Простобайки

Позже, когда жили на Тверской, я ходил за хлебом в булочную на Суворовском проспекте. Брал батон нарезной за 25 копеек и две буханки хлеба. Хлебозавод был рядом и хлеб был всегда свежий, частенько еще теплый. Горбушку я съедал практически сразу, наслаждаясь аппетитным запахом свежевыпеченного хлеба.

У меня на часах половина четвертого ночи. Если вы читаете эту книгу ночью, то постарайтесь не шуметь, когда пойдете на кухню.

2019 год.

Мужики в платьицах

Весной восьмидесятого мы с матушкой переехали на Тверскую, самый центр Питера. Смольный, Кикины палаты, Таврический дворец… А еще стеклобетонные громады Дома Политического Просвещения и достраивавшегося Леноблисполкома. Чудище ленобло и… М-да.

В Таврическом дворце тогда, кроме всего прочего, размещалась Высшая Партийная школа. Чему и как там учили – то мне неведомо, но вся тогдашняя и нонешняя правящая шобла сие заведение прошли. И не только российская – в данном заведении обучались будущие лидеры стран соцлагеря и пролетарские вожди стран, борющихся за независимость от трудящихся. Для понаехавшего интернационала на улице Воинова (ранее и ныне Шпалерная) построили здоровенный гостиничный комплекс. Правда, без соответствующих вывесок “Интурист” и под бдительным присмотром Конторы Глубокого Бурения. Там, кстати, и железного Феликса неподалеку поставили…

Кажись, аккурат в мае восьмидесятого мы с матушкой решили на Неву прогуляться, Смольный собор посмотреть. Подходим к площади, а от Смольного навстречу группа усатых мужиков в платьях. Это сперва так показалось, что в платьях и платках. Потом разглядели и вспомнили, что по телевизору таких видели – арабы называются. В национальных одежках и шлепанцах. Приехали учиться делу Ленина и Коммунистической партии, вылезли из гостиницы на колыбель революции посмотреть. А что тут вам не там это не доперли. Май, солнышко и листья зеленые, но температура была градусов пятнадцать. То есть, даже местным не жарко, а в ихних платьицах на голу жопу и босоножках и подавно. Сунулись было арабские товарищи на Тверскую, а там сплошная тень и еще холоднее. Рванули в теплые номера, только шлепанцы засверкали.

После я этих арабов не видел. Во всяком случае, в национальных нарядах. А в портках и пиджаках они мало чем от советских азербайджанцев отличались…

2015 год.

Кашу маслом не испортишь

Год был 1982-й, лето. Светлое советское прошлое с пустыми прилавками. Кстати! Почему-то персонажи от 40 и старше, тоскующие по советскому изобилию, в упор не помнят, почему сеточку для продуктов стали называть “авоськой”. С легкой руки Аркадия Райкина: аж в 1935-м году, играли сценку сатирика Владимира Полякова.

Так вот. После невиданного олимпийского “изобилия” наступил Великий пост. В магазинах шаром покати, а жрать что-то надо. А тут как раз в “пеньках” (ПНИ-7) продуктовые наборы дали. Денег на весь набор у мамани не хватало, так что скооперировались с одной санитаркой, взяли один набор на двоих. Пачку масла пополам разрезали, кетчуп Райка забрала, а матушке достались две банки рисовой каши со свининой.

Принесла маманя эту кашу домой, вывалила в кастрюльку разогревать. И, по привычке, маслом сдобрила. Не подумала, что в банках жир свиной с прожилками мяса. Съесть эту кашу мы не смогли.

А еще говорят, будто кашу маслом не испортишь.

2015 год.

Советская мобильная связь

Году примерно в 1983-м, поперлись мы с другом Славкой в Гостиный двор. Нафотили за лето несколько пленок, нужно было купить проявитель, фиксаж, бумагу… Начало сентября, привычная питерская морось. Доехали до Гостинки, топаем по первому этажу Невской линии Гостиного двора в направлении фотосекции. И внезапно натыкаемся на громадный рюкзак. Рядом стоит хозяйка – тетка неопределенного возраста в совершенно определенной стадии подпития. Обойти тюк сложно, а из-за тетки попросту нереально, поэтому в проходе начинает собираться пробка. На всякие там “гражданочка, вы бы в сторонку отошли” тетка не реагирует совершенно.

Внезапно откуда-то доносится зычное:

– Клава!

– Ась?! – живо откликается тетка.

– Я лифчики нашла, подь сюды!

– А хде?

– Подымайся сюды, на Перинной!

В те года секция дамского белья была в самом конце Перинной линии, почти на углу улицы Ломоносова. От Невского по прямой 276 метров, если верить Яндекс Картам…

2013 год.

Они и мы

Тут второй день обсуждают ушлепка, который заявил, что пенсию в восемь тысяч российских рублей получают лишь алкаши и тунеядцы, а малоимущие сами во всем виноваты. Меня лично удивляют не слова этого дегенерата, а люди, которых еще шокируют подобные откровения. Ведь подобное отношение присосавшихся к власти ко всему остальному населению сформировалось не при Путине, и даже не при Ельцине. Просто вспомнилось:

я уже не раз писал, что первую половину восьмидесятых жил на Тверской улице, рядом со смольнинским домом. В котором тогда жило семейство Валентины Ивановны Матвиенко, будущего Губернатора Санкт-Петербурга и Председателя Совета федерации. Правда, в то время Фукусима Стакановна твердо верила в заветы Ленина и боготворила тогдашнего градоначальника Григория Романова. Что, впрочем, не мешало ей относиться к пролетариату как к низшему классу. Со временем и сынок Сережа перенял эту манеру поведения с ребятами во дворе. Но самым показательным был такой случай.

Уж не знаю, в отпуск ли ездило семейство Матвиенко, или же служебная командировка так удачно подвернулась. Просто однажды Серега, после долгого отсутствия, появился на балконе своей квартиры, блистая явно не питерским загаром. Под балконом гоняли мячик несколько пацанов, включая меня, когда на асфальт упала монетка. Кто-то подхватил денежку. Вместо привычных букв “СССР” и советского герба на монетке было что-то иноземное.

– Польша, десять злотых, – донеслось с балкона.

– Ух, ты! – восторженно завопили пацаны. – Серега, а мне? А еще кинь?

Серега, царственно улыбаясь, бросил другую монетку. Потом еще. Затем на советскую землю просыпался небольшой дождик иностранной мелочи. Мне тогда достался “четвертак” – монетка в четверть американского доллара…

Четвертак давно потерялся, а вот это барское презрение Сереги к толпящимся внизу пацанам осталось. И сейчас во власти сидят такие сереги, швыряют нам с вами мелочь, презрительно усмехаясь.

2019 год.

Елевещание

Что-то вспомнилось.

В брежние времена телевидение работало с восьми утра до полуночи. А в будние дни еще и перерыв в вещании объявляло – в полдень выходил десятиминутный выпуск новостей, потом диктор читал программу передач на вечер и до пятнадцати часов в эфире шла настроечная таблица. Это по первой программе. Вторая программа на перерыв уходила примерно в половине второго, после дневного киносеанса. А ленинградский канал долгое время утром вообще не работал, вещание начиналось в 17 часов.

Кроме ежедневных перерывов примерно раз в месяц, в один из понедельников, ленинградская телебашня уходила на профилактику. То есть, утром даже таблицы не было. И все бы ничего, вот только график профилактики никак не согласовывался с Москвой и, конечно, никто в столице не подстраивал программу передач под профилактику региональных ретрансляторов. И, ежели по первой программе в первой половине дня запускали многосерийный телефильм (как правило, в летние каникулы), то первая серия могла угодить на тот самый понедельник.

Долгое время на недовольство зрителей никак не реагировали. Потом ленинградская студия стала показывать первые серии на своей частоте, до начала местной программы. Как-то раз первую серию “Гостьи из будущего” показали по ленинградской программе, а остальные четыре серии шли уже по первой…

2022 год.

Не модерновые

Наверное, эту стадию проходил каждый, кому в прошлом веке удавалось заполучить магнитофон. Неважно, кассетник или бобинный монстр. Важно. что аппарат мог записывать на пленку то, что хочешь. Первым делом ты дурачишься с микрофоном, потом изучаешь руководство по эксплуатации и записываешь всякую дребедень с телевизора или радиоприемника. Иногда, конечно, попадается нечто ценное, но чаще всего теле- радиовинегрет стирается без всякого сожаления. И тогда начинается поиск других владельцев магнитофонов, у которых можно переписать что-то, чего в телевизоре нет, а по радио если только на вражеских голосах сумеешь что-то расслышать.