Алло, Милиция? 2

— В общем, ты прав. С музыкантом можно встречаться, можно гульнуть. Но не строить серьёзные отношения.

— Клянусь: больше не собираюсь петь в мотеле. И заход к «Песнярам» — это так, баловство. Мои песни не вписываются в их репертуар, а как певец я не стою и мизинца того Анатолия.

— Да. Ты именно такой. Надёжно-положительный.

Элеонора погасила фары и выключила двигатель.

— Не хочешь подняться ко мне?

Объявленной верности Бекетову не хватило и на один вечер. Насчёт собственной неотразимости Егор не строил иллюзий.

— Ещё бы! Очень хочу. Но Бекетов убил Ингу из одних лишь подозрений. Тебя не подставлю. Пока ты с этим уродом, я к тебе не поднимусь. Не могу, если ты раз со мной, потом с ним. Прости.

Он приобнял её и чуть коснулся губами виска, но всё равно вышел отказ. Вряд ли Элеонору кто-то пробрасывал столь откровенно после предложения отдаться. Наверняка многие получили от винта и готовы были на многое, чтоб услышать долгожданное приглашение.

Она скрыла досаду и проговорила ровным тоном:

— Понимаю. Всё переменится и всё пройдёт. Бекетов не вечен. Жду тебя в понедельник. Даже если он приедет, с Прокофьевной решу, не волнуйся. Спасибо!

— Тебе спасибо. Мне очень приятно, что ты провела этот вечер со мной. В остальном… лучше иногда не спешить.

Смягчив пилюлю, он ещё раз её чмокнул и вышел из машины.

Можно как угодно относиться к Элеоноре. Она ничего плохого ему не сделала. А он её просто использовал.

Чего не сделаешь ради госбезопасности Родины!

[1] Слова И.Шаферана.

[2] Изменённый текст песни «Из вагантов» из альбома Д.Тухманова «По волнам моей памяти», оригинал — вольный перевод Л.Гинзбурга со средневекового источника.

Глава 4

4

Наступил понедельник, 25 января. Мелкие хлопоты съели всё время до часу дня. А потом стало не до покупок.

Чёрную «Волгу ГАЗ-2410» с московскими частными номерами, стоявшую в самом начале Инструментального переулка, он срисовал сразу же, когда вместе с Лёхой вышел из РОВД, отправившись на обед, в ту самую столовку часового завода, где разок преступно не нарезали огурцы. Когда переходили проезжую часть бульвара Толбухина, та же «Волга» показалась в сотне метров и покатила в сторону проспекта.

— Смотри. Какие-то залётные москвичи.

— Хрен их знает, — пожал плечами сыщик.

Его донимали кражи с автомашин. Вряд ли колеса, фары и лобовые стёкла тырили гастролёры на сверкающей с иголки «Волге». Тем более — московские.

— Ты про заявы грустишь? Я видел, машина Бекетова стоит без колеса на кирпиче.

— Я тоже видел, — подтвердил Лёха. — И чо? Пока заявления нет, не пошевелюсь. Вдруг он сам снял, чтоб машину не угнали. А болты рассыпал вокруг чисто по невнимательности. Тебе не понять.

— Почему?

Пропустив товарища вперёд в стеклянную дверь столовой, Лёха буркнул:

— Потому что у тебя сплошь бабы. Скажешь — нет? Захожу к тебе раз — звонок от твоей гродненской. Минут десять ворковал, пока Вильнёв не поднял параллельную трубу и не попросил её не звонить в рабочее время.

— Грубо разговаривал. Факт. Но я его не перевоспитаю.

Они разделись в гардеробе, поднялись наверх, где каждый взял по щербатому склизкому подносу. Водрузив подносы на направляющие, когда-то хромированные, двинулись вдоль деликатесов советского общепита: салат из капусты с ложкой сметаны, салат из тёртой моркови, но уже без сметаны, сметана в стакане до половины его высоты, жидкие щи из очень кислой капусты, хлебная котлета практически без мяса, липкие макароны или перловая каша — гарнир к котлете. Компот из сухофруктов. Если без сметаны, можно уложиться копеек в семьдесят пять. Талоны из «Динамо» Егор тратил в другой столовой. Она лучше, но гораздо дальше. В обеденный перерыв не успеть.

— А когда перед обедом к тебе зашёл, с другой любезничаешь, — продолжал гундеть сыщик, лишь сели за столик. — Болт на отсечение — не свидетельница и не потерпевшая по уголовному делу.

— Элеонора из «Вераса».

Лёха от обиды даже перестал щи хлебать.

— Эй! Ты мне обещал.

— Да кто же против. Я ей под юбку не лезу. Но мне прибарахлиться надо. Без Инги — кто меня за руку отведёт в комиссионку?

— Живут же некоторые. Даже со скидкой — сколько это бабла надо. Хату снимать. Девок ублажать.

— Подрабатываю. Я же пока не аттестован в офицеры. Мне не запрещено. Вечер сыграл в ансамбле — пятьдесят рублей.

— Сколько?! — у Лёхи даже дыхание перехватило от названной суммы. Щи окончательно подверглись забвению.

— Ты мысленно перемножил полташ на двадцать рабочих дней в месяц, и получилась тысяча? Не всё так хорошо, братан. Играть могу один-два дня в выходные, полтос выпадает далеко не всегда. Зато кормят ресторанным нахаляву. Посетители зовут за столик — наливают. Но я ни-ни, ни капли, это же работа. Кстати, не такая уж лёгкая.

— Всё равно… И Папаныча над тобой нет. Раскрывай кражи, раскрывай кражи…

— Супчик-то ешь. Мозгам питание надо.

Без аппетита они домучили и второе блюдо, отхлебнув компота, с чем и спустились вниз. Пока Лёха крутился у зеркала, выравнивая шарфик, словно собирался сделать ещё один заход на Элеонору, и от укладки шарфика что-то зависело, Егор осторожно выглянул на улицу.

«Волги» не видно. Выше и ниже по тротуару по одному непонятному мужику, тётки с детьми, забулдон с каталкой, полной стеклотары. Но всё же…

— Лёха! Табельный с собой?

— Нахрена? В оружейке дежурки.

— Бли-ин. Не нравятся мне эти москвичи. Будь наготове. Прикрывай мне спину.

Не может быть, чтоб горячие грузинские парни вычислили его так быстро. Но кто тогда?

Внутри поднялась какая-то чёрная волна. Ещё несколько месяцев назад даже представить не мог себя такого. Московский студент-ботаник из 2020-х годов, что он мог?

А потом покатилось.

Нужда дать отпор «дяде Володе». Выживание в СССР, о котором знал только по фильмам и книжкам. Необходимость отстоять себя в отношениях с КГБ в теле прежнего Егора, который «пятаку» в жопу дул и подмётки лизал.

Главное же, конечно, случилось в позапрошлую субботу, когда пришлось четверть часа выдержать под прицелом пистолета в руках Бекетова, реально готового спустить курок. Окончательно вызрело осознание права постоять за себя. Тебя бьют по правой щеке, ты не подставляешь левую, а выносишь челюсть нападающему. Иначе ты — труп.

Расправа с подонком Бекетовым, пусть руками кавказских гангстеров, открыла новые шлюзы. Как только грузин достал ствол и приказал лечь под каток, не возникло ни малейших колебаний. Если решил отнять право на жизнь, автоматом сам лишается этого права.

Чувствуя, как колотится сердце, а адреналин кипит в крови, Егор толкнул дверь.

Когда вышли на улицу, сзади взревел автомобильный движок, потом раздался свист тормозов. Правая задняя дверь чёрной «Волги» распахнулась. Один из замеченных мужиков кинулся наперерез Егору. Как сказал бы Лёха — болт на отсечение, чтобы запихнуть в машину.

Успев удивиться, что лицо не кавказское, скорее — славянское, невыразительное, Егор ушёл от захвата и провёл тройку в корпус. От их возни захлопнулась задняя дверь. Чтобы скорее избавиться от энтузиаста, он разбил стекло в этой двери головой нападавшего и обернулся. Вовремя: набежавший сзади завалил Лёху и вознамерился переключиться на новую цель.

Уронив второго нахала на асфальт, Егор развернулся к «Волге», ожидая, что двое других выскочат из салона на помощь павшему. Мнение москвичей не совпало с его прогнозом. Первого хулигана, застрявшего в оконном проёме, кто-то втащил внутрь по пояс. Машина рванула с места. Возможно, в суматохе и от неожиданности водитель забыл, что их товарищ остался лежать, нежно прижавшись щёчкой к тротуару.

— Хотя бы браслеты у тебя есть?

— Хотя бы есть.

Лёха поднял с асфальта трикотажную шапочку, водрузив на ушибленную голову, и достал наручники, прихватившие запястья нападавшего за спиной.