Страница 27 из 68
Глава 11. Дом на куриных ногах
Обалдение мое оказалось настолько сильным, что я даже не сразу услышала Окамира, который настойчиво дергает меня за плечо и кричит на ухо:
— Софья, живее! Темнеет! Навье воет!
Только теперь до моего изумленного слуха дошло, что гул, который сотрясает лес, вовсе не гул, а уже известный мне вой.
Во мне откуда-то нашлись силы, чтобы подскочить и рвануть вперед по снегу, высоко поднимая колени. Я уже даже не обратила внимания на тахикардию, и ледяной воздух, который вдыхаю прямо ртом. Бежать с моими габаритами по глубокому снегу примерно тоже, что человеку с нормальным весом переть ламповый телевизор на восьмой этаж. Но вой навьих стимулировал мои ноги лучше, чем любой тренер из фитнес-зала.
— Это же избушка на курьих ножках! — задыхаясь от бега выпалила я, оглядываясь и спотыкаясь в сугробах.
Окамир бежит трусцой рядом, будто и не бежит даже, а так, прогуливается, но головой вертит активно, руки подняты наготове, а пальцы подергиваются, исходя сверкающим маревом.
— А на каких ещё ножках ей стоять? — бросил он, хмуро глядя куда-то в глубь темнеющего леса.
— Да ни на каких! У избушек ножек быть не должно!
— И много ты повидала избушек?
— Я? Нет! Но…
— Не болтай. Беги.
Он оборвал мой бессмысленный спор. В этот же момент очередной раскат воя прокатился над лесом, воздух задрожал, а по моей вообще-то разгоряченной коже прокатились холодные мурашки. Едва мы ворвались за частокол, который кстати унизан черепушками, дверь в избушку со скрипом распахнулась. На пороге возникла высокая женщина лет тридцати в свободном летящем платье из желтого льна. Лицо строгое, зеленые глаза сверкнули, как фонари, черные волосы ниже пояса всколыхнулись от порыва ветра.
— Быстро в дом! — скомандовала она низким, уверенным голосом и махнула рукой.
Тут же из порога вывалилась деревянная лестница. Я даже спросить ничего не успела, как Окамир подтолкнул меня к ней и приказал на ухо:
— Лезь!
Дрожа от страха, бега и нервов, я полезла по деревянным перекладинам. Как на зло валенки этому не помогали, я постоянно соскальзывала, чем очень раздражала черноволосую женщину вверху на крыльце.
— Да шевелитесь вы! Окамир, подсади её!
Над моим ухом раздалось невнятное бормотание, потом я вдруг ощутила, как меня ухватили подмышки и я воспарила над землей, плавно поднимаясь вровень с крыльцом. Когда блондин поставил меня на него, меня даже качнуло, а он проговорил:
— Ты хоть не упади.
Я смущенно ухватилась за сделанные из кривой коряги перила и щеки мои потеплели.
— Не такая я и неуклюжая.
Женщина оглянулась на нас и зыркнула зеленючими, как изумруды, глазами.
— В дом я сказала!
После чего резко повернулась лицом к лесу, её тело немного согнулось и подалось вперед, а потом из её глотки вырвался жуткий вопль такой громкости, что я зажала уши ладонями. И даже так мои барабанные перепонки продолжали дребезжать, перед глазами поплыли цветные пятна, видимость исказилась. Окамир болезненно прошипел и силком втащил меня в дом и куда-то усадил.
Я щурилась и моргала. Какое-то время и видела только желтый свет и какие-то темные пятна. Но понемногу зрение все же стало возвращаться и я узрела, что сижу у стены на лавке в большущей комнате. Слева вместо стены русская печь, в которой весело и жарко полыхает огонь, рядом стол, у стены напротив шкаф кресло и веники трав под потолком. Чуть дальше деревянная лестница на второй этаж. С наружи, я точно помню, избушка выглядит маленькой лачугой, и уж точно никакого второго этажа.
— Это как это… — выдохнула я.
В этот момент вопль прекратился, а черноволосая женщина резво запрыгнула в дом и плотно затворила тяжелую дверь, заперев её на засов.
— Вот достали, а? — выговорила она, отряхивая с платья снежинки. — За частокол они-то залезть не могут, силенок маловато. Но какого рожна повадились, а? Нет, ну ты видел?
Женщина уперла руки в бока и вытаращилась на Окамира так, будто это он виноват во всем. Он тем временем снимал валенки и ставил их на подставку у входа.
— Да видел, видел, — согласился он, кивая. — Самому спасу нет. Развелось, как тараканов. Тут прижучишь, так они там вылезут.
Женщина оглянулась на меня, её брови взлетели.
— А ты чего расселась в валенках? Гляди, какая лужа натекла. Снимай давай! И вытирай за собой.
Опустив взгляд, я запоздало обнаружила, как вокруг моих валенок и впрямь образовалось целое озеро. Пришлось торопливо их стягивать и виновато тащить к валенкам Окамира. Тот сидит румяный, улыбчивый и в одних только носках. Я почему-то представляла, что он ходит в каких-нибудь портянках. А вот нет. Носки. Нормальные такие, плотные.
Женщина быстро прошагала к печке и, взяв ухват, потыкала им в жерло.
— Развелось вас всяких недотеп, — забубнила она. — За собой убрать не могут, нос вам подтирай. В наше время каждый сам торил свой путь и сам ковал судьбу. А нынче все размякли. Интернет вам мозги в кашу превратил. Доставка еду привозит, вода сама в дом течет. Скоро за вас жевать научатся, чтоб только глотали.
В очаге взвилось пламя и затрещали поленья, словно в подтверждение её слов. Я замерла на лавке, как мышка, поджав ноги в носках под себя, хотя пол деревянный и теплый. Судя по тому, что этот дом на куриных ногах, жить в нем должна ни много, ни мало Баба Яга. Но пока я вижу лишь эту сварливую женщину с луженой глоткой.
Окамир достал с этажерки у входа тапки сорок шестого растоптанного размера и проговорил, натягивая их:
— Ну-ну, ты чего так накинулась-то. Девчонка старается. Вон, как бежала по сугробам. Аж употела вся. Ты тулуп-то сними, жарко же.
Я не сразу поняла, что он обращается ко мне, но все-таки тулуп стянула и повесила у входа на крючок. Сразу стало свободно и легко. В доме вообще уютно и приятно, как в детстве, когда холодными зимними вечерами кто-то дома жарит картошку и по всему дому вкусно пахнет. А ты потом садишься за стол и заботливые руки выкладывают её тебе на тарелку, а рядом соленый огурчик, помидорчик и стакан какао. А ещё пирожки с капустой. Настоящие, жареные.
При мыслях о еде в животе моем жалобно квакнуло. Все, что я за сегодня съела сгорело во время динамичного бега от навья по снегу. А Окамир мне даже не дал заесть стресс печеньем. А ведь его в рюкзаке несколько корзинок.
Женщина бросила на меня быстрый взгляд, лицо ее немного смягчилось, а во взгляде даже будто появилось тепло.
⁃ Ладно, — сказала она, — навье кому угодно нервы вытрепает. Садитесь оба за стол. Сперва, как водится, надо накормить. Баньку не обещаю, моя послушница дров не принесла, лентяйка. Но спать уложу, места у меня много.