Привет, Венера!

В тот момент, когда Тарасов взялся за тележку, из второй комнаты вышел ещё один телохранитель — четвертый. За ним показался Ветров. Этого момента и ждал наемный убийца. Он толкнул тележкой стоявшего впереди телохранителя, да так сильно и неожиданно, что тот упал. Второго охранника он ударил ногой в живот, после чего тот согнулся пополам.

Обернувшись, Тарасов увидел в двух метрах от себя ещё одного охранника. Это был тот высокий широкоплечий парень, который открыл ему дверь. Убийца сделал ложный замах правым кулаком, увидел, как противник поднимает руку для блока, и молниеносно с полного разворота вокруг своей оси провел удар ногой в открытую грудь. Удар получился не только красивым, но и эффективным: в груди охранника что-то хрустнуло, и он упал.

Четвертый телохранитель замешкался, вынимая оружие из наплечной кобуры, и Тарасов этим воспользовался. Он атаковал ноги врага, а когда тот уклонился, сделал ложный замах правой рукой и мощно ударил по корпусу. Охранник зашатался. Тут же он получил удар кулаком в висок. Смертельный удар. Наемный убийца даже не стал дожидаться, когда охранник повалится на пол. Он быстро обернулся и посмотрел на Ветрова. Бизнесмен стоял на том же месте, что и в начале схватки.

Лицо бизнесмена исказилось от страха. Зрачки расширились, руки дрожали. Казалось, он сейчас упадет в обморок.

Смотреть на испуганного, парализованного Ветрова доставляло Тарасову удовольствие. Он медленно подошел к нему поближе. Бизнесмен хотел что-то сказать, но сразу это у него не получилось. Наконец он дрожащим голосом медленно произнес:

— Что вам нужно?

Когда наемный убийца остановился перед ним метрах в двух, он опять спросил, но уже с истерикой в голосе:

— Что вам нужно?! Деньги? Я дам! У меня много!

Он достал из кармана две банковские карты. Темно-синие с серебряными вставками карты «Первого межзвездного банка», которые дают только самым богатым клиентам.

— Вот, возьмите! Там пять миллионов.

Ветров, заключивший множество удачных сделок, на этот раз не сумел договориться. Самую главную сделку в своей жизни он провалил. Это он понял, посмотрев в глаза убийцы.

Тарасов каким-то неуловимым движением оказался за спиной Ветрова, обхватил правой рукой его шею и сжал её. Бизнесмен задергался, пытаясь вырваться. Бессмысленно. Через несколько секунд он затих, обмяк и наемный убийца разжал руку. Человек, который ещё недавно был супербогачом, мертвым сполз на пол.

Оглядевшись по сторонам, Тарасов остался доволен тем, что он увидел. Ни одного живого человека. Не считая его самого, конечно.

Убийца направился к себе в номер. По пути он зашел в подсобную комнату, избавился от одежды официанта, снял с себя молекулярное лицо, скомкал его и сунул во внутренний карман пиджака. Молекулярные перчатки снимать пока было преждевременно. В своем номере он от молекулярного лица и перчаток избавится, растворив их в горячей воде. На это понадобится секунд тридцать, не больше.

Из подсобного помещения вышел совсем другой человек. В нем никто не узнал бы того, кто только что совершил несколько жестоких убийств. Даже датчики, определяющие уровень гормона мнезола, свидетельствующего, что тот или иной человек недавно сильно волновался, ничего бы не обнаружили. Потому, что Тарасов совершенно не волновался. Он умел контролировать метаболический процесс своего организма. Он был совершенно спокойным.

Оказавшись у себя в номере, Тарасов первым делом растворил в горячей воде молекулярное лицо и молекулярные перчатки. Это были улики, связывавшие его с сегодняшними убийствами. Теперь их нет, и, значит, практически невозможно доказать его причастность к этим преступлениям.

Наемный убийца посмотрел на экран своего коммуникатора. Маленькая зеленая точка вверху устройства показывала, что ему пришло новое сообщение. Координатор писал:

«Срочные переговоры на Венере. Вылетай немедленно. В следующую пятницу ты должен быть в Венера-сити. Подробности позже».

Глава 4

В кабинете комиссара полиции Землеполя Ивана Федоровича Юрченко было душно. А может быть это только казалось детектив-сержанту Антону Игнатову, который стоял перед начальством, гадая, что с ним теперь будет.

Ничего хорошего ждать не приходилось. Кто-то из его коллег доложил, то есть попросту «настучал» Юрченко, что он, Игнатов, во время задержания Артюшенко присвоил запрещенные продукты питания.

Да, Антон во время обыска сунул в свой карман несколько контрабандных конфет. Зачем? Хороший вопрос. Он и сам не знал. На самом деле ему они не были нужны. Он их даже не хотел есть. Раньше он уже пробовал запрещенные продукты. Они ему не понравились. У них совсем не такой вкус, как у безкалорийных продуктов, к которым с детства привык Антон.

Но вкус не главное. Главное, чтобы продукты не наносили вред организму человека. А калорийная пища, как давно известно, очень вредит здоровью.

В общем, взял Антон эти конфеты со злости, так как был раздражен поведением своего друга Алексея Миронова. И вот теперь за эту глупую детскую выходку придется отвечать. Кто же его «сдал»? Вроде бы поблизости тогда никого не было…

Впрочем, Антон уже ничему не удивлялся. Современные технологии позволяли следить за человеком даже с расстояния в тысячи километров. Но в данном случае, скорее всего, «отличился» кто-то из его коллег.

— Ничего не хочешь мне рассказать, Антон? — наконец спросил комиссар полиции, внимательно разглядывая своего подчиненного. — Зачем ты подставился?

Иван Федорович Юрченко очень хорошо знал Антона, так как был приятелем его отца, Романа Игоревича Игнатова. Они когда-то давно учились вместе в университете, и до сих пор не забывали друг о друге. Правда, Роман Игоревич не пошел служить в правоохранительные органы, а занялся научной работой. А вот Иван Федорович посвятил свою жизнь полиции и дослужился до высокой должности.

Комиссару полиции Землеполя недавно исполнилось шестьдесят лет, но выглядел он моложаво. Даже седые, коротко подстриженные, волосы не старили его.

— Молчишь? Давай, рассказывай, как ты дошел до такой жизни, — повторил Юрченко.

Антон начал подробно рассказывать, как их группа обыскивала дом Артюшенко, подозреваемого в хранении запрещенных продуктов питания, но когда он дошел до того момента, как Миронов застрелил подозреваемого, комиссар полиции прервал его:

— Подожди. Ты что-то не то рассказываешь. Я у тебя спрашиваю конкретно — зачем ты взял запрещенные продукты?

— Не знаю, Иван Федорович, — пожал плечами Антон. — Случайно. Да они мне и не нужны вообще-то. Просто так получилось.

Юрченко молчал, обдумывая слова детектива. Нехорошо молчал. Губы недовольно сжаты. Это не предвещало ничего хорошего.

Если честно, то Антон надеялся на снисхождение со стороны комиссара полиции. Как-никак он ведь друг их семьи. Но, кажется, надеялся зря.

— Случайно, значит, — задумчиво повторил Юрченко, продолжая пристально рассматривать детектива, как будто впервые в жизни его видел.

Антон отвел взгляд в сторону. Что он мог сказать? Да, он повел себя как мальчишка, но ведь не расстрелять же теперь его?

— Ты хотя бы понимаешь, чем для тебя это может закончиться? Понимаешь?

«Ничем хорошим» — подумал Игнатов, а вслух сказал:

— Конечно, понимаю.

Он постарался сделать вид, что раскаивается, но судя по словам и поведению комиссара полиции, у него это не очень хорошо получилось.

— Ни черта ты не понимаешь! Мальчишка! — Юрченко с силой отбросил в сторону ручку. — В отношении тебя будут приняты соответствующие меры. И скажи спасибо, что тебя под суд не отдадут. А могли бы! И нужно! Ведь ты, мальчишка, не только себя, но и меня подставил! Всем известно о моей дружбе с твоей семьей. Если я не приму меры, то меня самого снимут с должности или вообще выгонят из полиции.

Антон тяжело вздохнул. Оправдываться не имело никакого смысла. Если дело дошло до этого, то наказание обязательно последует. Но какое наказание? Понизят в должности? В звании? Переведут на менее престижную работу? Ничего. Это он как-нибудь переживет. Он даже не станет сильно переживать, если его пошлют работать в другой город. Всё равно в Землеполь можно будет прилетать каждый вечер. Такое наказание он как-нибудь переживет. А если его выгонят из полиции? Самый худший вариант. Он любил свою работу. Да, в ней есть свои недостатки, но где и в чем их нет? Служба в полиции — его призвание, как бы пафосно и глупо это ни звучало.