Proxy bellum

— Чтобы они вписались за них в войну?

— Судя по всему. Данные о соглашении пока не выносятся в публичное поле и носят характер договора о намерениях. Как я смог узнать. Вероятно, отдавать просто так они не хотят, опасаясь отказа Франции от участия в военной кампании. Или имитации. Так как по нашим данным Париж пока не готов к большой войне.

— Войне значит. И какие у нее цели?

— Этого узнать мы не смогли. До документов в Париже пока не добрались.

— Судя по той разведывательной информации, что предоставил Артур, — произнес Триандафилов, — цели войны достаточно очевидны.

— Французы сейчас тихо высаживаются в Прибалтике. — поспешно произнес Фраучи, перебивая наркома обороны. — Французские части оформлены как «отпускники» и частными лицами заезжают в Ригу. В гражданской одежде. Где им выделяют документы и обмундирование литовской, латвийской и эстонской армий. А потом выдают их же оружие, доставленное сюда же, в рамках военных поставок. Через кредиты, взятые в парижских банках.

— И сколько их?

— Точных сведений нет. Оценочно уже перебралось несколько дивизий.

— Финляндия?

— Туда заезжают англичане. По такой же схеме. Они же частью заезжают и в Прибалтику, как личный состав авиации. Туманный Альбион отвечает всецело за авиацию. Ее там французской почти нет. Плюс англичане завозят пехотные дивизии в Финляндию. Рельеф не позволяет в тех местах эффективно использовать танки, так что… — развел руками Фраучи.

— Еще что-то?

— Судя по всему сейчас идут какие-то переговоры с руководством Дании, Швеции и Норвегии. Но ясности в этом нет никакой. Секретничают.

— Норвегии? — удивился Михаил Васильевич. — А эти еще им зачем понадобились?

— А Мурманск? — удивился командующий Балтийским флотом Александр Михайлович. Он был единственным из моряков, представлен на этом совещании. — С баз в Норвегии можно оперировать против Мурманска и Архангельска. Да, мы сильно сейчас вкладываемся в его развитие. И уже не первый год. Но Северного флота по сути еще нет. То, что мы называем столь гордым именем — это эскадра, не более. Для размещения более серьезных сил там просто нет подходящей инфраструктуры. Так что, большого сопротивления они не окажут. Не чем. И у англичан будет приличный шанс закрыть нам этот порт.

— На Балтике война. Мурманск в блокаде. Черное море перекроют турками. А Дальний Восток японцами. — подытожил Триандафилов. — Судя по нехорошим подвижкам они стремятся обложить нас со всех сторон.

— И какова цель?

— Программа минимум — флот. — твердо произнес Триандафилов. — Уничтожить, а лучше захватить USNavy. Во всяком случае пока он не боеспособен. Программа максимум — поражение Советской власти.

— Ты не хватил лишка? — напрягся Фрунзе.

— Куда там? — мрачно махнул рукой нарком обороны. — Удар со стороны Прибалтики очевидно будет направлен на Санкт-Петербург. Со стороны Финляндии — тоже. Это вполне очевидно. Если они возьмут город, от смогут развить наступление на Москву вдоль железной дороги.

— Питер — ключевой промышленный город Союза, — произнес Фраучи. — Да, у нас сейчас много чего есть еще. Но парировать утрату Питера нам пока нечем. Там есть довольно много уникальных производств.

— Мы же проведем мобилизацию и выбьем их.

— Не факт, — покачал головой Фраучи. — Владимир Кириакович правильно говорит. Они собираются перекрыть Черное море турками. То есть, ведут с ними переговоры, очевидно, обещая наше Закавказье. Возможно Крым и Кавказ. Так же ведут переговоры с Румынией, Польшей, Ираном, Китаем и Японией. Судя по всему, если они смогут продемонстрировать успех, на нас навалятся со всех сторон. Мобилизацию, мы, конечно, проведем. Но поможет она нам вряд ли.

— Сражаться с полнокровными регулярными войсками Франции и Великобритании — совсем не тоже самое, что и крошечными отрядами Белого движения или бандитами. — тут же дополнил Триандафилов. — А народная милиция только-только формируется…

Фрунзе хмуро на них уставился.

3-ий корпус постоянной готовности, БТГ и два авиаполка в рамках договора уже переправились в США. 2-ой корпус стоял в Маньчжурии, сдерживая японцев. И только 1-ый располагался под Москвой. Самый боеспособный, но всего один.

Еще имелся Западный корпус, а точнее уже три, то они лишь числились частями РККА, являясь по сути возрожденным Райсхеер в подчинении Берлина. В теории эти силы, укомплектованные ветеранами Мировой войны, можно было снять и перебросить к Прибалтике поближе. Но на практике они выступали важным центром силы, который позволял удержать власть над Восточной Германией, то есть, Пруссией, как ее стали именовать, союзным Москве силам.

Да, конечно, имелись еще шесть новых корпусов постоянной готовности. Которые создавали с перспективой развертывания четырех полевых армий по два корпуса в каждой[2]. Но с этим делом имелись серьезные проблемы. Снаряжение нашлось. Это хоть и было проблемой, но вполне решаемой. А вот квалифицированный личный состав подобрать в нужном объеме не вышло.

Его на первые три корпуса выгребли почти под чистую.

Да, переход на сторону Союза львиной доли РОВС, состоявшей преимущественно из офицеров, в какой-то мере решил этот вопрос. Но не кардинально. Ведь Михаил Васильевич очень высоко задрал квалификационную планку. Из-за чего формально эти корпуса числились развернутыми и укомплектованными. Но их боеготовность не шла ни в какое сравнение ни только с 1-ым, бывшим этаким эталоном, но и даже со 2-ым или 3-им. И чем выше шли звания-должности, тем сильнее это чувствовалось. Так что эти шесть корпусов могли выступать только в роли некоего второго эшелона. В представлении генсека.

Кстати, именно из-за их развертывания ситуация с народной милицией и буксовала. Унтер— и оберкомандирского состава для нее попросту не хватило. Разве что номинального. Но это профанация, которой Фрунзе заниматься не собирался. Дорого и глупо.

В Союзе была установлена новая и в целом достаточно непривычная система построения военной карьеры. Для того, чтобы начать оную требовалось поступать на службу изначально рядовым. Вне зависимости от образования. Ну, почти. Потому как без начальной школы не брали даже в солдаты.

Потом год действительной службы, после которой можно было пойти на курсы младших унтеров. Но только в том случае, если за плечами имелся гимназический курс, каковой приравнивался ко второй образовательной ступени. После чего год службы капралом — и можно идти на новые курсы — уже для старших унтеров.

Еще год службы. Сержантом. А дальше вилка вариантов: или идти в военные специалисты идти, становясь этаким аналогом уоррен-офицеров, или поступать в военное училище чтобы стать обер-командиром.

Отучился.

Вышел поручиком.

И служи. До капитана. Чтобы идти дальше требовалась учеба в военной академии, что было этаким аналогом четвертой образовательной ступени, позволяя добраться уже до полковника.

Хочешь дальше?

Получи вторую 4-ую ступень по одному из утвержденных профилей, чтобы убрать потолок роста. Потому что генералы — это уже больше чем полевые командиры. И им требовался куда более широкий кругозор и образование.

Медленная система получалась. Но она позволяла решить главный вопрос — насытить войска толковыми унтерами и оберами, без которых любая армия не более чем вооруженный сброд. Более того, любой командир начинал с низов и волей-неволей службу знал. А потому вероятность появления всякого рода случайных персонажей становилась достаточно невысокой. Ну и смазывалась традиционная пропасть между офицерским корпусом и остальной армией. Ведь каждый генерал теперь должен был и рядовым лямку потянуть немного.

Понятно, на первых парах пришлось аттестовать имеющие кадры, условно зачтя им подходящее временное звание. С обязательством подтянуть образовательный уровень. Но к 1931 году порядка 45% этих «временных» не справились и оказались уволены из армии. Что, к слову, очень сильно очистило армию от революционного элемента. В ней остались на командных позициях преимущественно профессионалы и просто головастые ребята. А таким редко по душе какие-бы то ни было революционные потрясения. Да и подход к жизни у них иной.