Страница 83 из 83
Что-то большее
Старый змей открыл глаза. Он был стар, стар настолько, что для него время сплелось в нераспутываемый клубок. Целая загадка, которую ему лень было отгадывать. Забытый посланник из другого мира влачил свое существование, ждал, когда придет та, кому он должен передать всего несколько слов. Он не хотел двигаться, хотел тишины, покоя. Сокрытый в недрах Липкой Земли, он даже представить не мог, что скоро эта ноша спадет с него. Он освободится. Он забыл свое имя, но для тех, кто еще помнил, но не знал, он был духом. Духом по имени Дитрихкт. Именно он стал той самой несбывшейся целью пришлого Берсерка. Именно старый змей должен был поведать секреты древней магии, дать частичку запретных знаний, чтобы убежать.
И Дитрихкт все расскажет, все и даже больше. Когда заканчивается одна история, всегда начинается другая. Хотя до этого еще далеко.
Сейчас змей, обвившись вокруг груды камней, повел головой в сторону. Он лениво смотрел на мелькающие тени вдалеке... Жуки, живой рой, жалкие изгнанники из глубоких недр, где идет своя жизнь. Свое противостояние, своя война, интриги, борьба за власть. Жители Черной Земли даже представить не могут, что бурлит у них под ногами, кто живет далеко на востоке. Хотя, опять же… сейчас это неважно....
Дитрихкт чувствовал, как пробудилась белая волчица, как движется эссенция общего мира. Как одна его часть меняется навсегда.
— Оу-у-у, — тихо протянул он. — Ссслучайносссть?
Голова снова двинулась.
— Нет. — Голос, полный тоски. — Часссть плана... — задумался змей. — Но вот какого? Я не помню... — Дух растерялся, ему было грустно, и оставалось все меньше слов.
Жужжание крыльев усилилось, выделившись из общего фона. В небольшую пещеру приземлился мужчина. Бледная кожа, оранжевые точки зрачков на черных белках, по краям губ длинные линии, но не порезы, а продолжение нераскрытого рта. Хитиновые пластины торчали из-под кожи незнакомца, с чавканьем полупрозрачные стрекозьи крылья спрятались в двух ранах на спине.
— Змей. — Голос резал слух, в нем слышалось жужжание вперемешку с гортанным чавканьем. Изгнанник из недр постоянно моргал и часто двигал головой. Длинные сальные волосы липли к коже. — Почему ты двигаешься? — подошел он ближе. — Обычно ты спишь. — Слизь потекла из глаза, но ее тут же вытерли. — Что-то происходит? Что-то волнует маленькую змейку? — Абсолютное презрение.
— Оссставь меня... — все еще скучал змей. — Маленькое насссекомое. Песчинка... Даже меньше.
— Гхаа! — Рот человекоподобного раскрылся в шипении. Внутри показался длинный тонкий язык и целая глотка острых зубов. — Ты жив только потому, что главный тебя жалеет! Просит мудрости, пха! — Пасть резко сомкнулась. — А как по мне, уже давно пора вспороть тебя и сделать новую колонию личинок! Твои сказки про демонов, ведьм и оборотней наскучили! — провел он заостренным ногтем по горлу. — Бойся, змейка!
— Очень ссскоро, — чуть приободрился Дитрихкт, смотря не на жука, но в ткань миров, — твою морду исполосуют волчьи когти. И вселенная сразу забудет о твоем сссуществовании.
— Тупой и глупый старикан! — клинок, сделанный из останков другого существа, ринулся прямо в голову змею.
Казалось, лезвие разрубит небольшое существо....
...Всего на мгновение пришлый жук увидел огромного монстра, того же змея, но который смотрел на него хищным взглядом, смотрел своими неподвижными зрачками. Увидел бездонную пасть, которая одним укусом проглотит его без остатка!..
Наваждение ушло.
Изгнанник из недр убрал ладонь с рукоятки клинка.
— Гха! — шикнул он. Раны на спине вновь открылись, обнажая крылья. Трусливый улетел прочь.
Жужжание не прекратилось, оно звучало постоянно, со всех сторон. Во тьме, снаружи, отдавалось по стенам скользкой пещеры. Та граница Липких Земель, что прилегала к Черной Земле, — это только начало, маленькая долька. Никогда не изучавшаяся по-настоящему территория. У неё будет своя история, свой путь, но этого не случится, если не произойдет еще одной судьбоносной встречи.
— Эх. — Усталость вернулась, вырвавшись скучающим выдохом. — Главное, не забыть послание... Не забыть имя той, кого я жду. — Дитрихкт, чуть сдвинувшись, улегся поудобнее. Глаза закрылись. Снова сон. И на последней искорке угасающего сознания: — Мелони.