных форматов.
Фрунзе же выстраивал обновленную Российскую Империю в ее новой вехе — Советском Союзе, на разделении труда. Каждый регион должен был на чем-то специализировать. И быть не состоятельным автономно. То есть, отделиться не мог бы без фатальных последствий для экономики. И видел остатки США — Федерацию — как очень выгодное приобретение. В перспективе…
— Вы понимаете, почему ни Содружество, ни Конфедерация не открывают полноценных боевых действий? — спросил Скрябин.
— Разумеется. Сырье и продовольствие. Особенно продовольствие. Это лето мы еще как-то продержимся. Но зима… она явно будет долгой и сложной.
— Собственно ради этого я и прибыл. Советский Союз готов осуществить поставку вам продовольствия.
— Сколько?
— Достаточно, чтобы предотвратить у вас голод.
— И что вы хотите взамен?
— Денег, чтобы оплатить это продовольствие, у вас нет, а те, что есть — ничего не стоят. Но оно и не нужно. Сейчас это лишнее. Мы поставим продовольствие. Правительству. Вы введете продовольственные карточки и постараетесь предотвратить голодные бунты. Иначе пока не получится. Взамен мы хотели бы, получить от вас тоже некоторые товары. Например, нам известно, что у вас на складах лежит полсотни шестнадцатидюймовых пушек, которые вы делали под свернутую корабельную программу. Мы хотели бы, чтобы вы их доделали и запустили производство новых. Предприятия ведь у вас все еще существуют. А нам они очень нужны.
— Зачем, если не секрет?
— Береговые батареи в первую очередь. Кроме того, нас интересуют корабельные башни главного калибра под них. Те, что вы делали для линкоров типа Колорадо. И кое-какие еще товары судостроительной тематики.
— Паровые турбины?
— В том числе, — улыбнулся Скрябин, доставая из-за пазухи список того, что Союз интересовало.
По задумке Фрунзе этот небольшой осколок былого величия США мог бы стать специализированным промышленным районом. Да, производить 16-дюймовые пушки, снаряды и прочее у себя под боком было бы неплохо. Но это долго… очень долго. А тут уже все готово. Нужно просто кинуть клич и вернуть разбежавшихся рабочих, которым месяцами не платили зарплату. Не всех же перевезли в Союз, совсем не всех.
На самом деле Скрябин лукавил.
Мощные береговые батареи, конечно, интересовали Советский Союз. По мнению Фрунзе, такие орудия и в начале XXI века могли наделать дел. Особенно, если их оснастить активно-реактивными управляемыми снарядами. В будущем. Тем более в таких местах, где не требовалось бить на сотни километров. Но и про корабли он не забывал.
Линкоры типа Пенсильвания, Нью-Мексико, Теннесси и Колорадо обладали очень близкими параметрами. Во всяком случае по корпусу — самой дорогой их части. Одна беда — первые три типа были вооружены 356-мм пушками — по три штуки в башне, и только «Колорадо» — парами 406-мм. Вот и было решено провести их глубокую модернизацию. Заменить орудия, поставить современную систему ПВО, противоторпедную защиту, носовой бульб с подруливающим устройством и силовую установку, превращая в дизель-электроходы. Доводя нормальное водоизмещение до формальных тридцати пяти тысяч тонн, оговоренных в договоре. Через что предполагалось получить десять вполне современных и мощных линкоров, способных выступать очень серьезным аргументом на международной арене. Малой кровью. Ибо корпуса — самое сложное — уже и так были готовы.
Понял это Гувер или нет — не ясно. Но он очень оживился.
После того, как Союз получил флот, он мог с чистой совестью кинуть своего партнера, поступив в лучших традициях англо-саксонской цивилизации. Ведь воевать ради интересов США ему не с руки. Зачем? А раз он оставался верен своим договоренностям, то в представлении президента и остального истеблишмента, имел какие-то цели и интересы скрытые и непонятные. И вот — они прояснились. Может быть и не все, но все выглядело вполне достоверно. Получение современной корабельной артиллерии главного калибра в нужном объеме — аргумент. И еще какой! Не так много стран в мире могли изготавливать полноценные 16-дюймовые морские пушки с длиной ствола 45-50 калибров. США, Великобритания да Япония. Причем у США были лучшие образцы…
— И это еще не все, — улыбнулся Скрябин.
— Слушаю вас внимательно.
— Нам известно, что вы занимались разработкой 18-дюймовых морских пушек. У вас сохранились по ним наработки?
— Насколько я знаю — да. Даже где-то одно или два орудия сохранилось.
— Прекрасно. Мы заинтересованы в том, чтобы вы возобновили работы по этому направлению. Сначала, конечно, доделка 16-дюймовых и выпуск снарядов к ним. Это приоритетное направление. Потом запуск производства новых 16-дюймовых орудий и лейнеров к ним. И только потом работы по 18-дюймам. Они нас интересуют, но не настолько сильно.
— Для береговых батарей?
— Безусловно. Ведь договор об ограничении морских вооружений не разрешает ставить на корабли такие артиллерийские установки.
— Без всякого сомнения, — усмехнулся Герберт Гувер и подмигнул.
Скрябин сохранил невозмутимость и никак не отреагировал на подобные намеки. На этом они и распрощались.
А несколько минут спустя в том же кабинете началось совещание, участники которого сидели в помещении неподалеку и слушали трансляцию переговоров. Тут стояло несколько микрофонов, звук с которых собирали в единый поток и выводили на колонку — специально для данного случая. Еще и записывался синхронно на советский же магнитофон…
— Что вы думаете по поводу предложения, озвученного Скрябиным? — напряженно спросил Гувер.
— Выглядит подозрительно. — вице-президент.
— Согласен, — кивнул государственный секретарь. — Эти красные явно что-то хотят, но помалкивают.
— Разве? — спросил министр обороны. — Вы хоть представляете, какие проблемы получить эти орудия? Тем более для них.
— А что у них не так?
— У почти под основание все судостроение после Гражданской войны уничтожено было, — заметил президент.
— Ну…
— Вот то-то и оно. — не унывал министр обороны. — Много стран такие пушки делают? А хорошие? А почему? У Франции ничего достойного нет, а если бы и было — не продаст. У Великобритании только пушки Бринка, но их мало. А то, что у них на корабли ставится — дрянь. Еще японцы есть, но у них тоже все не слава богу. И они тоже не продадут.