Перекресток пяти теней

— Не злись.

Злиться как раз было абсолютно бесполезно: пройденного не отменишь.

— Ты всегда утверждал, будто смерть — лишь начало пути, — напомнил Роман. — Кому, как не тебе, знать, что это лишь переход, но не конец. Так и чего ты убиваешься в таком случае?

Некр открыл глаза и посмотрел на него устало и затравленно.

— Я эгоист и ненавижу терять. Тебе известно, что такое «якорь» и кто может им быть?

Ответом ему послужил растерянный взгляд.

— Некр, мы не общались толком порядком давно, — произнес Роман вроде бы спокойно, но по его лицу промелькнула тень. Он не боялся смерти, однажды уже проходил через нее и, возможно, даже многое помнил. Он, в конце концов, не смог бы быть рыцарем, трясись за собственную шкуру. Однако одно дело рисковать самому, и совсем иное знать, что способен загнать в гроб кого-то еще.

— Словно имеет значение, сколько мы общались. — прошептал Некр. — Иной раз и не требуется часто видеться или говорить. Достаточно просто знать, что «якорь» существует и благополучен, — он сглотнул и откашлялся, в горле встал ком. — Кто из ваших поддался уговорам врага? Или ты сам говорил с ним?

Роман нахмурился и мотнул головой:

— Не помню.

— Неудивительно. Темному библиотекарю ничто не стоит сначала уговорить, а затем заставить забыть и о разговоре, и о нем самом.

— Но темных библиотекарей не видели уже половину тысячелетия!

Некр потер переносицу, философски заметив:

— Нам не дано утверждать наверняка, что или кто существует или не существует на свете.

— И все же именно ты избегал меня порядком долгое время.

Хотелось бы Некру поспорить с тем, кто именно это делал, но он предпочел объяснить:

— Я не назову тебя другом, но ты и не враг, не соперник. Мне был необходим «якорь», держащий на земле, но я отказывался заводить учеников. В результате проведение все равно вывернулось, подкинув мне тебя. Я сам не знаю, как провесил эту связь.

— А потом сбежал?

Некр развел руками.

— Помилуй, чему мог бы научить некромант рыцаря?

Роман повел плечом.

— Чужой среди своих, свой в чужом клане — этой ли судьбы ты хотел? — продолжал Некр. — Сказочные злодеи назначали на роль своих сокровищ прекрасных принцесс. Они запирали их в башнях и готовились вступить в бой с каждым, посмевшим приехать за ними. Правда, те, кто постарше помнят и иные истории: как отцы подобным образом пристраивали дочек замуж, например.

Роман усмехнулся. Он тоже мог бы многое порассказать.

— Я не претендую на роль Кощея, дракона, еще кого-то вроде, да и ты далеко не юная прелестница, — сказал Некр, — но очень мне нужен. Осознания — ты есть, существуешь в этом холодном городе, который я терпеть не могу, но не решаюсь покинуть, ведь иначе не смогу переброситься с тобой парой ничего не значащих язвительных замечаний на каком-нибудь скучном сборище людей, считающих себя знатью, — вполне довольно.

Кажется, он умудрился лишить Романа дара речи. Впрочем, Некр и от себя самого не ожидал подобных признаний, полагал, будто более рассудителен и холоден. Он предпочитал снисходить до собеседника, а не вцепляться в него всеми конечностями в надежде удержать. После столь пылких речей впору подумать о собственной разумности.

— Так и будешь молчать, Роман? Я перед тобой, можно сказать, душу обнажаю.

— Вот я и размышляю насчет того, насколько все плохо. И много ли ты отпускаешь мне времени, Некр?

— Кажется, когда-то ты уже спрашивал.

— И ты назвал точную дату.

— Вздор. Знай я день и час, не пришлось бы Алексею выколупливать меня их лаборатории.

— И тем не менее, я жду ответа.

Некр ожег его взглядом, встал, развернулся и вышел за дверь, не говоря ни слова.

Мысленно ругался он все время, что спускался по лестнице, подхватывал трость и шляпу и отправлялся в парк под проливной дождь. Его Некр не замечал с упорством, достойным лучшего применения. За свою долгую жизнь он повидал многое, но к странной особенности рыцарской братии загонять себя в могилы так и не привык. Как вообще можно вредить злонамеренно себе любимому? И ведь Роман в его глазах никогда не был фанатиком. Наоборот, в прежние времена, когда они общались более плотно, частенько посмеивался над зашоренностью мозгов некоторых мастодонтов и одиозностью орденских правил. И вот он, один из немногих важных Некру существ, наступает на такие грабли. Хотелось бы думать, будто ему запудрили мозги, но в существование библиотекаря не верилось.

С ветки сорвалась давно набухавшая тяжелая капля, с противным «бум» приземлилась на поля шляпы, а затем скатилась на плечо. Словно некто иной, большой и невидимый, одобрил стремление глупого некроманта успокоить душевную бурю и включить голову.

«Допустим, одному из глав орденского совета Роман отдавил ногу… — продолжил размышлять Некр, — нет, мелочно. Стоит признать, рыцарями становятся не просто так, необходима определенная склонность сознания, некое внутреннее благородство, которого, например, я, глава Гильдии некромантов, лишен практически полностью. Даже предскажи какой-нибудь безумный оракул, что Роман поставит мир на грань новой войны, убивать столь цинично его не стали бы. Однако имелся тот, кто отправил его ко мне во время того призыва, — тотчас напомнил себе он. — Из-за него погиб Алексей. Возможно и мое проклятие этот кто-то предвидел? Только вряд ли гибель не самого сильного рыцаря и мой возможный уход в иной мир сможет повлиять на историю всего мира».

— Разрушение мечты, за которое стоит понести наказание… — произнес Некр вслух, оценил звучание каждого слова, масленый пафос фразы и фыркнул, неприязненно поморщившись. Воистину, только заурядный и недалекий рыцарь мог проникнуться подобной чушью. Однако вся загвоздка состояла в том, что назвать Романа таковым не поворачивался язык. А кроме того именно Некр провел его через инициацию. И не просто так он сразу после этого отошел в сторону: боялся вырастить из рыцаря некроманта, не желал обзаводиться полу-учеником, возможно, совершив ошибку или наоборот, уберегая от разрушения давно состоявшийся жизненный уклад. Рыцари и некроманты, метаморфы, ведьмо-колдунская братия создавали баланс. Его смещение уже ни единожды ставило мир на край, стирала с лица планеты цивилизации, не говоря уж об отдельных народах или видах.

Дождь усилился. С учащенной скоростью забарабанили по шляпе капли, мерзостная стылая сырость повисла в воздухе, забиваясь в нос и горло. Дворник заметил приближение некроманта, но не спешил выходить из сторожки и открывать калитку. Ждал до последнего: вдруг странный визитер передумает и направится к дому, чтобы переждать непогоду там.

— Не дождешься, — прошипел Некр себе под нос. Он давно научился прятать свою суть, выглядеть элегантно, окружать себя ореолом загадочности, присущим всем, кто имеет дело с потусторонним. Однако иногда она вырывалась наружу, пугала обыкновенных людей, заставляла их вздрагивать, хвататься за сердце и мерзнуть даже в летний зной. Сейчас ему было плевать на это, на дождь и порывистый ветер, стоял ли над нелюбимым городом серый день, сумерки или ночь. Романа он спасет — в этом не имелось ни малейших сомнений, только время поджимало.

«Допустим, играли не столько против него, сколько против меня, — решил зайти с другого конца интриги Некр. — Врагами жизнь не обидела. Могли просто попытаться уколоть, нащупав даже не слабость — намек на нее. Вряд ли это Орден, им, скорее всего, манипулировали. Вернее, одним из магистров, вряд ли всем советом».

Магических кланов ведь когда-то существовало великое множество, но со временем одни уходили в небытие, другие распадались и не собирались снова. Словно скала, противостоял всем штормам Орден, во главу угла ставивший интересы человечества. Несколько тысячелетий назад под влиянием одного их библиотекарей, решивших, будто людям необходима единая религия или хотя бы не столь огромное их количество, как было, он раскололся на несколько ветвей. Выжила в результате та, которая оставила любые попытки играть на чужом поле. И поделом. Упаси вышние силы Явь от нового витка крестовых походов.