Страница 42 из 68
Мы сложили кренделя, рогалики, пирожки и расстегаи в новую корзинку Диво.
— По-моему, отлично поместилось, — сказал он, с удовлетворением глядя на результат.
— Даже место осталось, — согласилась я.
— Вот и прекрасно, — кивая, проговорил Диво и поднялся. — Я пойду в Лукоморье продавать. Нам там лавку на базаре выделили. Сам смотритель оценил твою выпечку, сказал, продавать её надо в одном месте, чтоб все знали, где её искать.
— Отличное решение, — отозвалась я и сполоснула руки в тазике с водой.
Диво продолжил:
— Дело идет, развивается. Это хорошо. Но послушай вот о чем.
Его голос стала серьезным, я даже перестала вытирать руки о полотенце и оглянулась на него.
— Помнишь, я тебе говорил, раз в месяц не выходить из дома? — спросил он.
Тот разговор я прекрасно помнила. Диво строго запретил высовываться, правда не объяснил — почему. Я кивнула, а он стал говорить дальше:
— Сегодня как раз та самая ночь. Я вернусь завтра. С утра.
— Там же морозяка! — с беспокойством воскликнула я. — Понимаю, у тебя шерсть. Но все же.
Диво покачал головой и сказал:
— Не думай об этом. Просто пообещай, что не выйдешь из дома, как только стемнеет, до самого утра. Это серьезно, Софья. Что бы ты ни услышала, не вздумай открывать дверь. Поняла?
Говорил Диво так серьезно и так пучил свои и без того огромные глаза, что я ответила:
— Поняла.
Провожала его молча. Когда он уходил, унося с собой в корзинке мою выпечку, интерес мой разросся до размеров этого леса. Вернувшись в дом, я минут двадцать сидела за столом и барабанила пальцами по столешнице.
— Что же у него за секрет, а, клубок?
Остаток дня я занималась разработкой нового рецепта сливочного пирога. Пока я изобретала тесто, клубок скакал вокруг, с воткнутым в бок венчиком. Он обычно помогал мне взбивать. Его способность вертеться — это настоящий волшебный миксер.
— Так, — рассуждала я, разложив перед собой молоко, яйца, сахар, уксус, соду, соль, растительное масло и муку. — Надо бы разобраться с пропорциями. Почему? Да потому что от них всегда зависит, какое получится тесто. Я же хочу, чтобы пирог получился нежным. А не как в прошлый раз. Нет, было вкусно. Диво так и сказал. Но он и кирпич со сметаной проглотит. И скажет — сытно.
Клубок в ответ с согласием крутанулся юлой, чем вызвал звон и лязг венчика. Я покривилась и сказала:
— Да вытащи ты его пока. Я ещё не смешала начинку, а ты уже венчик схватил.
— Звяк-звяк-звяк, — ответил мне клубок, прыгая по деревянному полу.
— Понятно, — вздохнула я. — Ты будешь звенеть, пока я не выдам тебе занятие. Ладно. Убедил. Значит, так. Начинка будет из сметаны, яиц и сахара. И добавлю… ммм… Чего бы добавить?
Покрутив головой, наткнулась взглядом на мешочки под потолком. Туда я самолично сложила сушеные звёздочки аниса. Вынув одну штучку, я истолкла её в пыль. Затем в миске смешала ингредиенты для начинки, всыпала анисовую пудру и скомандовала клубку:
— Можешь крутиться.
С радостным лязгом, клубок запрыгнул сперва на стул, затем на стол, а потом на миску. Когда готов был засунуть венчик в состав, я выхватила его.
— Э-не, подожди, друг. Ты этим венчиком по всему полу возился. Дай помою.
Сполоснув, я воткнула венчик обратно в клубок. Тот счастливый и довольный принялся крутить и смешивать начинку. А я снова занялась тестом. После замешивания его пришлось оставить почти на час, чтобы дошло. Все это время клубок крутил начинку, хотя я ему сказала, что достаточно и пяти минут, ведь оно и так однородное. Но ему слишком нравится вертеться.
За окном начло смеркаться и, кажется, поднялся ветер.
— Хорошо, что мне туда не надо, — заметила я.
Почему-то сегодня, глядя сквозь стекло, мне становилось жутковато, а по спине пробегала волна мурашек. Наверное из-за того, что Диво напустил таинственности.
Когда тесто дошло, я раскатала его и выложила тонким равномерным слоем в миску с бортами. Затем отняла у клубка венчик и выложила начинку. Клубок, возмущался, я сказала:
— Ты и так целый час вертелся. Голова не закружилась?
Он с отрицанием и недовольством покачался из стороны в сторону. Я ответила:
— Да? А вот у меня закружилась. Хватит вертеться. И так готово.
Разровняв начинку, я отправила её в печь. Затем докинула пару дровинок, печь стала сиять ярче и гореть жарче.
— Ну вот, — сказала я, садясь за стол, где уже лежит карандаш и желтоватый пергамент, как сообщил Диво, из пенькового волокна. — Теперь запишу рецепт. Может их потом продавать?
Через пятнадцать минут на столе передо мной красовался отличный рецепт крупными буквами на пеньковой бумаге.
Довольная и с легкой приятной усталостью, я откинулась на спинку стула и стала наблюдать за огнем в печи. С недавнего времени это стало меня успокаивать и умиротворять. Кто бы мог подумать, что счастье можно обрести в какой-то глухомани, выпекая пироги и живя с лохматым зверюгой. Я так хотела стать стройной и всем нравиться. Чтобы Алина звала меня на тусовки к Королинской, чтобы все парни на физкультпотоке за мной бегали, чтобы мама перестала меня шпынять и наседать со своими нравоучениями. И я из кожи вон лезла, чтобы соответствовать стандартам всех, кто меня окружал. Но я все равно всегда была недостаточно хороша.