Страница 10 из 12
Первая неделя самостоятельного управления изолятором пролетела стремительно. Утром Егор приходил на подъём и оправку, за тем шёл на совещание то ли к начальнику ГО, то ли к первому заму или к начальнику розыска, потом отправлял конвой в суд, за тем организация питания, подпись и приём передач, обед, после обеда следственные работы с арестованными в следственных кабинетах, пропуск адвокатов и свидетелей, досмотры. Потом приём конвоя с судов и полный ежедневный обыск камерного блока, раздача ужина и передач, отпуск конвоиров по домам, вечерний прием арестованных из районных отделений совместно с дежурным по ГО и уход домой. Теперь он в начале шёл к Вере. По улицам они не гуляли, было ужасно холодно. Побыв у неё в комнате пару часов, нацеловавшись вдоволь, он уходил на последний автобус и ехал домой, чтобы завтра с утра повторить всё с самого начала. И так каждый день, каждый день. Вера готовилась к дипломированнию. По пятницам он приезжал и забирал девушку с собой. Она жила два дня у них дома, а вечером в воскресенье он провожал её в общагу. Всем было комфортно. Дома уже не стесняясь говорили о женитьбе.
Николаю Николаевичу предложили очередной отпуск. Он приехал в отдел весь помятый, не похожий на боевого начальника ИВС без которого не обходился даже сам начальник ГО. Офицеры в отделе прямо говорили – Всё, сорвался наш Музыкант теперь уже основательно. Пил и не мог остановиться. Музыкант отдал Егору ключи от его сейфа, объяснил, как им пользоваться и какие журналы необходимо вести и заполнять, забрал из своего сейфа всё, что считал необходимым и попрощавшись уехал на такси. Снова Егор остался один. Он достал из сейфа все журналы и ужаснулся, они не заполнялись с момента прошлой проверки главком, то есть уже больше года. Молодой начальник включился в работу.
Конец семидесятых – начало войны в Афганистане, начало Андроповской борьбы с коррупцией, казнокрадством и «цеховиками». Умные и предприимчивые люди в России были всегда. Найти, как из ничего сделать деньги могли не многие, только те, которые были допущены к руководящей материально ответственной работе и имели голову на плечах. Совещания проходили за совещаниями, но достать «цеховиков» было не так и просто. Они, на государственном оборудовании, работая во вторые и третьи смены умудрялись производить параллельно продукцию, которая не учитывалась планом из отходов производства, которые были изначально не скромно завышены. Деньги потекли рекой. Платили всем первым лицам партии на местах в городах, прокурорам, судам и по этому милиции было не совсем удобно с ними возиться. Да и начальники ГО получали свои откаты. Но в реальной жизни они все так же требовали у работников МВД правильной работы и показателей по этим вопросам. Из Афгана уже пошли первые цинковые гробы, но люди лишь перешёптывались об этом, боясь говорить вслух открыто. Вот в это самое время и началась самостоятельная рабочая жизнь Егора Анатольевича Щербакова в ГО МВД. Звание, как и обещалась Ира, пришло через один месяц. Весенний женский праздник совпал с присвоением первичного специального звания «младший лейтенант милиции» и Днём Рождения Веры. Ей исполнилось восемнадцать. Весна бушевала, как по заказу. Солнце пригревало всё сильнее, морозы спадали даже ночью, потекли ручьи. У Веры подошли Государственные экзамены и защита диплома. Она усиленно занималась, готовясь к концу учёбы. Егор был по уши загружен на работе и поэтому их встречи, хоть и были ежедневными, но могли носить и скоротечный характер. Вера подшила новые погоны своему парню, как на китель, так и на шинель и теперь он гордо вышагивал уже офицером, искоса поглядывая с гордостью на свои погоны. День рождения отпраздновали скромно, в семье. Вера приготовила свои котлеты. За столом все их хвалили – Верочка, знаешь, я вот живу с Тамарой Ивановной уже очень много лет, она прекрасно готовит, но такой вкуснятины я не пробовал – наклонившись к девушке в ушко сказал отец, при этом хитро прищурюсь и глядя на жену. – Что ты там уже наплёл? Наверное, котлетки хвалишь? – спросила она. – Да! Верочка! Расскажи пожалуйста где ты так научилась готовить? И, если конечно можно, поделись своим рецептом со мной пожалуйста. – Да! Конечно же я всё вам сейчас расскажу. Готовить меня учила наша повар, тётя Наташа в детском доме. Я вечно была голодной, худющей, она говорила, как цыплёнок из продуктового магазина. Мне очень нравится готовить, и я ей помогала. Ничего там такого особенного нет, просто я чуть по-другому готовлю фарш и жарю на сливочном маргарине. – А как ты делаешь свой фарш? – спросила мама. – Берём один килограмм хорошего говяжьего мяса и режем его на кубики. Потом берём грамм двести обычного свиного сала, и так же режем на кубики без шкурки конечно. Всё это кладём в глубокую миску и перемешиваем. Потом туда чистим и режем на кубики две хорошие, но не сильно огромные картофелины, одну большую головку лука, и вымачиваем в молоке один приличный кусок белого хлеба и его рвём на кусочки. Солим и перчим, но не совсем много, ибо пересол всегда под столом, а недосол на столе. Замешиваем все это и начинаем крутить на машинке—мясорубке. Полученный фаш вновь замешиваем, добавляем туда одно яйцо курицы и выдавливаем пять—шесть не больших зубочков чеснока. Теперь ещё раз замешиваем. На разогретую, желательно чугунную сковородку кладём кусочек маргарина. Можно конечно и не растительном масле, но вкус будет не таким сразу. Котлетки лепим не большими такими мышками толстушками и хорошо прожариваем с обеих сторон. Складываем в кастрюльку и заливаем тем жирком, что остался в сковороде. На новую порцию новый маргарин. Потом заливаем сложенные котлетки горячей водой, чуть подсоленной и тушим до готовности. Когда начали процесс тушки кладём три листика лаврового листа. Вот и всё. – Ха! Ну, дочка, научила. Я картофель не кладу, на молоке не замешиваю и жарю на растительном масле, и яйцо не кладу в фарш. Спасибо за науку. Егор весь сиял гордостью. Его Вера всё больше нравилась маме. – Да, дети, у нас для вас есть новости. Мы с отцом в эту пятницу уедем на свадьбу на три дня и приедем лишь в понедельник в обед. – А куда и до кого вы едете, мама? –спросил Егор. – Крестница моя выходит замуж, они прислали телеграмму с приглашением. Так что, Верочка, хозяйничай здесь без нас. Я вам наготовлю и в обед мы с отцом уедем, а вы с работы и учёбы приходите прямо домой. – Что там у тебя на службе, сынок? –спросил отец. – Да хвалиться особенно и нечем. Сорвался мой начальник в пике, его отправили в отпуск, а я сам, что услышу от кого, то и делаю. Не учит меня никто и ничему, сам постигаю всю науку. –Возможно это и к лучшему, сынок. Терпи, всем нам не просто всё давалось. Вечером и ночью сотрудники ОБХСС набросали в изолятор много народа. Все «общие» камеры были битком забиты. Накрыли левое производство швейной фабрики и цеха по выпечке кондитерских изделий. В основном в камерах находились женщины. Утром, на первом совещании, начальник ГО долго говорил о массовом характере процесса наживы за счёт государства, но взяли только рабочих, то есть исполнителей, а вот истинные хозяева процесса остались как всегда в тени. Оперативному составу было приказано отработать на причастность каждого, сидящего в камерах, человека. После совещания начальник ГО неожиданно попросил Егора задержаться в кабинете. – Тут вот какое дело, Егор Анатольевич –начал он без вступлений. – Я слежу за вашей работой и пока доволен. И начальник розыска говорит о вас только положительно. Значит мы не ошиблись, назначая вас на эту работу. На вас сегодня лежит главная ответственность за выполнение ГО поставленной партией задачи. И это не шутка. Как вы себе представляете её выполнение, я хотел бы знать именно ваше мнение. – Он встал из-за своего стола, прошёл по кабинету и остановился на против сидящего за подставленным на совещании столом, Щербакова. Егор привстал. – Сидите пожалуйста, мы не на совещании. Так что вы скажите? Егор не был готов к такому развороту. – Товарищ полковник, я бы пока не спешил запускать оперов в изолятор. Давайте сделаем выдержку. Нам разрешено по закону удерживать в общих камерах, задержанных по подозрению в совершении преступлений семьдесят два часа. Вы сами подумайте. Там в основном женщины. У них семьи и дети. Это пока в данный момент они все героини, а через сутки нервы их начнут давать слабину, через двое суток они станут психовать и метаться, а на третьи сутки они начнут просто сходить с ума в четырёх тёмных стенах подвального помещения без допросов и объяснений. А я тем временем пущу слушок, что тех, кто откажется говорить со следствием вывезут в областной центр в СИЗО, а вот оттуда вообще тяжело будет выйти. Они ведь не знают, что мы этого не сможем сделать. Будет страшная истерика, и вот тогда-то и запустить оперов, только без угроз, ласковых и с добрыми глазами. Поверьте, что женщины это дело прочувствуют быстро. Тогда-то они, чтобы попасть быстрее домой, расскажут операм про всех и сразу, наперебой, кто быстрее. Вот как бы я поступил именно сегодня. Да, и кинуть бы им одну «наседку», чтобы она спровоцировала несколько скандалов в камерах. Он отчитался и замолчал. – Знаешь, Егор, и всё-таки мы в тебе не ошиблись. Я разрешаю работать тебе по твоему плану. Составь мне всё это на бумаге и начинай работать. Скажи Михасю, пусть найдёт тебе «подсадку», деньги найдём. – Он дружески хлопнул парня по плечу – Давай, работай! Егор вышел из кабинета начальника, спустился к себе в низ, позвонил Саше, и когда тот пришёл всё ему рассказал. Михась сел за стол начальника ИВС, оскалил рот в улыбке – Ты заработал один балл от начальника. Молодец. Мне пока он ничего такого не поручал самостоятельного. А что, придумал ты лихо. «квочку» я сегодня к вечеру привезу, оперов предупрежу чтобы пару дней не совали нос, ну а ты давай, провоцируй здесь всё на свой страх и риск. Чтобы эти бабы тебя сами не разорвали. Молодец ты, Егор. Бах! И сразу в дамки. Он быстро ушёл. Егор сел за своё место, достал свою портативную печатную машинку и стал печатать для начальника ГО план мероприятий на три дня по ИВС ГО МВД. Уже к вечеру из камер стали доноситься просьбы принять от задержанных женщин. Егор сам вошёл в первую камеру. Кроватей здесь не было. Они полагались лишь для подследственных и арестованных лиц. В камерах общего содержания имелся лишь подиум. Женщин было человек пятнадцать. Они разутые сидели, стояли, некоторые лежали на подиуме и все что-то громко говорили, говорили, доказывали и возмущались. Егор попросил тишины. На какое-то малое время ему удалось это желание. Он поднял руку и спросил – Что за вопросы у вас возникли? Какие претензии к содержанию? Вас кто-то здесь обидел? Что вас не устраивает? –после его последнего вопроса раздался оглушительный крик с матами, угрозами, проклятиями. Егор молчал и слушал – Ты чо, сосунок, берега попутал? Ты за что нас здесь держишь? Мы все будем жаловаться в прокуратуру на твои действия! Ты сам завтра сядешь рядом! Удод молодой и сопливый! Будь ты проклят, гад! Подожди, подожди! – Я попрошу вас не оскорблять меня, я на службе. А вы все задержаны на основании того, что подозреваетесь в мошенничестве против государства. – Когда придёт следак? – кричала и топала ногами толстая тётка. – А следак не придёт. Вас всех этапируют в областной СИЗО по-народному в тюрьму, вот там-то и будут с вами разговаривать, уважаемые мною дамы. Можно конечно же и здесь это сделать, но вы ведёте себя не совсем адекватно. Он повернулся и постовой захлопнул с силой за ним двери камеры. Звук получился сильным. Такие звуки давят на психику не подготовленного человека устрашающе. Вот и сейчас там в глубине камеры кто-то сразу дал слабину и зарыдал. Какая-то женщина кричала, что зачем ей всё это надо, никого прикрывать она не станет, у неё четверо детей и сидеть из-за кого-то она не собирается. Её кто-то пытался безуспешно успокоить. – Всё, процесс пошёл. Я ошибся. Уже завтра можно будет снимать сливки. Егор прошёлся по всем общим камерам и везде был один и тот же разговор. Под вечер Михась завёл в изолятор агента. Если встретишь такую даму в городе, можно подумать, что это простая училка истории или обществоведения. Женщина была того возраста, когда у женщин трудно его определить на общий вид и взгляд. Видно, что ей уже за тридцать, но ещё далеко не сорок. Мужики таких баб полюбляют. У них нет проблем. Она уже давно всё умеет, всё делает и за это ничего не просит кроме денег. Они уже, как водится, побывали замужем, поимели множество любовников и теперь сами могут определить на один только взгляд, что, как и сколько можно ждать от мужика. Она была в круглых, допотопных, светло жёлтых очочках, Болоньевой, давно вышедшей из моды, серенькой в полосочку курточке, Страшненьких, но чистых гамашах, в мужских носках и зелёных резиновых сапожках. Волосёнки её туго завязаны в хвостик на затылке. Такая вот невзрачная, не приметная особа. Она села на предложенный ей стул. – Как тебя зовут? –спросил Егор. Она как-то отшатнулась в сторонку. – Меня не зовут, я сама люблю приходить, когда захочу сильно. –хихикнула она. Михась чертыхнулся. – Да Зойкой её зовут по прозвищу «горбатая». – Странно, я горба никакого не заметил. – Разглядывая женщину сказал Егор. – А он у меня не там, куда ты смотришь, а в другом месте. Хочешь покажу? – Хорошо, только попозже. – принял игру Егор. – Тебе надо будет пару дней поработать. Мы тебя подсадим к группе девчат, которые работали на левом производстве, так называемые «цеховики». Надо узнать, кто организатор и где ещё остались цеха по пошиву? Понятно? Что возьмёшь за работу, Зоя? – По чирику за сутки и на сегодняшнюю ночь к двоим мужикам в «хату» я соскучилась по ласкам. А голодные зэки ласкать умеют. Как идёт? – Зоя, ну ты же понимаешь, это не СИЗО, тут твои крики будут слушать сто с лишним человек, а завтра всё расскажут адвокатам. Давай без этого. – Хорошо, без этого по палтосу за ночь или я пошла. Михась переглянулся с Егором. Щербаков первый раз вообще был в такой ситуации. – Лады, посиди пока, я сейчас приду. —сказал Егор поднимаясь и выходя из изолятора. Он поднялся на второй этаж, вошёл в приёмную и приоткрыл двери к начальнику. Тот заметив лейтенанта лишь махнул рукой призывая войти. – Что там у тебя случилось? –спросил он глядя на Егора по над очков. Егор всё ему рассказал. – Знаете, товарищ полковник, есть возможность расколоть ещё одного чёрта по убийству в городе. Я ему пообещаю за явку с повинной привести на ночь бабу. Вот мы два зайца и от мусолим с одного выстрела. Как вы считаете? Как скажете, так я и сделаю. Начальник долго смеялся – Да! Такого я в своей практике не припомню ещё. Ну да ладно. Чёрт не выдаст, свинья не съест. Давай, договаривайся за явку, пусть Михась правильно её оформит только и подкладывай под него свою даму. Ха! Ха! Егор спустился вниз. Михась и Зоя мирно беседовали о чём-то своём и курили. – В общем так! Денег не будет ни копейки, тогда подложу тебя на всю ночь под одного чёрта, но услышу крики всё закончится. Так устроит? – Хороший хоть чёрт? От мусолить то меня сможет? Выдержит ночь? – Ты согласна или нет? –повторил Егор чуть добавив металла в голосе. – Да! Да! Бедную женщину и здесь обманули, менты позорные. – Всё, тогда завожу тебя в хату к бабам. Начинай работать. Секс ночью. – Хорошо. Пошли начальник. Вот я оторвусь сегодня. Постовой открыл двери первой камеры и завёл туда Зойку. Двери вновь хлопнули с силой. – Как тебе это удалось? Ну ты и сохатый! Что, начальник дал согласие? – Дал и разрешил подложить её под того чёрта, что привезли по подозрению в убийстве. Он сказал, чтобы ты вывел его сейчас и пошёл с ним на сделку. Ты ему бабу на всю ночь, а он явку тебе по мокрухе. Понял? – Да понял я Егорка, понял! Ну и молоток же ты! С меня пузырь. Давай выводи его сразу. Сейчас и поговорим по душам. Он и так в принципе не отказник. – Да, и ещё, два чирика это наши с тобой деньги. Начальник сказал, что деньги эти даст. Понял? Хороший я у тебя ученик? – Улёт! На лету портянки снимаешь. Дело будет. Давай этого босяка. Постовой открыл камеру и назвал фамилию арестованного – Машко, на выход. – Мне с вещами, или как? – спросили из глубины тёмной камеры. – Или как! – ответил постовой: – Лицом к стене, руки назад! Из камеры вышел высокий, молодой парень одетый в спортивные штаны и тренерку с замком на груди. Поломанные туфли с вытянутыми из них супинаторами, хлопали при ходьбе задниками об пол, не давая возможности быстро идти. Двери камеры с силой захлопнулись. Постовой закрыл её на замок, повернулся к зэку. – Что стал, давай звиздуй в следственный кабинет на допрос. – А! Машко собственной персоной! Привет, привет! Я уже скучаю за тобой. –начал подготовку Михась: – помнишь наш последний с тобой разговор? Да ты присаживайся, будь как дома. Ты мне тогда сказал, что если я тебе подгоню на ночь бабу в «хату» ты всё мне откровенно расскажешь и напишешь. Был базар? Арестант молча кивнул головой ожидая продолжения разговора. – Ну так я выполню своё обещание. Могу прямо сегодня. Ты готов? Сколько вас в «хате» людей? –он открыл журнал рассадки – Ага! Двое. Ещё один непутёвый с тобой. Могу даже её к вам двоим кинуть. Что молчишь? За базар я ответил, а ты? Машко почесал затылок. Грязные, давно не мытые и не чёсанные чёрные волосы стояли дыбом. Он покрутился на лавке и выдавил – И я отвечаю. Что ты хотел узнать? Давай бумагу я сам напишу «чистуху». Она, надеюсь, мне тоже зачтётся. Я его не сам завалил. Нас двое было. Со мной ещё студент один был. Это он его ударил молотком по башке и отшманал труп он, я только дрался с ним на людях у кабака, а это много людей видело. Я спросил у него—Зачем ты бил вообще? Кто тебя просил? А он ответил, что давно уже зол на него. Вроде бы из-за девки. Короче Калинин его завалил, сынок директора швейки нашей. Давай я всё напишу. А с бабой точняк не надуришь? Машко взял бумагу и ручку, удобно уселся на прикрученной к полу табурке и стал писать, предварительно спросив на чьё имя составлять сей документ. Михась был на высоте. Два раскрытия в этом месяце он записал на своё имя. Да! Не даром он завёл дружбу с этим новеньким замом в изоляторе.