Четыреста килознаков

Черт, мои симпатии все больше склонялись на сторону рыцаря. Тем более я так до сих пор и не придумала, почему король не переспал со своей молодой и красивой женой. Может, и хорошо, что не переспал? Может, все-таки отдать ее этому несчастному?

Алена сидела у себя тихо, как мышь под веником. Понимала, что лучше не отсвечивать. Потом и вовсе собралась и куда-то улизнула.

Я сидела на кухне и без аппетита жевала жестяную отбивную из доставки, когда позвонил Ник.

— Привет, Жень, не помешал?

Голос? Да нормальный голос, не придумывай.

— Нет, у меня перерыв.

— Слушай, тут Вовка просит твой телефон, хочет с тобой поговорить.

— А-а-а… зачем? — ноги мгновенно замерзли, а отбивная настоятельно попросилась обратно.

— Понятия не имею. Что-то по вашим писульным делам. Вроде как он к тебе в книги сунул нос, и что-то его там заинтересовало.

— А чего у Алены не спросил?

— Не факт, что у него есть телефон Алены. Ну так что, можно дать?

— Ну… дай.

— Ок. Все, тогда целую. Позвоню вечером.

Затошнило еще сильнее.

Я почти не сомневалась: Володя зашел именно к Нине. Хотя бы уже потому, что запомнить и забить в поисковик «Нина Солод» легче и быстрее, чем «Жанна Чернолесова». И, скорее всего, вчера, прямо по горячим следам, пока не забыл. Когда я еще не спрятала коротыш. Возможно, Ник рассказывал, как познакомился со мной: ушел на повороте в кювет, а Женя ехала мимо и вытащила. И если Володя прочитал об этом, вполне могли возникнуть вопросы.

Отправив недоеденную отбивную в холодильник, я ушла в гостиную и легла на диван с телефоном в руках.

Давай уже звони, пока я не рехнулась.

Словно в ответ, телефон взвыл, высветив незнакомый номер.

— Алё? — отозвалась я с опаской.

— Евгения Олеговна, добрый день, — поздоровался приятный баритон. — Это Владимир Зарецкий. Отец сказал, я могу позвонить. Вам удобно сейчас разговаривать?

Глава 30

— Добрый день, Володя, — поскольку на ладонях уже были ссадины от ногтей, я впилась в колено. — Да, конечно, он предупредил, что вы позвоните. Или можно на «ты»?

— Нужно на «ты». Евгения Олеговна, у меня к вам просьба, огромная-преогромная. Конечно, лучше было бы не по телефону, но вы ведь заняты, наверно, не хочу вас отрывать.

— Володя, давай без китайских церемоний. Излагай.

— Алена вчера сказала, что вы книги пишете. Когда мы за город ездили. Я спросил псевдоним.

Парень, если ты так будешь тянуть кота за яйца, я оторву тебе твои. Дистанционно. И скажу, что так и было.

— Алена за это ремня уже получила, — сказала сухо. — Обычно только автор решает, открывать ли псевд посторонним людям.

— Ну… в принципе, вы правы, — усмехнулся он. — Мне ее жаль. Евгения Олеговна, я вчера почитал. Не фэнтези, а русреал. Три маленьких новогодних. Мне понравилось.

— Володя, в чем просьба-то? — не слишком вежливо перебила я. Комплименты — это хорошо, но немного в других декорациях.

— Вы не разрешите взять один под сценарий? Для короткометражки. Мне для допуска на сессию, как проект. Нужно не оригинальный, а по чужому тексту. Я с одной девушкой договорился, но ей не понравилось, как получилось, и она в последний момент не дала разрешения на использование.

Вот этого я точно не ожидала. Допускала краем сознания, что это что-то, как сказал Ник, «по писульным делам», но уж никак не в таком раскладе.

— То есть ты хочешь мой коротыш переписать в сценарий? — туповато переспросила я, еще не веря до конца, что все так просто.

— Ну да. У вас прямо идеально просится. Читаешь — и видишь картинку. И по сценам все хорошо ложится. Эмоций многовато, но это отжать можно, я умею. Особенно про писательницу классно. Только я утром заглянул, а его уже нет.

— Володя, я его скрыла. Бери любой другой. Что от меня надо?

— Файл с текстом, — после секундной паузы ответил он. — И бумажку от руки, что вы, такая-то, псевдоним такой-то, автор произведения такого-то, даете разрешение Зарецкому В.Н. на использование текста для написания сценария. Число и подпись. Только вы сначала должны прочитать, что получилось. Тогда можно про бульдога?

— Хорошо, сейчас отправлю. Воцап есть? А бумажку когда надо?

— Воцап есть, а бумажку до понедельника. В понедельник уже все сдать надо.

— Ничего себе! — удивилась я. — А ты успеешь? И написать, и чтобы я прочитала? Мы вообще-то за город завтра вечером собираемся. На выходные.

— А куда деваться? Придется. Иначе до сессии не допустят. Я-то думал, у меня все в шоколаде, а та авторша тянула, тянула, а потом сказала, что ей сценарий не нравится и разрешения не даст. И получился пи… капец. Давайте я вам в воскресенье скину что получится.

— Ладно. Будем обратно ехать, по дороге прочитаю. А там уже договоримся.

Говорить о том, что мне тоже может не понравиться, я не стала. Да и плевать вообще, что там у него выйдет. Не будут же по нему и в самом деле кино снимать. Можно даже не читать.

— Евгения Олеговна, спасибо огромное, я ваш должник.

Заметь, Вова, это не я сказала. Но люди обычно склонны о таких вещах забывать. И напоминать потом неловко.

— Да не за что. Удачи!

— Спасибо еще раз. А можно… вопрос? Нескромный?

— Ну? — насторожилась я.

— А почему вы тот рассказик, который про писательницу, убрали? Классный же. И рейтинг высокий.

— Ну… неважно. Была причина.

Рано обрадовалась, овца. Мальчик, похоже, дотошный, не дурошлеп.

— Я, кажется, знаю. Отец рассказывал, как вы познакомились. Что он в канаву улетел, а вы мимо ехали и вытащили. Наверно, подумали: если я скажу ему, что вы об этом написали, получится неприятно? Ну да, он точно взбесился бы до ядерной войны. Верняк. Испытано на себе.

Твою же мать… мать… мать…

Володя понял мое молчание правильно.

— Я бы не стал, конечно. Рассказывать. Зачем? Мы с вами из одной стаи. Подбирать все, что плохо и хорошо лежит, и пихать в тексты. Если бы Лера прочитала кое-какие мои рассказы, стопудово порвала бы на тряпки. Меня.

— Аминь, — изнутри пробило каким-то дурным смехом. — Мало того, что подбираешь, так еще и разбавляешь своими думками и придумками. Мне кажется, все писатели такие. Ну да, сволочи мы, чего уж там.

— Профдеформация, — с коротким смешком согласился Володя. — И стыдно, но ничего не можешь с собой поделать. Не помню, у кого это, кажется, у Рубиной: типа я пользуюсь только награбленным, я бандит с большой дороги. А вообще было бы интересно с вами поговорить. Не на бегу.

— Думаю, еще поговорим, — тут я не лукавила. Мне тоже было бы интересно. Но сейчас хотелось поскорее этот разговор свернуть. Когда отпускает сильное напряжение, чувствуешь себя выпотрошенной. — Ладно, давай отправлю бульдога.

Он намек понял и распрощался. Какое-то время я лежала, тупо глядя в потолок, без единой мысли в голове. Полный вакуум. Как будто комп завис в момент перезагрузки. Потом встала, подошла к ноуту и скинула Володе старый новогодний рассказ о девушке, которая подобрала на улице собаку. И снова взялась за работу. Хоть земля с небом поменяйся местами, а график нужно соблюдать.

Телефон ожил ближе к вечеру, в самый пикантный момент проды от Джо: Эльвира все же уговорила свою сладкую парочку самцов пригласить к ним в компанию стюарда, и у них потихоньку начинался па-де-катр.

— Мне уже ревновать? — поинтересовался Ник ехидно.

— Э-э-э? — подмерзла я, мыслями находясь все еще в каюте лайнера.

— Вовка звонил?

— А-а-а, — очень красноречиво, ничего не скажешь. — Звонил. Выпросил мой рассказ для сценария. Для зачета надо.

— Это он умеет. Трындец какой убедительный, когда что-то нужно. Без мыла в задницу влезет.

— Да ладно тебе, — заступилась я. — Чего уж ты так на него?

— О, смотрю, писатели спелись и организовали профсоюз. Да нет, Жень, все нормально, — он рассмеялся. — Я рад, что вы поладили. Работаешь еще или закончила?

— Немного осталось.