Велосипед судьбы

Но хуже того – от неё буквально шибануло эмоциями. «Очень мощная эмпатка», – догадалась Василиса. Приёмная дочь штурмана, Настя, тоже иногда, не сдержавшись, транслировала свои эмоции на широкой волне, но всё же не так сильно. Роланд побледнел и отшатнулся, Амелия тихо пискнула и выскочила из комнаты как ошпаренная, и только Данька смотрел на девочку совершенно спокойно.

– У нас нет времени! – закричала та изо всех сил. – Время кончается, кончается, я чувствую! Мы должны действовать!

– Не ори, – сказал Данька. – Не поможет.

Девочка моментально замолчала и уставилась на него. Парень поднял на лоб очки и встретился с ней взглядом.

– Одри, милая, я вас оставлю… – с облегчением, вытирая со лба холодный пот, заявил Роланд. – Что-то ты сегодня очень активна, у меня чуть сердце не встало.

– Я понял, – обратился он к Даньке, – о чём ты говорил. Ну, про забивание гвоздей гранатой.

И мужчина вышел из комнаты, осторожно притворив за собой дверь.

– Ты кто? – спросила девочка. – Почему ты… такой?

– Я такой же, как ты. И я пришёл за тобой.

– Зачем?

– Чтобы увести тебя туда, где тебе место. Где все такие, как мы. Где тебе будет хорошо.

– Я никуда не пойду, – решительно замотала головой девочка.

– Почему?

– Надо делать революцию! Надо спасать мир! Я Спасительница, и я должна всех спасти! Мы победим плохих черноглазых, все будут счастливы, и я наконец-то смогу умереть.

– Какое… странное желание.

– Я просто хочу снова увидеть маму с папой, – вздохнула девочка. – Они ждут меня там, куда люди попадают после смерти. Они обещали дождаться, я их очень просила. Но им, наверное, тяжело ждать долго, ведь им было так больно, когда они умирали. Мама всё время кричала, а папа говорил, чтобы я не боялась, но я всё равно боялась. Он просил меня не умирать с ними, говорил, что они обязательно меня дождутся, но я всё равно боюсь, что пока они ждут, им больно. Я должна быстренько всех спасти и идти к ним. А этот вредный Роланд всё время затягивает. Накупил мне кучу тупых игрушек, как будто я ребёнок.

– Да, игрушки такие, словно тебе три годика, – согласилась Василиса.

– А ты кто? – переключилась на неё девочка. – Ты не такая, как мы.

– Да, я обыкновенная.

– Ты похожа на струну под током, ты знаешь?

– Да, мне говорили.

– А, ну хорошо. А то люди обычно не знают.

– А вот эта кукла классная, – сказала Васька. – Совсем не такая, как остальные.

Кукла, единственная из всех игрушек, лежит так, что девочка может дотянуться до неё рукой.

– Это моя собственная. Мне её мама сделала. Она делала куклы, пока была живая. Надеюсь, там, куда люди попадают после смерти, у неё снова есть руки. Потому что её куклы были самыми лучшими на свете. Остальные у меня отняли, но эту я спасла. Я тогда ещё не была Спасительницей, а то бы всех спасла. И маму с папой. А теперь я Спасительница, но их уже не спасти, и кукол уже не спасти, их сожгли с нашим домом. Но я спасу других. И тогда уйду к маме и папе.

– Я думаю, мы можем найти другой способ всех спасти, – мягко сказал Данька. – Пойдём с нами.

– Куда?

– Из этого мира в другой.

– Нет, – девочка зажмурилась и упрямо замотала головой. – Ни за что.

– Но почему?

– Потому что если я умру там, то не встречусь с родителями! Это же очевидно!

– А если не умрёшь?

– То тем более не встречусь. Ты что, глупый?

Даниил растерянно поглядел на Василису. Кажется, жёсткие переговоры с авторитарным бизнесменом Роландом дались ему легче, чем общение с десятилетним ребёнком.

– А куклу ты с собой возьмёшь? – спросила Василиса.

– С собой?

– Если ты умрёшь, то встретишься с мамой и папой. А кукла? Останется тут совсем одна?

Девочка насупилась, а потом неуверенно сказала:

– А кукла не может умереть?

– Нет, – покачала головой Василиса. – Это только для живых людей.

– Ты думаешь, ей будет без меня грустно?

– Думаю, очень. Так же, как тебе без мамы. Ведь если бы мама могла, она бы ни за что тебя не оставила, верно?

– Конечно.

– Но ты с родителями обязательно встретишься там, куда попадают после смерти, а кукла так не может. Она останется одна навсегда. Её выкинут на помойку, её обгрызут крысы, она подурнеет и станет некрасивой, никто никогда не расчешет ей волосы…

– Хватит, – сказала девочка, – а то я заплачу. А мне нельзя.

– Почему нельзя?

– Если я начну плакать по кукле, то буду плакать и по маме с папой, и тогда уже не смогу остановиться. Буду плакать, и плакать, и плакать пока не превращусь в солёную лужицу. И тогда точно никого не спасу. С тех пор, как родители умерли, я ни разу не плакала!

– Ты молодец, – сказала Василиса. – Но это очень больно – не плакать, когда хочется.

– Мне всё больно, поэтому я так спешу. Вот спасу всех и сразу умру. Тогда обниму маму – и ка-а-ак заплачу! Я буду рыдать, мама меня успокаивать, а папа топтаться рядом – он никогда не знал, что делать, если я плачу. Очень переживал всегда. Такой смешной…

Девочка шмыгнула носом, но сразу взяла в себя в руки. Только глаза предательски заблестели.

– А как ты собираешься всех спасти, Одри? – спросил Данька.

– А, это просто. Надо всем голубоглазым собраться и убить всех черноглазых.

– И кто тебе подсказал такой способ? – Василиса покосилась на дверь.

– Так дядя Роланд говорит, – девочка вздохнула и прижала к себе куклу. – Тогда они больше никому не смогут сделать больно.

– Всех убить? – уточнил Данька.

– Конечно. Чтобы их не было.

Даниил снова растерянно посмотрел на Василису. Девочка огляделась и увидела на стене большой телевизор.

– Как это включается? – спросила она Одри.

– Пульт на кровати. Я иногда мультики смотрю.

Васька подхватила пульт и начала переключать каналы. Их оказалось очень много, десятки, это было непривычно. По большей части на них показывали новости – какие-то люди били витрины, куда-то бежали, чего-то тащили, что-то поджигали. Дикторы вещали с тревожными лицами, но звука не было.

– Вот, смотри, – Василиса нашла то, на что надеялась – детский канал.

На экране сидели кружком дети, лет семи-восьми, в середине девочка постарше показывала им какую-то сложную игрушку. Все они были черноглазыми.

– Видишь? – спросила Васька.

– Дурацкий конструктор этот? Да, его реклама по всем детским каналам…

– Нет, детей видишь?

– Конечно, вижу, я не слепая!

– Ты хочешь, чтобы они умерли? Вот, смотри, эта девочка, – Васька ткнула пальцем в умилительную щекастую девчонку в ярком комбинезоне. Смотри, ты хочешь, чтобы она сейчас умерла? Допустим ты можешь, коснувшись экрана, её убить. Ты сделаешь это? Ну давай, подойди!

Одри неуверенно подошла. Девочке на экране как раз вручили какую-то часть конструктора, от чего она пришла в восторг и захохотала так, что в её карих глазах заблестели слёзки. Камера взяла её крупно, показывая счастливого ребёнка в апофеозе радости.

– Ну, давай, убей её!

– А я правда так могу?

– А почему нет? Ты пробовала?

– Нет, никогда.

– Так попробуй! Смотри, как она хохочет! Коснись экрана, и она упадёт мёртвой, потечёт кровь, остальные дети завизжат в ужасе, а она будет лежать, глядя чёрными глазами в камеру. Мёртвыми чёрными глазами. Ну, давай же!

– Нет! – Одри сделала шаг назад и для верности спрятала руки за спину. – Я не хочу, чтобы она умерла.

– А кого ты выберешь? Вот, например, мальчик, посмотри…

– Никого, никого, не надо, выключи, выключи, пожалуйста! Вдруг они умрут от того, что я на них смотрю!

– Но ты же только что сказала, что всех черноглазых надо убить, – сказала Васька, выключая телевизор. – Они черноглазые. Что не так?

– Не детей. Не надо детей. Только взрослых.

– Тогда давай ты выберешь того ребёнка, который, вернувшись домой, увидит, что его родители мёртвые, – Василиса снова нажала кнопку на пульте, на экране беззвучно засмеялись дети. – Кто из них обнаружит залитые кровью тела родителей в спальне? Кому ты пожелаешь такой судьбы?