Обыкновенное зло

Вернувшись домой, Ынчжу приняла душ и сразу отправилась спать. В последнее время муж ночевал в кабинете, так что она могла побыть одна. Свекор лежал у себя в комнате и сегодня не звал ее. Дети уснули за книжками. Возможно, муж предупредил их: ложиться спать и не ждать их возвращения.

С наступлением ночи дом погрузился в тишину. Все члены семьи уснули. Все, кроме Ынчжу, которая продолжала ворочаться. Она и подумать не могла, что когда-нибудь станет подозреваемой. Ынчжу не убила бы того мужчину, если бы хоть на секунду задумалась о возможном свидетеле. Она убила его с полной уверенностью, что никто об этом никогда не узнает. «Кто же меня увидел?»

Глава 2

Поправимое и непоправимое

Шесть часов утра. Ынчжу проснулась и стала по привычке готовить завтрак. Услышав громыхание посуды на кухне, ее муж спустился вниз и сказал, чтобы она сегодня поспала подольше – он сам займется отцом. Но Ынчжу отказалась. Она уже встала, да и лучше просто стряпать что-нибудь на кухне, чем лежать и думать о свидетеле. Всего за несколько дней дом стал для нее чужим, все вокруг казалось таким далеким, будто оторванным от реальности. Не понимая, что именно она чувствует, Ынчжу накормила детей завтраком, услышала от них, что они ее любят, и прошептала в ответ: «И я вас», затем убрала со стола. Хосон хотел было что-то сказать ей, но передумал и вернулся в кабинет.

Ынчжу приготовила кашу и отнесла ее свекру. Тот пожаловался на больную спину.

– Давайте помассирую спину?

– Не надо.

Ожидая, пока свекор все медленно доест, Ынчжу включила новости. Курс валют, объем экспорта, котировки акций, убийство жены врача… Она молча уставилась в телевизор. Как только свекор доел кашу, она вытерла ему рот, уложила в постель и вышла из комнаты.

В доме было тихо, словно его окружала толща воды. Ынчжу пила кофе и размышляла, кто может быть тем самым таинственным свидетелем. Он откуда-то все видел – Ынчжу понимала, что ходит по краю. Вдруг ее охватили тревога и беспокойство. Она прекрасно понимала, что тревоги и страх и дальше будут преследовать ее, и это ее угнетало. Еще несколько дней назад она была образцовой домохозяйкой, что же пошло не так? Ынчжу поставила кружку с недопитым кофе в раковину и быстро вышла из дома.

Во дворе она столкнулась с пожилой соседкой. Увидев Ынчжу, та выпучила глаза, остановилась, но потом все же подошла к ней и сочувствующе спросила:

– Ну как ты, держишься, голубушка?

– Голубушка?

Стараясь скрыть острую неприязнь, она посмотрела на соседку. Очевидно, та имела в виду слухи про ее визит в полицейский участок, которые расползлись по округе. Ынчжу с радостью прогнала бы эту нахалку из дома, но она сразу поняла, к чему это приведет. Квартирантка подумает, что совесть Ынчжу нечиста, и по всему району опять пойдут сплетни. Да и не стоила соседка таких нервов после всего пережитого. Дело еще не закрыли. Следователи могли вернуться в любой момент.

– Спасибо, все нормально, – сказала Ынчжу и вышла со двора.

Соседка, которая заметно нервничала во время разговора, с облегчением вздохнула. Конечно, новость о том, что невестка хозяина дома связана со смертью мужчины у ручья, потрясла всех местных жителей и дала повод для пересудов. Никто не мог поверить, что Ынчжу совершила убийство. Да что там совершила, даже имела малейшее отношение к нему.

Соседке действительно было жаль Ынчжу. Она попыталась вспомнить детали той ночи. Кажется, Ынчжу вернулась домой в начале первого. Женщине стало казаться, что следователи специально задали ей вопрос с подвохом. Ее стали одолевать угрызения совести. Но вскоре все ее мысли снова заняли карточные долги, и она вернулась в свою комнату.

Выйдя за ворота, Ынчжу, как обычно, поднялась на холм, чтобы сделать зарядку. Стояла ясная летняя погода, цикады трещали особенно громко. Она стала вспоминать, как двадцать лет назад они с Хосоном впервые оказались вместе в этом районе. Тогда он считался элитным. Многие дома были спроектированы с учетом коэффициента полезной площади, так, чтобы под одной крышей могли жить три-четыре поколения. В те времена было модно отделывать фасады красным кирпичом, кто-то даже строил дом с просторным двором и садом.

Для Ынчжу, которая со школы жила в двадцатиэтажке, дом с большим двором казался несбыточной мечтой. Он символизировал беззаботность и спокойствие, тепло и достоинство, а еще светлое будущее с ее милым Хосоном, который был старше ее на четыре года. Они шли по тихим улочкам этого района, мимо домов с просторными дворами, мимо изгородей из плетистых роз. Он нежно держал ее за руку, будто вел ее в новый мир, о котором она совсем ничего не знала. В тот момент Ынчжу была готова пойти за любимым хоть на край света. Она верила, что там, за воротами дома, ее ждет двор и сад с высокими деревьями.

Дом Хосона располагался в глубине района. Там дворы и сады были большой редкостью, вокруг теснились домики из красного кирпича, которые в основном сдавались в аренду квартирантам. В тот день Хосон повел ее к дому по самой длинной дороге. Гораздо быстрее было проехать одну остановку на автобусе, спуститься к ручью, а там и до дома недолго. Ынчжу иногда спрашивала себя, почему Хосон повел ее по длинному пути. Может, хотел показать ей розы. А может, не хотел показывать все эти фабрики возле ручья.

В любом случае в доме, возле которого тогда остановился Хосон со словами «Вот мы и пришли», не было ни сада, ни изгороди из роз. За широко распахнутыми воротами – они всегда были открыты, потому что там, насколько Ынчжу помнила, жили десять семей – она увидела дом с пристройкой и залитый цементом унылый двор. Хосон виновато улыбнулся, будто извиняясь за обманутые ожидания. Но тогда она была настолько поражена размером дома, что у нее не было времени расстраиваться из-за несбывшейся мечты.

Ее свекор рассказывал, что, когда в семидесятые начался спрос на школьную форму, производством которой он занимался, он купил землю рядом с фабрикой и построил там дом. Он считал, что настоящий мужчина должен построить свой дом до сорока лет, и сделал все возможное, чтобы успеть это осуществить. Снаружи свекор отделал дом гранитной плиткой, которая была популярна в семидесятых, а на окна установил железные решетки, чтобы не залезли воры. Для сада он выбрал самые дорогие саженцы.

Хосон иногда вспоминал тот день, когда семья переехала в этот район. Они подъехали к дому на личной машине с водителем. Все местные – от взрослых до сопливой детворы – сбежались посмотреть на них.

Свекор любил детей, потому что все они носили школьную форму. Каждый раз, встречая на улице ребенка, он наставлял его: «Подрастай скорее и иди в школу». Кроме того, свекор любил политику. Он был твердо убежден, что, если заручиться поддержкой должностного лица, можно без проблем получить разрешение на строительство фабрики, покупку земли и даже личного автомобиля. Безопаснее всего можно получить лицензию, заплатив нужным людям, а не дожидаться ее в установленном порядке – так он полагал.

Благодаря интересу к политике свекор в 1978 году баллотировался в Объединенное самостоятельное гражданское собрание. Вообще-то он мечтал попасть в парламент, но все обстоятельства были против него, поэтому он пошел на компромисс сам с собой и согласился на должность выборщика. Ему повезло, поскольку это место предназначалось директору местной школы, но тот погиб в автокатастрофе. Свекор вложил много денег, чтобы получить возможность участвовать в выборах. Несмотря на попытки жены его разубедить, он продолжал твердо верить, что в Республике Корея невозможно вести дела, не имея никаких связей с представителями власти.

В конечном итоге свекор стал выборщиком и участвовал в церемонии инаугурации 1978 года, которая проходила на центральном стадионе в Сеуле. Тогда он волновался сильнее, чем сам президент Пак Чонхи, который победил на выборах. Дома устроили застолье, а всем работникам фабрики он выдал премию. По этому случаю они всей семьей даже пошли в ателье, чтобы сделать фотографию, которая до сих пор висит в комнате на втором этаже. То время было вершиной славы свекра Ынчжу.