Страница 2 из 3
И баллада эта расскажет нам в любое время, что происходит там сейчас и что произошло тогда. Когда Розмари шила и было это мило – свет проливался в мир. Так стежок к стежку присоединяясь, спасали нити мир от зла. И Розмари в правой руке держала иголку, и шила. И было это мило, и было хорошо.
А тень из-под камина ей мешала, как могла, отзывала от шитья. Речи те лились, что отрава, но Розмари пока справлялась. И Милый зайчик, когда к ней приходил, Розмари шила этот мир. И отступилась тьма оттуда, где стежок к стежку там подходил.
Всякий раз, когда Милый зайчик звал её, прекращалося шитьё. И прекратила шить она тогда. И было трудно ей забыть тот мир. И было принято такое решение непросто. Ведь тьма одерживала верх в борьбе над миром на холсте. А Розмари это понимала.
И было грузно на душе, когда гостя принимала. И радостно ей было увидеть снова того, кто к ней давно не приходил. И было чувство, словно тепло принимала от него. И отдых был тот ей полезен. Переплетались чувства от того, что радостно, тревожно в одно время.
Сейчас же шьёт мир холста она снова. Свет туда запечатлевая. И было мило то шитьё, и было хорошо.
– Ну хватит шить уже! Ты перестань. – твердила тень из-под камина.
Розмари не слушала и продолжала шить. Стежок к стежку и проявлялася баллада, история того холста.
Глава пятая. Какую форму обретает зло
Баллада шилась и разилась светом. И песня там была такая…
Был мир лесов тех полон, что сосны, ели, ёлки там. И были там дома – избушки, из дерева сложили их. И были там свои герои.
Один из них таков: он светел был и к миру добр. Но был там и другой, из иного мира предстоя. И в сердце у него зло было, и было это зло противно, ведь сердце осквернила тьма.
И было противоборство между ними, когда один на другого войною пошёл. И мир тот страдал, и пал герой светлый. И покатилася у Розмари слеза.
Ведь видела она к чему её ошибка привела. Тогда и вспомнила она о холсте одном, который Милый ей тогда оставил. Когда лишь однажды приходил он к ней.
Тогда она встала и решила нити сменить, к стеллажу подошла и красные нити взяла. И села обратно она, красную нить продела в игольное ушко. И снова за шитьё взялась.
Запутывалась поначалу нить, но Розмари справлялась с ней, распутывая вновь и вновь.
У зла желание одно – помешать шитью. И доброте отменным сиром стать. Повелевать над всем. И всё изньчтожить.
Поэтому запутать нить – благое дело зла.
И холст – картина мира. Через шитьё Розмари на мир влиять могла. И шила мир ото зла его оберегая.
И воин из другого мира – посланец тьмы, такой же человек, в ком доброта была.
Ошибка Розмари – отвлечение от шитья, когда тьма поглощала холст, ведь нити тканные тем светом не полностью закончили работу. Но является ли ошибкой на самом деле желание отдохнуть? Или Розмари была готова работать дальше и корила себя за отступление от дела?
И, вспомнив кое-что, о чём поведаю я дальше, Розмари решила продолжать шитьё. Ведь было что-то ценное у этого всего. Что дало толчок событиям развиться. Сможет ли Розмари помочь миру на её холсте?
Глава шестая. Кто к Розмари лишь однажды приходил?
И шила Розмари, распутывая узелки. И шила Розмари, и вспоминала обо мне. Как приходил я к ней.
И была встреча та отрада для неё. И была встреча та – загадка для него.
Пришёл и вижу, как сидит она. Тёмное дерево и волосы тёмные, бежевое покрывало шерстяное, камин. Сидит и шьёт она отрадно, сидит и шьёт она приглядно. И было то шитьё отрадно, и было то шитьё приглядно.
И знал я, как её зовут. И шила она, чтобы холст поскорее закончить. Но спешка была нетороплива и мила.
Сидела Розмари в кресло-качалке своей, и вышивала, потому что это было важно для неё. Она вышивала историю, вышивала справедливость света, которой так не хватало миру.
Рядом с Розмари камин, справа от неё, вот тут. И было в доме том тепло, и было хорошо, и было тихо там. И камин освещал пространство хорошо, и было там светло. Мне казалось, что желтоватый свет, это единственное, что освещает пространство это. И мне казался дом весь, и Розмари сама, как будто мир один лишь это.
– Скажи-ка, милый, зачем пришёл ко мне и почему? – спросила Розмари меня.
А я ответил ей тогда, что мне поговорить с ней надо. И сказку написать отрадно, чтобы сложилось так.
И Розмари отвечала мне:
– Хорошо, я расскажу тебе.
И спрашивал её я, а Розмари мне отвечала. Рассказала мне, что значит для меня она. И рассказала мне, чем вышивает и зачем. И рассказала, показала даже и холст мне отдала со стеллажа. И было это так…
– О, Розмари, скажи мне, дорогая. О, как же шьёшь ты, потому что не вижу я. – сказал так я и попросил её. – Дай-ка мне того холста со стеллажа. Дай-ка мне тех нитей, не твоих, которыми сейчас ты шьёшь.
И Розмари тогда сказала:
– Знаю, почему ты так захотел. Для меня это отрадно очень. Благодарю тебя.
И было так. И вышивал я, отдельные материалы взяв, и шил историю свою.
И было это для Розмари мило, и сейчас она вспоминала это. И рада была и благодарила меня, и вот почему.
Рада была Розмари, что взял я отдельные для своего шитья материалы. Но если бы я попросил её дать работу свою, то не отказала бы мне и дала своё. И я тогда бы шил тот мир, и было бы не очень хорошо. Потому что мир тот бы не устоял от воображения моего.
Поэтому взял я другие материалы и шил историю свою. И в сердце у Розмари было тепло от того. И было мило ей. И рада Розмари была, что работа моя теперь у неё, потому что я ей оставил всё.
И сила, оставленная автором воображения имела силу отличную от всего, что имела Розмари дома. Так я оставил себя, не оставил её одну вышивать. И это было, как свежий глоток прохладной водицы, когда встаёшь по утру.
Искал ответы я свои, и тем самым помог Розмари, зная, что ждёт её впереди. И Розмари понимала кто я для неё. И не ожидала, что я сам приду. Ведь в мире этом нет меня на самом деле, и прийти я никак не могу.
Но только одно желание моё о той встрече, дало мне силу к ней прийти.
Желание моё – найти ответы. И холст тогда изучал я, как работает и почему там ход в миры другие есть. Ответы же я изложил в истории моей дальше.
Глава седьмая. Сила творений и воспоминаний
И вспоминала Розмари о нашей встрече и ждала вновь. Ждала она нашей с ней встречи.