Парадигматик

– Окурок! – яростно крикнул старик. – Я сказал, говори все как есть и только посмей мне тут юлить! И дай мне лупу, я не могу разобрать, что тут написано у тебя в приложении… впрочем, не надо, у меня самого есть, – он залез в телогрейку через прореху на спине в районе поясницы, долго там копался и извлек лупу с деревянным ободком.

Монтер путей все это время удивленно переводил взгляд то на Павла Панфнутьевича, то на взбешенного старика, принявшегося теперь через лупу изучать приложение.

– Хо-хорошо, – заикнулся смущенно Павел Панфнутьевич. – Видите ли, уважаемый монтер путей… – начал он любезно и сделал чудовищную паузу. – В этом домике… в этот домик не стоит…

– Ты что несешь, а? – встрял старик. – Что значит «не стоит»? Я сказал – говори как есть.

– Видите ли, – заговорил он, сделав над собой усилие, – в этот домик вам нельзя заходить ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах. Не заходите на его крыльцо. Не стойте рядом с ним. Даже в другом конце сада опасайтесь поворачиваться к нему спиной. Не стоит смотреть на него дольше нескольких секунд. Лучше вообще не смотрите на него.

– А там что – кто-нибудь живет?

– Кто-нибудь там живет, – зловеще произнес «надежный риэлтер».

– Если это можно так назвать, – тихо добавил Сергей Константинович

Стало ясно слышаться тиканье часов над дверью. Сейчас лохматый старик в драной телогрейке и обвисших кальсонах, с табачной крошкой и пивной пеной в бороде, напоминал, покуривая свою сигарету, самого сказочного Гэндальфа в широкополой шляпе, с трубкой в зубах, опирающегося на резной посох и напряженно думающего о судьбах Средиземья.

– Также не советую оставлять ценные вещи в пределах двух-трех метров от него. Иногда на него нападает беспокойство, он ерзает, ползает и подъедает все, что лежит в непосредственной близости.

– А что будет, если… – но монтеру путей не дали договорить.

Павел Панфнутьевич нежно произнес: «Замолчите, замолчите, так будет лучше» и успокоительно похлопал его по ляжке. А Сергей Константинович просто рявкнул: «А ну заткнулся!»

– Но в целом вы будете в безопасности. Кроме оговорки относительно этого коричневого домика, нет никаких ограничений, – поспешил разрядить обстановку Павел Панфнутьевич.

– Ты опять юлишь! – сделал ему замечание старик. – Безопасно там только внутри большого домика, и то если закрыты окна и заперта дверь. И еще, монтер путей, мой совет. Ложась спать, не забирайтесь там под одеяло. Из-под одеяла они еще никого не выпускали.

На лице Павла Панфнутьевича теперь было написано отчаяние, а монтер путей пребывал в совершеннейшей растерянности.

– Впрочем, – безнадежно проговорил риэлтер, – мы можем попробовать подобрать для вас другой участок, без таких… хм… особенностей.

– Нет-нет! – неожиданно воскликнул монтер путей. – Это очень, очень интересно. Это забавно, это игра, испытание, вызов… моему теперешнему безграничному и неиссякаемому могуществу. Знаете, я беру этот участок. Дорого он стоит?

Реакция бизнесмена была неожиданной. Он засмеялся, да так, что папироса в зубах седого кудрявого старика погасла, громадный письменный стол вздрогнул и подпрыгнул, гром раскатился по небу и ветерок причесал вершины сосен за окном, солнце вдруг завалилось за горизонт. Он смеялся долго. Пока он смеялся, кофе в кофейнике остыл, папки на столе покрылись пылью, старик поседел окончательно, и его телогрейка развалилась на отдельные клочки ваты. Смех вмещал в себя целые исторические эпохи, в нем растворилось ветхозаветное Пятикнижие, он прорезал насквозь геологические эоны и витал теперь где-то среди обширной туманности, в центре которой потихоньку разгоралось наше Солнце.

– Ржать, блин, хорош, – остановил его Сергей Константинович, снова прикурил и поправил на себе телогрейку; табачный дымок в красных лучах тлевшего над самым горизонтом солнца волшебно переливался и казался жидким. – Вопрос тебе задали, так отвечай, давай.

– Понимаете, мой дорогой, – утирая слезу белоснежным платочком, однако уступавшим непревзойденному галстуку в белизне, прохрипел Павел Панфнутьевич. – В качестве платы вы отдаете часть своего неиссякаемого и безграничного могущества. Никто не определит, насколько это много. А вы спрашиваете – дорого ли…

Павел Панфнутьевич на этих словах уже кашлянул и рассмеялся бы обязательно, если бы старик не встал и не тряхнул его за плечо:

– Успокойся и давай по делу.

– Да-да, хорошо, – согласился риэлтер, собрал кожу на лбу в три большие складки, побарабанил себя ладонями по коленям и добавил отрешенно: – Да.

– Вы знаете, я профессионал. У меня огромный опыт. Я знаю свой бизнес идеально. У меня все схвачено, поэтому вы уже сегодня можете въезжать на свой участок и проводить операции с той недвижимостью, – он указал пальцем на черные как смоль кожаные папки. – От вас мне нужно только ваше искреннее душевное согласие на проведение сделки.

– А паспорт? – спросил монтер путей без особого удивления. – Даже паспорт не нужен?

– Конечно же, нужен. А также свидетельство о рождении, страховой полис, военный билет, трудовая книжка, ИНН и нотариальная доверенность на ваше неиссякаемое могущество, – бизнесмен в белом галстуке позволил себе слегка засмеяться, потом добавил: – Ничего не нужно. Главное, чтобы вы были искренне убеждены, что совершаете выгодную, нужную вам сделку.

– Я в этом уверен.

– Тогда я вас поздравляю, – Павел Панфнутьевич встал с дивана и протянул монтеру путей руку.

– До свидания, господа. Всегда рад снова встретиться с вами. А сегодня – счастливо и спокойной ночи… да… – слегка растерялся он, – особенно вам… вам… – обратился он к монтеру путей, – спокойной ночи.