Фарфоровые куколки

— А в других клубах уже набрали танцоров? — поинтересовалась Грейс.

— Я этого не говорила, — ответила Руби. — Просто меня там не взяли. Сегодня тут есть еще парочка новеньких, а к концу дня и завтра их будет еще больше.

— Похоже, ты все тут знаешь. Ты сама отсюда? — спросила Грейс.

— Да нет. — Руби поправила волосы. — Я родилась в Лос-Анджелесе, у родителей была сувенирная лавка напротив театра «Орфей». Какие там шли классные водевили, когда я была маленькой! Я тогда пела и танцевала прямо на улице возле магазина, просто так, удовольствия ради. Люди останавливались посмотреть, а братья обходили толпу с шапками, прося монеты. Вот это было время!

Руби бросила на меня взгляд: «Что скажешь?» Но я никак не могла взять в толк, что именно я должна была сказать такой девушке, как она. Помимо всего прочего, эта девушка была cheung hay — «болтушкой», поэтому я решила помалкивать.

— А недавно мы махнули на остров Терминал, в Лонг-Айленд, — продолжила Руби. — Мой папаша захотел вернуться к рыбной ловле. Мама у меня учительница. Она сказала, что поедет куда угодно, где она будет нужна детям, вот только родители по-прежнему не были счастливы. Они решили, что нам надо переехать на Гавайи.

— На Гавайи? — вырвалось у Грейс. — Как здорово! Это же даже не территория США! Ты поэтому так разговариваешь?

— Как разговариваю?

— Ну, используешь всякие словечки: «классные», «удовольствия ради», «махнули».

— А, это все моряки! А что касается Гавайев, то это типа протекторат или что-то в этом роде. — Руби пожала плечами. — Моя семья прожила там около пяти лет. Теперь родители говорят, что хотят вернуться домой. Махнуть домой, пока размах хорош. Но я сказала папаше, что люблю блеск и праздник. Что я хочу стать знаменитой.

— И я хочу стать звездой… — начала было Грейс.

— Папаша спросил, зачем мне вообще возвращаться в Америку, — продолжила Руби, снова перебив Грейс. — Он сказал, что американцы никогда не примут нас как равных.

— Мой отец тоже так говорит, — нерешительно произнесла я, но Руби не было никакого дела до того, что я хотела сказать.

— Я поехала с ними на Гавайи, — продолжила щебетать она. — Но не прекращала занятия балетом и чечеткой, вдобавок еще я разучила танец хула. Я покажу вам, что это такое.

Она на мгновение замолчала, сосредоточившись на Грейс.

— А ты что скажешь?

— Я занималась балетом, чечеткой, игрой на пианино и вокалом. — Но в этот момент один из сидевших рядом с танцором мужчин встал и захлопал в ладоши, чтобы привлечь всеобщее внимание.

Я присмотрелась к нему повнимательнее и узнала его. Это был Чарли Лоу. Он построил первый многоквартирный жилой дом для китайцев, «Апартаменты Лоу», на Пауэлл-стрит. Скорее всего, он считал себя самым важным человеком в Чайна-тауне, но если бы он был им на самом деле, то непременно узнал бы меня с первого взгляда. Но этого не произошло. Он просто являлся удачливой посредственностью среднего возраста. Судя по его упитанности, этот человек мог себе позволить хорошо питаться даже в тяжелые времена. Народная мудрость гласит: рыба последней понимает, что живет в воде. Это означало лишь, что Чарли был самой крупной рыбой в пруду только до тех пор, пока там не появится кто-то покрупнее и позубастее. Кто-то вроде моего отца.

— Я — Чарли Лоу, — объявил он. — Эта миниатюрная женщина с сильнейшим голосом, Ли Тай Минг, моя жена. А эти два ковбоя, — он жестом указал на мужчин, сидевших на стульях, — Уолтон Биггерстаф и Эдди By. Один ваш хореограф, а второй танцор. Я думаю, вы догадаетесь, кто из них кто. — Последняя реплика вызвала волну смеха. — Этот клуб станет лучшим ночным клубом Сан-Франциско. Да, это не первый китайский клуб, но он — первый китайский клуб за пределами Чайна-тауна. Мы привлечем к себе самых разборчивых ценителей Сан-Франциско. И я имею в виду lo fan[9].

Грейс нахмурилась. Ума не приложу, как можно не знать основных слов китайского языка!

— Он говорит о западных людях, о «белых призраках».

Когда Чарли спросил: «Кто из девушек умеет петь и танцевать?» — я было поднялась вместе с несколькими другими, но Грейс и Руби потянули меня обратно.

— Подожди! — прошептала Руби. — Слушай, что будет дальше.

Чарли посмеялся реакции других девушек.

— Девочки, вы не так меня поняли, — продолжил он. — Мы и так знаем, что вы не умеете танцевать. Где вы могли этому научиться? Вы же все из приличных семей. Я прав? — В ответ девушки, которые встали, тоже сели на свои места. — Сейчас мы хотим посмотреть, умеете ли вы двигаться. Если вы умеете двигаться и хороши собой, то мы научим вас танцевать. Это будет не трудно, даю вам слово. Самое главное сейчас, чтобы вы были красотками. Вы меня поняли?

— Ну, тогда нам не о чем беспокоиться, — снова прошептала Руби. — Мы точно ему подойдем.

— Я не буду устанавливать здесь много правил, главным будет одно, — продолжил Чарли. — На моем шоу будут выступать только китайцы. Это — наш шанс, и мы сделаем это место уникальным… и удивительным! Итак, Уолтон. Считайте его своим маэстро и называйте его мистером Биггерстафом.

Высокий худощавый мужчина поднялся и заговорил мягким обволакивающим голосом:

— Я хочу посмотреть всех вас на сцене.

Когда я встала и пошла за Руби и Грейс, у меня нервно сжался желудок. Они двигались, как танцовщицы, а я так не умела. Я была напугана и неуклюжа, но девушка в соседнем ряду вообще двигалась, как старая корова. Как бы ни старалась корова притвориться газелью, ее все равно выдадут рога.

— Для начала я попрошу каждую из вас пройти по сцене мне навстречу, — сказал мистер Биггерстаф.

Это задание все выполнили быстро: девушка либо умела ходить по прямой, либо нет. У нее либо была грудь, либо не было. Она была либо нормального роста, либо коротышкой. (Нельзя сказать, что среди нас находилось много рослых девушек — все около метра пятидесяти и не тяжелее сорока пяти килограммов.) Она либо была миловидной, либо нет.

После первого же задания пятнадцать девушек с благодарностью были отправлены восвояси. Их также попросили направлять в клуб других китайских девушек, которые не так давно прибыли сюда и искали работу.

— А теперь постройтесь в четыре ряда, — велел мистер Биггерстаф.

Мы с Руби и Грейс оказались в самом дальнем.

— Три шага вперед, удар носком, два шага, взмах ногой и поворот направо. Выполним четыре повтора, начиная с правой ноги. Раз, два…

Руби умела двигаться грациозно, как ибис, но Грейс и вовсе полностью преобразилась. В танце она была великолепна, поистине талантлива. Чарли, Эдди и мистер Биггерстаф не могли оторвать от нее глаз. Она блистала с каждым шагом, махом ноги и поворотом. Я же, наоборот, была ужасна, а плотная темная одежда стесняла меня в движениях и уродовала еще больше. Неужели я напрасно позорилась? Зачем разочаровываться?

После нескольких повторов мистер Биггерстаф попросил всех спуститься в зал, за исключением первого ряда. Мы с Руби и Грейс вернулись на свои места. Вместо того чтобы терпеливо ждать своей очереди, Руби села на шпагат и начала тянуться. Она оказалась невероятно гибкой и явно рисовалась, стараясь показать себя с наилучшей стороны, чтобы ее оценили мистер Биггерстаф, Чарли Лоу и другие. Я заметила, как сузились глаза Грейс, когда она это увидела. Потом она тоже стала медленно садиться на шпагат. Не сводя взгляда с Руби, Грейс подняла руки и стала медленно опускаться пока не коснулась грудью пола. О да, она и в этом была лучше Руби! Из этой невозможной позы Грейс ухитрилась приподнять голову и посмотреть на меня, шокировав до предела.

— Я никогда так не смогу, — горестно призналась я.

— Да, и природного таланта у тебя тоже нет, — тут же заметила Руби. Она впервые обратилась прямо ко мне, и только для того, чтобы сказать гадость.

Однако Грейс тут же ткнула Руби локтем, и та моментально широко улыбнулась, чтобы показать, что не имела в виду ничего дурного.

— В танце нет ничего сложного. Ты очень красивая, и тебе остается лишь добавить немного чувственности в походку.