Мир по обе стороны планеты

Эллариония: Мир по обе стороны планеты

Пролог. Мелодия бесконечности

«О музыке можно говорить только с человеком, постигшим смысл вселенной»

Герман Гессе

В доли́не вечной мерзлоты, что находится на отшибе материка под названием Тефтонг, стояла скрытая от чужих глаз маленькая охотничья лачуга. Здесь, среди льда и снега, жил маг-отшельник. Мужчина, чей возраст перевалил уже за сотню, для своих лет выглядел очень молодо.

Если спросить у торговцев в деревне Ханивуд, куда он изредка совершал длительные пешие походы, дабы пополнить запасы провианта, то никто не дал бы ему больше шестидесяти. Крепкий, носил за спиной двуручный молот и выглядел так, будто нередко пускал оружие в ход.

Старожилы деревни между собой шутили: маг настолько плох в магии стихий, что не может защитить себя, и потому таскает с собой тяжёлое оружие. Не за самоцветами же он здесь, в самом деле?

Носил длинную фиолетовую робу с капюшоном, что выдавало в нём мага из академии и толстые меховые сапоги. Картину дополняли длинные седые волосы, завязанные в пучок. Местные детишки дали редкому гостю прозвище «Ильфтонгский медведь» радуясь его появлению. Каждый раз он устраивал для малышей маленькие волшебные представления. Маг удивлялся прозвищу и просил называть его просто — дедушка Эмпириан. На досужие темы он разговаривал неохотно. Покупал в основном мёд и сушёные фрукты, что росли на границе с холодным регионом и отправлялся обратно, в долгий путь к своему уединённому жилищу. Туда — где лишь ветер был ему собеседником.

И когда маг покидал Ханивуд — последний оплот тепла и уюта на границе с холодными степями, старая женщина Хильда, сидя на лавочке возле дома, рассказывала детям историю о том, как отшельник впервые появился у ворот поселения.

Маг скитался по разным уголкам Тефтонга так долго, что отрастил бороду до пояса, и очень устал от ночёвок под открытым небом. К тому же, ночи были тем холоднее, чем дальше на север он продвигался. Именно поэтому не смог он себе отказать в радости переночевать в тепле, прежде чем ступать дальше, на север. Путник обходил дом за домом стучась в поисках крова, но никто не решался впустить к себе незнакомца.

Обойдя каждый дом, каждую дверь, маг не нашёл отклика в сердцах жителей деревни. Практически смирившись с тем, что будет ночевать на улице, он грузно поднялся на крыльцо маленькой, слегка покосившейся избы.

Эмпириан пару раз стукнул кулаком по входной двери, отчего она чуть было не слетела с подгнивших петель. Навстречу отшельнику, выпучив глаза, вышла маленькая старушка Хильда:

— Чего ты по двери барабанишь, косматый?! Сломаешь ещё!

— Здоровья вам и вашей семье, мудрая женщина, — с отстранённой улыбкой блаженного, отшельник поприветствовал хозяйку. Глаза его будто смотрели сквозь Хильду.

— Какой ещё семье? Я своего деда похоронила шестнадцать лет тому назад! А детей у нас никогда и не было! Нет у меня семьи, одна я осталась. Говори чего хотел, али проваливай! — со злостью ответила старуха.

— Сожалею о невосполнимой утрате и скорблю вместе с вами. Я всего лишь усталый замёрзший путник. Прошу, разрешите у вас переночевать? Могу спать и на полу, — размеренно говорил Эмпириан.

— Шастают тут разные, спать не дают! Так уж и быть, заходи давай. Но кормить мне тебя нечем, — слегка успокоившись ответила бабка.

— Благодарю, мудрая женщина. В такой день грех не протянуть руку помощи нуждающемуся. Я был уверен, что вы не откажете. А кормить меня не нужно, я ел несколько дней назад.

Глаза хозяйки заметно расширились, но она молча пустила незваного гостя в избу. Вопреки ожиданиям Хильды мужчина не жаждал разговора. Представившись Эмпирианом, он расположился в углу избы, извинился за беспокойство в столь поздний час и, сев в позу лотоса, стал медитировать. Высоко подняв подбородок, мужчина с закрытыми глазами напевал незнакомый для старухи мотив.

Хильда ходила по избе, бросая косые взгляды на седые волосы странного гостя, и гадала: сколько же ему лет? Он никак не реагировал на присутствие женщины, поэтому та плюнула, затушила свечи и легла в кровать. Сон не приходил, и, ворочаясь в кровати, женщина громко вздыхала, давая понять, что он ей мешает. Гость всё так же мычал нечто похожее на мелодию. Поохав, она не выдержала и села на кровати:

— Ты чего это развылся? Ложись давай-ка спать, покамест, не выгнала тебя на холод волчий! — проворчала старуха, заметив, что гость не обращает на неё никакого внимания. Длинная фиолетовая мантия и набор мешочков разного размера на поясе вызывали у неё интерес. Повысив голос, старушка повторила:

— Э-эй, юродивый! Откуда будешь-то?

— Ох, её песня так прекрасна, простите, если доставил неудобства, — Эмпириан помотал головой, отрываясь от грёз. — Я паломник, ищу места силы. Чем дальше на север двигаюсь, тем отчётливее слышу песнь бесконечности.

— С югов, да? И чего же, у нас тут в Ханивуде место силы, что ли? И что ещё за песни, энтой вашей, как её… бесконечности?

— Не здесь, но вы правы, уже совсем близко… Вы только послушайте! — ответил маг, покачивая головой в такт неуловимой мелодии.

— Совсем свихнулся, голубчик! — всплеснула руками Хильда. — Ничего я не слышу, ставни-то закрыты! Да и кого там слушать-то? Как волки воют?

— Красоту песни не передать словами, но я могу поделиться с вами тем, что слышу сам! Если хотите, конечно… — с воодушевлением сказал Эмпириан вставая с пола.

— Красиво говоришь… Ну давай, что ли. Глядишь, усну скорее.

Маг подошёл к кровати, сел рядом и прикоснулся указательными пальцами к вискам хозяйки. Хильда закрыла глаза и услышала нежный женский голос.

О чём они с Эмпирианом разговаривали до самого утра, Хильда не запомнила. Как не запомнила и того, что услышала. Всё, что осталось в памяти — это ощущения. Растекающееся по телу тепло. В памяти осталось чувство счастья и толика тоски. Она представляла, как вместе с мужем, сидя перед окном, слушает завывающий студёный ветер, попивая дымящийся пряный чай. Чувствовала аромат свежих подснежников, что пробиваются по весне сквозь подтаявший наст, сорванных любимым по дороге с лесоповала.

Под утро странный гость ушёл. Хильда проснулась с улыбкой и желанием поддерживать в душе́ тёплые эмоции. Никто больше не видел, чтобы она ворчала на детей, играющих у её забора. Напротив, бабка стала чаще рассказывать им истории из своего детства, местами, конечно, очень преувеличивая. Даже старый сосед, привыкший ругаться с бабкой через забор, повадился к Хильде в гости. То цветочек подарит, то дров наколет.

Большинство соседей обрадовались такому преображению, и с тех пор с охотой встречали гостя.

***

С тех событий прошло уже больше четырёх лет. Эмпириан, посапывая, лежал на кровати в старой охотничьей хижине. На устах его теплилась улыбка. Пытаясь нащупать нечто, что было рядом лишь во сне, рука соскользнула с кровати. Морок окончательно оставил мага, и выражение лица вмиг стало привычно каменным. Сев на кровати и оперев голову на руки, Эмпириан подумал:

«Ничего не забыл? Надо ещё раз проверить расчёты».

Подняв с пола толстую записную книжку, пробежал глазами по записям. Всё готово ещё со вчерашнего вечера, не хватало лишь дневного света. Лучи светила требовались для ритуала по двум причинам:

— Первое — нужно как можно больше хаотичной энергии, — вслух прочёл маг, хотя наизусть знал каждое слово.

И правда, рядом с тем местом, где жил отшельник, было мало не только «Энергии», там вообще ничего не было, кроме, конечно, замёрзшей воды, ветра и снега. Эмпириан жил в северной точке доли́ны, в низине возле замёрзшего водопада. Движение давно покинуло это место, ночью здесь вмиг замерзало даже дыхание, что уж говорить о воде. Чтобы добраться до ближайшего леса, где водилась хоть какая-то живность, приходилось идти не меньше трёх дней.

— Прости, дорогая. В этом забытом Юни месте я слышу тебя лучше всего. Но исполнить задуманное здесь гораздо сложнее, — сказал маг в пустоту. Такого рода общение давно заменило ему реальных собеседников. Он продолжил читать: