Страница 21 из 41
Он рассказал своему товарищу о том, как прошла его поездка в Москву, а потом в свою очередь поинтересовался:
— Ну а у вас что нового в Петербурге? Шведы ещё мир не запросили?
— О, у нас новостей хоть отбавляй. Ты разве не знаешь?
— Откуда?! Последние три недели я был оторван от жизни.
— Так вы ничего не знаете о недавнем именном указе Императора?
— Про какой указ ты говоришь, Александр?
Иноземцев удивленно покачал головой.
— Вся Россия говорит об этом указе. Только вы ничего не знаете. Можно подумать, что вы приехали из Сибири, а не из Москвы.
— Да говори ты толком, а то у меня аппетит скоро пропадет.
Оказалось, что 6 августа 1809 года был дан именной указ Сенату от императора Александра I, который назывался «О правилах производства в чины по гражданской службе и об испытаниях в науках, для производства в Коллежские Асессоры и Статские Советники». Теперь чин коллежского асессора, который ранее можно было получить по выслуге лет, будет даваться только чиновникам, прошедшим обучение в каком-либо университете или выдержавшим экзамены по специальной программе. Экзамены должна принимать комиссия в составе ректора университета и трех профессоров. Тут следует сказать, что чин коллежского асессора соответствует 8-му классу «Табели о рангах», что дает право потомственного дворянства.
— Можете себе представить, господа, какую негативную реакцию у чиновников, да и среди дворян, вызвал этот указ. Его обсуждают в каждом доме. Конечно, это непопулярный шаг, но он необходим. Это очевидно каждому образованному человеку, — закончил свой рассказ Иноземцев.
Лично мне не было никакого дела до этих нововведений, а вот Белевцова они заинтересовали.
— Ого! Вот это новость! Не успели опомниться от апрельского указа, как готов августовский! Могу поспорить, что к нему причастен твой начальник Михаил Михайлович Сперанский. Признайся, так ли это?
Иноземцев не стал этого отрицать.
— Да, Михаил Михайлович действительно работал над этим проектом. Он желает благо России, а теперь его проклинают не только российские чиновники, но и дворяне. Сейчас о новом указе ходит много самых разных слухов. Говорят, что об этом проекте, несмотря на строжайшую тайну, заранее узнал Аракчеев, который за пару последних месяцев сумел добиться производства нескольких лиц в коллежские асессоры и статские советники. Выглядит, действительно, не очень красиво. Но что поделать, раз у Аракчеева везде свои «глаза и уши»?
Хозяин квартиры высказал желание ознакомиться с новым указом российского императора, и Иноземцев тут же передал ему газету «Санкт-Петербургские ведомости», с которой он пришел к своему приятелю.
— Вот, можешь прочесть тут. Только давай после обеда, а то так мы нормально не поедим.
Белевцов отложил газету.
— Хорошо. Но тогда скажи, что слышно о проекте реформ, который разрабатывает твой начальник? Чем ещё нас удивит господин Сперанский? Он, видимо, желает восстановить против себя все слои российского общества. Сначала дворяне, потом чиновники. Кто следующий? Купечество?
Иноземцев внимательно слушал приятеля, не забывая при этом есть жаркое и запивать его красным вином. Медленно прожевав пищу, он заговорил:
— Проект государственного преобразования почти готов. Думаю, через несколько недель Сперанский представит его Императору. Уверяю тебя, Михаил Михайлович заботиться только о благе России. Нашему Отечеству нужны реформы, ты же сам это понимаешь. Мы с тобой много раз говорили об этом. Только реформы помогут остаться России сильной и независимой. Но какие конкретно шаги реформирования предложит Сперанский — это пока тайна. Не могу тебе об этом сказать, увы, не могу.
— Я не против реформ. Я всей душой за них. Пусть считают меня реформатором. Но я, как потомственный дворянин, против того, что Сперанский проводит политику ущемления прав дворянства. Все разработанные им указы только вредят российскому дворянству. Что ещё можно ожидать от человека низкого происхождения?
Иноземцев недовольно поморщился. Его красивое лицо почему-то стало чуть ли не женственным.
— Никто на привилегии дворян не покушается. Речь идет о том, чтобы не было внутреннего брожения в стране. Во Франции не провели вовремя реформы и чем там всё это закончилось? Тем, что многие французские аристократы бежали, даже к нам в Россию, а Францией теперь управляет выходец из мелкого дворянства. Поэтому необходимо так преобразовать государственное устройство России, чтобы все слои общества остались довольны, чтобы у них не было идей вольнодумства.
Гость Белевцова замолчал, поднес ко рту рюмку с портвейном и сделал небольшой глоток. Я успел заметить, что он хотя и пил за обедом вино, но в очень умеренном количестве. И не оттого, что хозяин предложил нам плохие напитки, наоборот, они были самые лучшие, просто Иноземцев, насколько я понял, не сильно их любил.
— Господин Версентьев, а каково ваше мнение на счет нового указа императора? — Иноземцев, задавая этот вопрос, внимательно смотрел мне в глаза.
Я немного задумался над ответом. Потом сказал:
— Полностью и безоговорочно верю в нашего императора. Если он считает необходимыми те или иные нововведения, то значит, так нужно нашей России-матушке. Мое дело маленькое. Прикажет государь-император умереть за Отечество — с радостью это сделаю.
— Браво, господин Версентьев! Наконец-то я слышу слова настоящего русского дворянина. Вот с кого тебе следует брать пример, любезный Александр.
От этих слов я чуть не подавился рыбьей косточкой, так как приступил к нежнейшей отварной рыбе под французским соусом. Вот с кого брать пример не нужно — так это точно с меня.
Разговор ненадолго прервался. Каждому из нас, видимо, было о чем подумать. Признаюсь, во время обеда я не очень внимательно слушал Белевцова и Иноземцева, так как продолжал размышлять о таинственной смерти Старосельского. После обеда я планировал съездить в Биргер-клуб, чтобы разузнать там о Бернарди, как посоветовал сенатор Корсаков. Но найду ли я его там? А если этого итальянца вообще уже нет в России? Может быть, гуляет он себе сейчас спокойно по улицам Рима и мне никогда с ним не повидаться?
Молчание прервал Иноземцев.
— Разрешите спросить, господин Версентьев, а по какому делу вы к нам приехали?
Я рассказал вкратце, что приехал в Петербург по поручению Елены Павловны Старосельской, которая хочет выяснить, отчего её отец совершил самоубийство. О том, что действительного статского советника, видимо, убили, я умолчал: зачем посторонним людям знать такие подробности.
К концу обеда мы решили все вместе ехать в Биргер-клуб. Уж не помню, кто высказал эту идею, но она мне показалась вполне уместной. Иноземцев заявил, что у него сейчас есть свободное время, поэтому он тоже поможет найти итальянского художника. Признаюсь, за обедом мы, кажется, немного злоупотребили вином, иначе я, конечно, предпочел бы побывать в Биргер-клубе один, без своих новых приятелей.
С самого начала знакомства с Белевцовым я чувствовал с его стороны ко мне снисходительное отношение. Нет, он вел себя безукоризненно: довез меня в своем экипаже в Петербург, пригласил остановиться в своей квартире, вкусно кормил, помогал в расследовании, обращался со мной вежливо и достойно. Однако чувствовалась в нем некоторая холодность и снисходительность. Так богатый столичный вельможа относится к своему бедному родственнику, приехавшему из провинции и общество которого на самом деле его тяготит. Но вельможа не может в силу родственных отношений вежливо избавиться от надоедливого гостя, и поэтому до поры до времени терпит его.
А вот Иноземцева, хотя он и принадлежал к одному с Белевцовым кругу, совершенно не тяготило знакомство со мной. Ему, конечно, была известна моя история. Белевцов рассказал. Но это не изменило отношение секретаря Сперансокого ко мне. Он по-прежнему был со мной вежлив, умело поддерживал беседу, рассказывал смешные истории, остроумно шутил.
Теперь вы поняли, почему мне понравился Иноземцев? Впрочем, в друзья я никому не набивался. За последние полтора года я отвык от общества. Правда, иногда вдруг из ниоткуда появляются незнакомые люди, которым требуется моя помощь, как, вот, например, в случае с Еленой Старосельской.