Алло, Милиция? 2

— Андропов получил козырного туза в партии с военными.

— Это только твои предположения, и не обязательно их озвучивать вслух.

Вот теперь действительно полегчало. Вроде бы дело Бекетова и его московских друзей по разведке и теневому бизнесу закрыто окончательно… Или нет? А что кассету продублировал — за это можно погладить себя по головке.

— Молчу.

— Теперь другое. Из твоего рассказа следует, что надзор «пятака» за «Песнярами» — чистая профанация?

— Вы такими умными словами кидаетесь! Никакая не профанация, обыкновенное создание видимости. Организовать среди «Песняров» провокацию, подставить, вербануть на компре — даже младенец справится. Как говорит наш ударник, после концерта одно развлечение — водка и бабы. Не мне вам объяснять, как просто ловить рыбку в такой мутной воде. Тем более за рубежом. А там — что угодно. Знаете, сколько всего можно провести нелегально через границу в кофрах с инструментами? Кубометры! Заснять пьяную оргию с голыми сосками, наутро предъявить фото и поставить перед выбором: остаётесь в Америке, переезжая из Мексики в США, зарабатываете на музыкальном бизнесе, сладкая жизнь, всё такое… Либо снимки попадут в КГБ и вашим жёнам. Семьи рухнут, о гастролях дальше Зажопинска не мечтать. Меня одно только радует.

— Что в этом может радовать?

— У них тоже сидят не слишком расторопные люди. Давно могли бы провернуть. Тем более, развесёлую фотосессию проще забацать в СССР. Скоро «Песняры» едут в Грузию. Там будут трезвые ровно до того момента, как спустятся с трапа самолёта.

— Предлагаешь взять «Песняров» на контроль нашему управлению? Не по профилю.

— Ещё как по профилю. Вы же не только шпионов должны ловить, но и заниматься профилактикой. Охраняя «Песняров», предотвращаете возможный канал вербовки артистов и использования их гастрольных поездок для передачи микроплёнок со снимками советских оборонных заводов.

— За уши притянуто. Но я посоветуюсь.

— Думать много над чем придётся… Мне надо диплом и госы сдать до Грузии, решил с ними лететь. Если вы не возражаете.

— Не возражаю. Егор! — он устало потёр переносицу. — Моя проблема с тобой в том, что при всей полезности и эффективности ты не вписываешься в рамки правил негласной работы в СССР. Лупишь кувалдой там, где требуется скальпель или лучше вообще не спешить, а посоветоваться со старшими. Но отдавать тебя в подразделение спецопераций не хочу. Иногда твои мозги нужнее тут. Подведу черту. На сегодня — всё. Дополнительные указания получишь позже.

— Тогда до завтра.

— Соскучился по нашим уютным стенам?

— Ничуть. Но надо же принести отчёт и выручку. Всего доброго!

х х х

— Тебе идёт этот свитер. Моими стараниями начинаешь походить на элегантного мужчину, — сделала себе комплимент Элеонора.

Она, видимо, не переодевалась с работы, оставшись в строгих чёрных брюках и бежевой водолазке под горло с золотой цепочкой поверх трикотажной ткани. Цокала по квартире в туфлях, тапочки к таким брюкам смотрелись бы нелепо.

Естественно, кроме шоколадки из Киева Егор вывалил конфеты, коньяк и ещё кое-какие знаки внимания. Целомудренно едва прикоснулся кубами к её щеке и устроился на привычном месте за столом.

Она достала рюмки, вытащила из холодильника порезанные балычок, импортную ветчину, маслины, лимон. Потом, после секундной паузы, баночку чёрной икры, к ней — батон и сливочное масло.

— Егор! У меня для тебя есть один сюрприз. Он достоин, чтоб отметить. Но чуть позже. Я вижу, тебя что-то гложет. Выкладывай.

— Даже не знаю, что сказать. За эту поездку много чего произошло. Кое-какие узлы развязались. Один странный человек пытался выбросить меня из окна третьего этажа. А дом старый, примерно как четвёртый этаж этого дома.

— Страсти какие! А ты?

— Погиб бы как истинный комсомолец, растекаясь мозгами по площади имени вождя мирового пролетариата. Но мне удалось объяснить нападавшему, что тот не прав. Осознаёт ошибку в реанимации. Не исключено, что выживет.

— Тебя не арестовали?

— Нашу маленькую размолвку велено считать недоразумением и несчастным случаем. Несчастным для него. Пока ехали в Минск, одолевали всякие мысли… Хорошо, я выкрутился в этот раз, спина сухая. Ну а не получилось бы? Кто бы пожалел, что меня прикончили? Или носил передачи в СИЗО. Знаешь, даже в компании музыкантов из «Песняров», а раньше — ментов, ещё раньше — студентов, я ведь был очень одинок. И вдруг подумалось, а ведь ты, наверно, и правда взгрустнула бы. Не потому, что моё исчезновение с горизонта угрожало бы твоему благополучию. Механизм налажен, крыша не протекает, за бабками приходил бы какой-то товарищ капитан или товарищ майор. А не я. Прости, не всё могу объяснить. Вот шёл к тебе и думал, ты — девушка свободная. Вдруг здесь с тобой живёт мужчина, он тебе нравится…

— Варианты есть. Всё же я на виду, подкатывают. Но, если это имеет значение, глубже угощения в ресторане у меня личная жизнь не зашла, ни с кем не встречаюсь. Продолжай!

— Я же сказал: не знаю как объяснить! Закипело желание тебя увидеть, услышать, не считать деньги и вообще не касаться никаких дел…

— Ой, как романтично! Но без дел и без денег не получится, я сейчас.

Каблучки простучали в комнату и обратно. На тарелку, ещё не принявшую на себя ветчину и икорку, опустилась открытка. Дешёвая, всего копейки за три. Дорого стоило её содержание. Торг выделил Элеоноре ВАЗ-2105.

— Через несколько месяцев переоформлю её на тебя. Заслужил!

Прямо из положения сидя он обхватил девушку и выпрямился, поднимая в воздух. Нос утонул в трикотаже гольфа, несущего тонкий лёгкий запах дорогих духов.

— Опусти! Уронишь!

Он отпустил, но очень медленно. Элеонора соскользнула вниз вплотную к его телу.

— Спасибо! А я к тебе заявился с какой-то шоколадкой…

— Главное — заявился. Эй! Мужчина! Ты меня и раньше обнимал, но друзей так не тискают, — через миг добавила: — А вот убирать руки никто не позволял.

Она первая поймала его губы своими. Прижалась бёдрами. Охватила пальцами затылок. Подставила шею под поцелуи. Потом прошептала:

— Если не будешь настойчив, порву открытку в клочки.

Он сделал всё, от него зависящее, чтоб открытка оставалась в целостности.

Путь от кухни с нетронутыми деликатесами до дивана был отмечен валяющимися частями верхней мужской и женской одежды, палас у самого ложа — бельём.

Соитие получилось бурным, энергичным и чересчур быстрым. Элеонора даже не пробовала изображать, что испытала полёт в волшебную страну.

— Познакомились? Для первого раза нормально. Но если повторить, а ты захочешь повторить, я уверена, делаем всё по-моему. Ты идёшь в душ прямо перед эпизодом, не рекомендуемым детям до шестнадцати, я стелю постель. Не торопишься, будь терпелив. И всё получится. А сейчас пошли обмывать открытку. Чур, первая в ванную.

Она подхватила бельё и туфли. Через минуту зашумела вода. Ненадолго. Ещё минут через семь-восемь ванная освободилась. Элеонора вышла в халате, поправляя рассыпающиеся по плечам волосы. Смотреть на неё было очень приятно. И, откровенно говоря, не только смотреть.

Потом ужинали, ворковали.

Интим оборвал телефонный звонок.

— Да, Валера. Нет, занята. И в последующие вечера буду занята, прости. Вы слишком надолго уезжаете на гастроли.

Егор только что выиграл у неотразимого для женщин Валерия Дайнеко. Победа была немного неожиданной и грозила обязательствами.

— Я не могу обещать занять все твои вечера. Тренировки. Я, к тому же, студент. Диплом, госы.

— Ой, какие мы занятые! А не забыл, что я тоже студентка? Хочешь, будем вместе корпеть над учебниками?

— Я уже представил, какую науку буду постигать рядом с тобой.

— Правда? Дорогой, а не пора ли тебе в душ? Сейчас выдам полотенце.

Последующая вольная борьба на простынях вылилась в долгое и захватывающее приключение. Элеонора умела не только приносить неземное удовольствие мужчине, но и аккуратно направлять, чтобы он действовал правильно. Не скрывала, что ей требуется длительная и деликатная подготовка, зато результат достоин усилий.