Золушка поневоле

– Почему ты не отвечаешь на звонки? – услышала она вместо приветствия. – Я звоню тебе с самого утра. Как ты справляешься со своей ролью? Тебя еще не раскусили?

– А почему Вы меня не предупредили о странных семейных отношениях Лиз? – ответила Варя вопросом на вопрос. – У меня уже нет сил все это терпеть. Я сегодня же возвращаюсь к себе домой.

– Делай что хочешь, – сказал он примирительным тоном. – Главное для меня, чтобы никто не узнал об исчезновении Лиз и не связывал с этим мое имя. Ты только скажи, тебе удалось найти мою записную книжку?

Варя невольно вздрогнула и плотнее прижала сумку к себе, но как можно тверже произнесла:

– Нет. Я ничего не нашла.

– Я надеюсь, что ты мне не врешь. Иначе ты горько пожалеешь! – бросил он и отключился.

Когда Варя спускалась по лестнице с твердым намерением покинуть этот дом, она услышала громкие голоса, доносящиеся из кухни. Было похоже, что там не на шутку ссорились Мария Степановна с дочерью. Выяснять причину их размолвки или пытаться их помирить Варя не собиралась, тем более ее вряд ли кто-нибудь послушал бы, поэтому она решительно направилась к входной двери. Но вдруг до нее долетел нечеловеческий вопль, который перешел в громкие причитания: «Мамочка, что с тобой? Очнись! Мамочка…» На кухне явно что-то произошло. Варя оставила свою сумку и решительно направилась туда.

Картина, представшая перед ней, заставила ее на какое-то мгновение оцепенеть, она была не в силах двинуться с места. Мария Степановна мертвенно бледная с закрытыми глазами лежала на полу, неестественно раскинув руки, а рыдающая Оксанка трясла ее за плечи, пытаясь привести мать в чувство. Почему-то в этот момент перед глазами Вари промелькнула картина из ее прошлого: они с мамой в районной поликлинике ожидают приема у врача, вдруг мама бледнеет и бездыханная падает на пол, Варя вот также рыдает и не знает чем помочь. У ее матери тогда случилась остановка сердца, и если бы не молоденький интерн, оказавший необходимую помощь, пока не подоспели врачи, то девушка осталась бы сиротой.

Варя бросилась к свекрови, поручив Оксанке срочно вызывать скорую помощь, кардиобригаду. Она попыталась нащупать пульс на сонной артерии, но его не было, сердце не прослушивалось и дыхания не было. По сути, свекровь была одной ногой в могиле, и Варя знала, что у нее есть всего несколько минут, иначе это станет необратимым. Она, не раздумывая, начала делать наружный массаж сердца и искусственное дыхание, как тогда ее учил тот интерн. Она повторяла как заведенная: десять нажатий на грудную клетку и вдох, десять толчков и вдох… В какой-то момент ей показалось, что кожа свекрови слегка порозовела, а на шее стала слабо подрагивать вена, но остановиться она побоялась. Она как в ступоре все продолжала и продолжала считать до десяти, пока приехавший врач скорой помощи не перехватил ее руки.

– Достаточно. Вы – молодец, не растерялись. Теперь наша очередь заниматься больной, – произнес он, помогая Варе подняться. – У Вас, наверное, медицинское образование?

Девушка отрицательно покачала головой:

– У моей матери была остановка сердца, после этого я раз и навсегда выучила как себя вести в подобных ситуациях.

Услышав это, Оксанка объяснявшая как все произошло с удивлением уставилась на нее, но Варя ничего не замечала. Она подошла к стулу и опустилась на него, чувствуя себя опустошенной и словно высохшей до дна, из нее будто выжали все соки. Руки дрожали и ее всю потряхивало как от холода, в то время как по лбу и спине струился пот. Она словно провалилась в вакуум, не слыша и не видя ничего вокруг, и когда Оксанка к ней обратилась, протягивая стакан с успокоительным, Варя не сразу поняла, что она от нее хочет.

– Вот выпей, это тебе доктор дал. Я еду в больницу с мамой, а ты позвони Диме и позаботься о Софийке.

Оксанка поспешно убежала, на улице послышался вой сирены, а потом все стихло. Варя с трудом заставила себя подняться и отправиться на поиски Софийки, которая скорее всего забилась куда-то от страха. В этой суматохе никто не подумал о бедном ребенке, и сейчас Варя с ужасом представляла, что должна была чувствовать, какой ужас должна была испытывать малышка.

Ей удалось ее обнаружить в гостиной, сидящей на полу, забившейся между диваном и журнальным столиком. Она сидела, съежившись, обхватив себя своими тоненькими ручонками, лицом уткнулась в колени. Ее худенькие плечики подрагивали, но ни всхлипов, ни рыданий не было слышно. Она подняла на Варю залитое слезами лицо, и девушка, увидев сколько отчаяния в этих глазенках, бросилась к ней, прижала к себе, стала гладить ее по голове и успокаивать, говоря, что с ее бабушкой все будет хорошо, что она скоро поправится и вернется домой. Софийка поначалу также прижималась к ней, но в какой-то момент она словно очнулась, резко выпрямилась и вырвалась из Вариных объятий. Она попыталась ее удержать, но девочка отбросила ее руки, оттолкнула ее и бросилась наверх в свою комнату. Когда Варя поднялась вслед за ней, она увидела, что Софийка лежала на своей кровати, отвернувшись к стене и плотно закрыв глаза, девочка всем своим видом демонстрировала, что ни видеть, ни слышать ее она не желала.

Димин телефон не отвечал. Варя, наверное, в сотый раз набирала его номер, когда услышала звук открывающейся входной двери, это вернулась Оксанка.

– Мама в реанимации, к ней никого не пускают. Меня отправили домой до завтрашнего утра, – ответила она упавшим голосом на вопросительный Варин взгляд.

– Ты держись. Я уверена, что с Марией Степановной все будет хорошо, она быстро поправится, – попыталась Варя ее поддержать.

Но в глазах Оксанки вдруг снова заплескались прежние злоба и презрение.

– Лиз, не строй из себя добрую самаритянку. Мы отлично знаем, какая ты на самом деле, так что можешь не стараться.

И не дав Варе и слова сказать в ответ, девушка направилась в свою комнату.

«Не могу я больше терпеть такое отношение к себе, – пронеслось у Вари в голове. – Сомневаюсь, что свекровь, выйдя из больницы, изменит свою неприязнь. Мне нужно срочно покинуть этот дом, вычеркнуть их всех и з своей памяти и пусть они живут, как хотят».

Но только она взялась за свою сумку, как послышалась мелодия телефонного звонка, и на телефоне Лиз высветилось «Муж». Варя нехотя ответила на звонок.

– Лиз, я уже знаю о том, что произошло, мне сообщила Оксанка. А я, как назло, не могу вылететь, рейс только послезавтра, – в голосе Димы звучала нескрываемая досада. – Я знаю, что ты собиралась уйти из нашего дома, но, Лиз, я очень прошу тебя, не оставляй их сейчас, дождись хотя бы моего возвращения. Пожалуйста, мне больше не на кого рассчитывать.

Он замолчал в ожидании ее ответа, а Варя не знала, что ему сказать. С одной стороны ей очень хотелось ему помочь, но с другой – терпеть подобное отношение к себе его семьи было невыносимо. «Жизнь Лиз никак не хочет меня отпускать, я запуталась в ней как муха в паутине, и чем больше я трепыхаюсь, тем плотнее затягиваются ее узлы», – подумала Варя и обреченно поставила свою сумку на пол.

– Хорошо, я позабочусь о них до твоего возвращения, но потом ты не будешь меня удерживать и выполнишь то, что обещал, разведешься со мной, – произнесла она и отключилась, не дослушав его слова благодарности.

Глава 10. Первая маленькая победа

Варю разбудил светло-голубой свет полной луны, который пробрался в комнату через незанавешенное окно и боролся с плотной темнотой, прячущейся по углам спальни. Сразу после разговора с Дмитрием Варя поднялась в свою комнату и, не раздеваясь, бросилась на кровать, пытаясь решить для себя как прожить эти несколько дней до приезда мужа. Но пережитый стресс и выпитое успокоительное сделали свое дело, она провалилась в тревожный сон, который развеялся с восходом луны.

Девушка подошла к окну и невольно залюбовалась пейзажем представшим перед ней. На небе луна была как большой яркий мяч, источавший струящийся яркий свет, от которого становилось так светло, что легко можно различить силуэты садовых статуй, деревьев, даже отдельные листочки на них. Весь ночной мир был словно покрытый серебристой краской. Небо переливалось отблесками лунного света, в