Берова тропа

Глава 30. Князь

Ольг проснулся рано. Опочивальня выстыла, но под пуховым одеялом было тепло, даже жарко, да и горячая Варька прижималась к боку. А она что тут делает? Марика же спала так сладко, разметав светлые волосы по подушке, что Бурый мгновенно вспомнил: надо не упустить Зимогора.

Во-первых, разговор к нему. Мужской. А во-вторых, волхву предстоит княжича… теперь уже князя с Марикой обручить. Это быстрее и проще, чем будить залёгшую на зиму берицу.

Князья обычно женились летом или ранней осенью. Обряд несложный, но нужен кто-то, кто его проведёт. Это любой горожанин мог просить у князя благословения, а кто благословит самого князя? Волхв или зверь лесной, что первый хозяин этих земель, больше и некому. Конечно, можно совет боярский собрать… только с учётом последних обстоятельств, даже берицу разбудить было безопаснее. Или до весны ждать, чего Ольг делать совершенно не собирался.

Забот было так много, что разлеживаться в постели некогда. Как говаривал боярин Вольский: в обители предков отдохнём. В последнем Ольг здраво сомневался, в конце концов, никто оттуда ещё не возвращался, кроме хана Баяра, конечно, но все равно поднялся. Напоследок только сунул нос в волосы жены, вспомнил, что они вчера в бане вытворяли, и зажмурился блаженно.

Подкинул дров в печь, поправил одеяло, оделся быстро и на цыпочках вышел.

Как выяснилось, волхва искать было не нужно, он вчера пришёл в княжьи палаты вместе с домочадцами Бурого. И сейчас вовсе неаскетично завтракал на кухне, наложив себе полную миску каши с мёдом, ягодами и орехами, налив лучшего дарханайского чая, да ещё на тарелке лежали хлеб и пара кусков холодного жареного мяса. Если Зимогор каждый раз так завтракает, то как он вообще выживает в лесу?

Ольг молча уселся за стол и пристально разглядывал незваного, но дорогого гостя. И не так уж он и стар, этот волхв. Борода неряшливая седая и длинные сальные волосы прибавляли ему лет, а сам он был ещё крепок и могуч, и глаза сверкали вполне молодо. Невольно вспомнилось, что Зимогор — бывший соратник князя Вольского из Лисгорода, а значит, летами к тому близок.

Воняло от волхва, кстати, диким зверем и кониной. Ещё бы на такое чудище лесное Марика поглядела благосклонно!

— Ну что уставился, князь Олег? — сумрачно прошамкал волхв с набитым ртом. — Ты гостя сначала напои-накорми, в баньке попарь, а после взглядом как ножом режь.

— Да, банька тебе необходима, — криво улыбнулся Ольг. — Одежды чистую велю принести, а эту сожги, сделай милость. Воняешь ты, премудрый.

— Ну а поживи в лесу, поглядим, чем ты пахнуть будешь!

Вспомнилось, что Марика даже в доме своём всегда была чиста и опрятна. И мылась нередко. Врет волхв, ленив он просто.

— С проклятьем что? Совсем оно ушло, или ждать подлости в любое время?

Волхв все же поперхнулся. Долго кашлял, утирая слезы. Ольг терпеливо ждал, под столом сжимая кулаки. И постучал бы Зимогор по спине, так ведь перестарается и хребет переломит…

— Видишь ли, любезный мой князь… тут дело такое тёмное… Проклятья, они ведь незаслуженными не бывают. Незаслуженное проклятье возвращается к тому…

— Коротко и по сути. Недосуг мне лясы точить.

— Угу. Ну так знай: оно не снято. Его вообще снять нельзя. Совсем. Ну, может, когда я умру, оно уйдёт. А может, и нет.

— Но Марика молодая!

— Да. Потому что ты ее любишь, и она в это верит. Такое условие: ее должен кто-то полюбить в обличье старухи. Ну и имей в виду: если она в твоих чувствах сомневаться начнёт, сразу будет стареть. Ты увидишь. Узнает, что ты изменил — станет старухой. Обидится ни на жизнь, а на смерть — станет старухой. Шубку этой капризной бабе не купишь…

Ольг только усмехнулся с облегчением. Изменять он не собирался, а насчёт остального… не такая его жена, чтобы на ерунду обижаться. К тому же он вырос среди кохтэ, а те своих женщин любить умели. Ну, и он насмотрелся.

— А если я ее до старости любить буду, она молодой останется? — уточнил деловито.

— Выходит, что так.

— А и славно. Было проклятье, стал дар дивный. Поэтому я тебя, старый пень, даже убивать не стану. Ну, и ещё тебе придётся обряд обручения провести.

— Какой же ты прыткий, Олег Андреевич! Ты бы сначала с недругами разобрался!

— А никуда они не денутся. А денутся, так я их из-под земли достану. Али сомневаешься?

— Ух ты какой бер вырос… а был-то совсем детёныш… Дивно, дивно. Хорош у Бергорода князь будет.

— А потом я Варьку за Ингвара выдам и Лисгород тоже к рукам приберу, — зачем-то ляпнул Ольг, ёжась под острым взглядом чёрных глаз.

— Не выдашь, — махнул рукой Зимогор. — Не судьба. Да и Ингвар — не сын своего отца. Не нужен он тебе. А Лисгород и так под тобой будет. А если не упустишь момент — то и Волчий Посад прибрать к рукам сдюжишь. А сын твой и вовсе… кхм. Неважно.

Важно. Ольг хищно прищурился. Да, была у него мечта все княжества под собой собрать и сделать великое государство. Потому что сегодня в Степи правит хан Баяр, Ольгов друг и соратник. А потом придёт кто-то другой. И совершенно не факт, что когда-нибудь народ кохтэ (как никогда сильный и многочисленный) не захочет потоптаться по землям моров. Княжества нынче маленькие, общего военного договора не имеют, а если и имеют, то не спешат его соблюсти. Не дело это…

— Значится так, — тяжело сказал Бурый, поднимаясь. — Обряд через три дня на главной площади проведем. Пока же мои люди будут народ кликать. И жене моей на глаза не показывайся, очень прошу. Она — женщина мстительная и непредсказуемая. А ты у нас любишь проклятьями сыпать во все стороны. Не будем ситуацию усугублять.

А Марика вдруг ощущала себя настоящей княгиней. Поутру две незнакомые девицы обрядили ее в тончайшую рубашку, а поверх надели платье из мягкой голубой шерсти. Еще — расшитый речным жемчугом кафтан без рукавов, зато с меховым воротом. Волосы долго чесали гребнями, а после заплели в косу. На голову пришлось надеть расшитый золотой канителью кокошник, под который и косу упрятали. Женщина не сопротивлялась. Она знать не знала, как тут одеваются княгини. Наверное, бабоньки в этом деле опытные, не то что деревенская, а после — лесная ведьма.

А после ее взяли под белы рученьки и подвели к диву дивному — огромному овальному зерцалу в бронзовой раме да на львиных ногах. Вот тут-то Марика и поняла, во что она вляпалась. Зерцало это стоило денег баснословных, его везли издалека, из страны, где жили умельцы, что это чудо выдумали. У боярынь обычно были маленькие, круглые, на серебряных ручках, а в деревнях от такой роскоши только баяли и посмеивались над глупостью городских белоручек. Видать, есть у них время на себя любоваться.