Страница 5 из 15
— Ну, Бергер! Старшекурсник из нашего института… — пробормотал он с выпученными глазами. И вдруг, заметно побледнев, метнулся в сторону. Его шумно стошнило, и оказавшиеся рядом девчонки брезгливо взвизгнули, отскакивая в сторону.
— Да, точно! Глядите, отсюда хорошо видно! — выкрикнул другой парень из нашей группы. Остальные тут же столпилась рядом с ним, высматривая что-то между веток. Многие почти сразу же ринулись прочь примерно с теми же эмоциями, что и Кочанов.
Коржинская растерянно заметалась, пытаясь успокоить студентов, но ситуация быстро выходила из-под контроля. На крики и суету начали подтягиваться прохожие, кто-то выкрикнул:
— Надо сообщить ректору!
— Да что ректору? За полицией бегите!
Атмосфера паники быстро и неотвратимо, словно выползающая из-под крышки кастрюли пена, начала распространяться всё дальше.
Я, не обращая внимания на чужие истерики, пробрался через толпу поближе к дереву, чтобы, как и Кочанов, заглянуть наверх с другого ракурса.
И, наконец, увидел то же, что и он.
Бергера я не знал, только слышал, кажется, эту фамилию на лекции Кабанова. Но опознать его можно было легко — он висел лицом вниз, и голова была совершенной неповреждённой. Чего не скажешь об остальном. От горла до живота зияла сплошная рваная рана, будто беднягу распотрошили, как рыбу, а после как-то затащили туда, наверх, спрятав в развилке между сучьями.
— Oh, mon Dieu… — прошептал Полиньяк. — Что за чудовище могло сотворить такое?
Я молчал, продолжая вглядываться в страшную картину. Но внимание моё было приковано даже не к самому трупу, а к свежим царапинам на коре дуба, чуть ниже спрятанного тела. Царапины эти, похожие на следы когтей, складывались в примитивные рисунки из треугольников, стрелок, спиралей. Что-то вроде старинных рун.
Вроде бы мелочь по сравнению со свежим трупом. Но именно при виде этих рун у меня по спине пробежал неприятный холодок, да так и остался за шиворотом, не желая рассеиваться. Всё потому, что я уже видел похожие знаки, и даже рисовал их недавно. Точнее, срисовывал.
Со шрамов, оставшихся на моём теле после воскрешения.