Перекресток пяти теней

— Евгений Крылов, — рукопожатие у рыцаря — а в его клановой принадлежности больше сомневаться не приходилось — оказалось сухим и в меру сильным.

— Ты с артефактами не перебарщивай, — посоветовал Елисей. — Я думал, оглохну.

— То есть, вы меня слышали? — слегка смутившись, уточнил Женька.

Рыцари хмыкнули в унисон. Наверное, от души повеселились: Женька в выражениях не стеснялся.

— Могли бы и ответить.

— А зачем? Ты расслабился бы, допустил ошибку и пострадал.

Женька вздохнул, хотел спросить: неужели его нервы стоят столь дешево? Однако решил, что рыцари вряд ли способны его понять. Они же, вроде как, бесстрашные.

— Я пойду?

— Обязательно. Думаю, еще увидимся, — сказал тот, кто так и не назвался.

— Привет Роману, — припомнив имя, прибавил Женька и постарался не заметить еще одного заинтересованного взгляда, брошенного в его сторону.

***

Колеса пели, и слегка покачивался вагон, убаюкивая. Лине всегда нравились поезда, а с появлением метро она просто влюбилась в них. Только здесь удавалось отрешиться от забот, закрыть глаза и представить, будто летишь, раскинув невидимые крылья, в черной бесконечности, полной звезд. Отсутствует время, нет иных пассажиров. Существует лишь она, темнота, перестук и завывающий в тоннеле ветер.

Увы, все закончилось, стоило поезду вынестись на свет.

— Станция «Новые Черемушки», осторожно, двери открываются, — произнес безразлично-доброжелательный женский голос, и Лина, поднявшись с кресла, заняла место в очереди выходящих пассажиров.

Сорок колонн через каждые четыре метра — уважала бы Лина нумерологию, обязательно нашла бы в данном сочетании цифр какой-нибудь тайный смысл. Скорее всего, зловещий. Вот только «Новые Черемушки» производили иное впечатление. Лине станция казалось очень светлой и доброй. Колонны, отделанные желтоватым мрамором, создавали ощущение дома. Путевые стены, облицованные белой и совсем немного черной и коричневой керамической плиткой, немного напоминали ванную комнату. Лина, пожалуй, если бы захотела, смогла бы ощутить приятную теплую влажность и запах детского шампуня. Пол, выложенный серым и красным гранитом, казался пестрым паласом.

Эхо, обитающее под землей, многократно усиливало звуки шагов, шарканья ног, разговоры, вздохи, стук сердец. Правда, слышать умели немногие. Лина могла. А еще — вычленять биение какого-то одного сердечка и находить среди множества других. Сегодня это и вовсе было сделать легче легкого: оно частило, а иногда и пропускало удары. Обладательница его очень торопилась к выходу.

Лине пришлось ускорить шаг. Вскоре она чуть ли не бежала по платформе, постоянно вертя головой и поправляя большие очки с толстыми линзами в квадратной серебряной оправе. Резко остановившись у лестницы, она резко развернулась, сделала шаг в сторону, и…

— Ай!

Столкновение вышло такой силы, что обе девушки рухнули на пол. Какая-то старушка тотчас же посетовала на вечно спешащую молодежь, другая предположила, будто обе пьяны, аж на ногах не держатся, или обкуренные, поскольку запаха алкоголя почему-то нет. Незнакомый мужчина в черном пиджаке и темно-синих джинсах взял Лину под руку и поднял на ноги, незамедлительно удалившись. Она только и успела поблагодарить его в спину. Вторая пострадавшая вскочила сама, но не смогла сделать и шагу: тонкий каблук на ее туфле отломился.

— Вот черт, — нервно кусая губы, выругалась она. — Че-о-ерт!

— Простите, мне так неловко, — помогая доковылять ей до скамейки, произнесла Лина. Голос звучал искренне, впрочем, она и не лукавила. Ей действительно было жаль эту молодую человечку, едва начавшую жизнь, но уже попавшую в лапы матерого хищника. — Я все исправлю.

— Да что исправлять-то?.. — шипела девушка. — Одно к одному! Да пусти ты, я босяком пойду. Меня ждут, ясно тебе?!

Лина осторожно, но сильно взяла ее за запястье, сдвинула очки на кончик носа и пристально всмотрелась в глаза собеседницы поверх линз.

— Никто не ждет. Он освободил тебя и более не побеспокоит, — прошептала она.

С мгновение пострадавшая смотрела в пустоту, затем моргнула, опустила взгляд, медленно оживающий.

— Да что ты можешь понимать в этом!? — истерично взвизгнула она. — Он ведь… А это кто? Ежик? — взглянув на открытую сумку Лины, из которой высовывался острый нос, спросила она совсем другим тоном.

— Ежик, — Лина улыбнулась. — Мой талисман и питомец.

— Хорошенький. Не укусит?

— Можешь погладить, — разрешила Лина. Было приятно смотреть, как буквально на глазах преображается человечка. Движения становились плавными, спокойными. Губы растянулись в немного робкой улыбке, на щеках тотчас же появились ямочки. Она все еще хмурилась, но не пройдет и получаса, как чужая навязанная ей воля окончательно отпустит и сотрется из памяти — уж Лина точно позаботится об этом.

— Ты прости, что налетела. А меня Линой зовут.

— Маша, — представилась девушка. — Я и сама летела, как угорелая, а куда… не помню.

— Значит, неважно это.

— Точно, — согласилась она. — Каблук только жаль и, — почесав ежа под подбородком, она коснулась левого запястья. — Браслет потеряла.

— Дорогой? — нацепив на лицо испуганно-неловкое выражение, спросила Лина.

— Да ну, ерунда — дешевка. Он мне вообще в подарок достался по акции. Как пришел, так и ушел. Правильно?

— Очень правильно! — подтвердила Лина. — А знаешь, здесь же торговый центр наверху, уж там обувной точно имеется, а я ведь виновата. Короче, с меня новые туфли. И не спорь.

— И не буду! — рассмеялась Маша. — Только сначала в кафе. Надо же отметить знакомство кусочком пиццы.

— И пирожным, — закивала Лина.

— С большим количеством взбитых сливок!

Глава 14

— Значит, заниматься колдуном поручили тебе… — Некр не спрашивал, скорее, констатировал.

В зале, где они сидели, людей было немного, а сверхов — ни одного. Разумеется, совместное расследование Гильдии и Ордена — событие, не требующее прятаться по углам и играть в шпионов, но Некр предпочитал лишний раз не показываться на виду. Достаточно и того, что ни одно даже самое тривиальное сборище сверхов, имеющее легкий налет официальности, без него не обходится.

В целях предосторожности в центре стола стояла небольшая хрустальная пирамидка, немного похожая на головоломку, популярную в прошлом веке, только шарика внутри, который следовало провести от основания к вершине и обратно, не хватало — маломощный артефакт, препятствующий подслушиванию. Его мог бы заблокировать любой сверх способностей выше среднего, но не человек.

Сидя на небольшом возвышении, одетый во все зеленое гитарист негромко выводил «Зеленые рукава». Как и большинство старинных романсов, мелодию можно было играть столь долго, сколь угодно музыканту или слушателям.

— Ты против? — прямо спросил Роман.

Прежде, чем ответить, Некр пробарабанил пальцами по столешнице и сделал глоток крепкого молотого кофе из чашки, претендующей на звание фарфоровой.

— Своей возлюбленной позабыт,

В холодном доме совсем один,

Сижу я, горем своим убит —

Твой преданный паладин, — подпел он струнам. — Нет, Роман, я не против. Из всех возможных кандидатур я предпочел бы сотрудничать с тобой.

— Тогда в чем дело?

— Мелодия, — ответил Некр. — Печальная, подвигающая к раздумьям.

— О тщете всего сущего?

Некр усмехнулся и снова уделил внимание кофе.

— Ты уже выставил дозор? — поинтересовался он.

— Да. Елисей и десяток наших бойцов будут дежурить круглосуточно. Кто от тебя?

— Грай и трое мастеров… — Некр на миг запнулся, протянув: — М-да… будет весело.

Роман тяжело вздохнул, соглашаясь:

— Кошка с собакой…

— Еще могут ужиться, а эти двое — вряд ли. Попробую заменить, — произнес Некр и потянулся к внутреннему карману пиджака за телефоном (разумеется, последней модели в пафосном золотом корпусе, поскольку глава Гильдии он или просто так прогуляться вышел?).