Берова тропа

Потер голые плечи, начиная замерзать, содрогнулся от боли в ребрах. О случившемся намедни в ведьминской избе думать себе запретил намертво, не сейчас, не сегодня. Других дел хватает: надо одежду найти, коня добыть. А денег у него, конечно, и нету. Ну да ладно, до Бергорода тут недалече совсем, пошлет какого-нибудь деревенского мальчишку в терем, мигом дружина прибудет. Это еще странно, что его не нашли. Тупоголовые бараны, вот они кто. А впрочем, чему тут удивляться? Каков хозяин, таковы и псы.

В деревне, конечно, все на него поглазеть сбежались, да и неудивительно. Из осеннего леса вышел здоровенный мужик в исподнем и сапогах. Грудь в бинтах, а что с лицом творилось, Ольг даже представлять не хотел. Ништо, он не барышня, как-нибудь заживет. Главное, что глаза целы.

Люд здесь оказался сообразительным, тут же кто-то выкрикнул:

— Да это ж потерянный княжич! Живой, братцы!

— А мож, вывертень? — усомнился какой-то старик из-за плетеного забора. — Волки драли-драли, да не сожрали. Поди в стаю приняли!

— С бером я братался, — устало сказал Ольг, когда народ шарахнулся вдруг прочь. — Коли не верите и боитесь — дайте за серебро подержаться.

— Окстись, княжич, откуда у нас серебро? — весела спросила дородная тетка в красном платке, повязанном хвостиками вверх, что заячьи уши. Ольг знал — так на самом юге носят, в Лисгороде. — Медь-то не всегда в карманах звенит!

— А ты мне молока налей, покорми, да гонца отправь в Бергород — авось, и серебро зазвенит, — хмыкнул мужчина.

— А так завсегда готова, пойдем в мой дом. Не только молока, и меда хмельного найду, и рубашку, чай, мужик мой немногим тебе в росте уступит, а в плечах и пошире будет.

Ольг кивнул, улыбнувшись неповрежденной половиной лица. Рубашка была ему нужна. Если еще и штаны бы нашлись — вообще дело. Пошел следом за бабой, оглядываясь, присматриваясь. Хорошая деревня, зажиточная. Кошки толстые, куры упитанные. Да и сами жители не выглядят забитыми или нищими. Надо думать, отсюда до Бергорода близко, торговля хорошо идет.

Смелая баба оказалась кузнечихой, дом у нее был большой, ах в три комнаты. Курятник был, свинарник, коза блеяла в сарайчике. Ольг сел на лавку возле печи, стараясь не стучать зубами — все же он изрядно замерз, пока шел. Сначала не чувствовал от нервного возбуждения, но когда отпустило — начало трясти.

— Выпей-ка, княже, — кузнечиха сунула ему в руки большую глиняную чашку с чем-то горячим, пахнувшим медом и травами. И еще — ведьмой.

Ольгу тут же захотелось отшвырнуть от себя напиток, но сдержался, даже вида не показал, глотнул. Внутри разлилось блаженное тепло.

— Марика тебя выхаживала, — утверждающе кивнула баба. — Это ее сбор, от простуды, от болезней. Поможет, точно говорю. Лицо бер тебе пометил?

— Да.

Говорить не хотелось, от одного только имени ведьмы в груди снова вспыхнула злость и возмущение. Промолчал, конечно.

— Чудом глаз не лишился.

— Да. — И посмотрел на болтливую бабу так мрачно, что та заткнулась мгновенно и, поклонившись, вышла, оставив Ольга наедине со своими сомнениями. В избе была жарко натоплена печь, и княжич, прислонившись к деревянной стене, прикрыл устало глаза.

Спустя некоторое время в дом вошел мальчишка, упитанный, щекастый, румяный и ужасно серьезный. Одет добротно, в сапожки да кафтан шерстяной, в руках шапку мнет.

— Княже, мамка мне велела ваше послание в Бергород передать, — нарочно принижая голос, заговорил отрок. — Вам бумагу и перо надобно, или на словах чего скажете?

Ольг хотел засмеяться важности “посланника”, но, конечно, не стал. Мальчишке явно хочется показаться старше и опытнее, чем он есть. Но видно по нему — дитятко любимое, под мамкиным крылом выросшее. Поди еще и первенец, и единственный мальчишка из детей. Такому бы из теплой норки нужно в белый свет выбираться. Забрать его, что ли, с собой? А то пропадет тут, в деревне, обабится совсем. Ну, поглядим, как он выполнит поручение, а там и решим.

— Звать тебя как, юноша?

— М…Марко.

— Вот что, Марко. Едешь тотчас же в Бергород, на коне скакать умеешь? Вот и славно. Спрашиваешь, где дом Андрия Бурого. Его найти несложно, он в центре, у самых княжьих палат, каменный, с зеленой крышей и высоким крыльцом. Там зовешь Никиту Плотника, только его и никого более. Будут спрашивать, зачем — не отвечай или наври что-нибудь. А Никитке уж скажешь, что Ольг, сын Андрия, в деревне ждет, бером подранный. Надобно одежду теплую, денег кошель и телегу. Не доехать мне верхом.

Ольгу вдруг стало тяжело и душно, по шее потекли капли пота, впитываясь в повязку. Ох, рано он от ведьмы сбежал, как бы не подохнуть теперь прямо здесь, в доме кузнеца.

— Все понял? Да скажи, чтобы лекаря Никитка взял и пока молчал, что я живой. Беги, Марко, поживее.

Парнишка кивнул, нахлобучил на кудрявую голову шапку и выскочил прочь. А Ольг обмяк на лавке. Силы окончательно его оставили. А никак кузнечиха все же его опоила? Иначе почему так хочется спать?